В любом деле быть первым — трудно, но интересно И вдвойне интересно, если это дело связано с испытаниями и пусками ракет, началом освоения космоса, первыми пилотируемыми полетами.
Эдуард Буйновский — непосредственный участник этих событий, один из первых дипломированных лейтенантов-ракетчиков, участвовал в формировании первой боевой части Ракетных войск стратегического назначения, в составе второго отряда космонавтов готовился к космическому полету, он — среди участников запусков космического корабля Юрия Гагарина и многоразового космического корабля «Буран» — апофеоза советской космонавтики Эта книга о молодых ракетчиках, создателях отечественных образцов ракетной и космической техники, ее испытателях, первых космонавтах — жителях Звездного городка В книге приводятся малоизвестные факты, рассказывающие об их повседневном труде, успехах и неудачах, чувствах и переживаниях, радостях и огорчениях Юмор, тонкая ирония, шутливые ремарки и комментарии отдельных событий помогают читателю легко разобраться в сугубо технических терминах и определениях, тем более что в кропотливой и нелегкой повседневной жизни первых российских ракетчиков и космонавтов всегда было место шутке и юмору.
От автора
Поколение, рожденное в тридцатые годы прошлого столетия… Это дети войны, страшной и кровавой, дети, слышавшие свист пуль и смотревшие в глаза смерти, потерявшие родных и близких, а многие ставшие сиротами, познавшие голод, холод и безотцовщину. Многие из ребят этого поколения попали в число сыновей или дочерей «врагов народа».
Пройдет немного времени, и мальчики, рожденные накануне войны, — это уже лейтенанты — выпускники первых ракетных высших учебных заведений; молодые ученые, инженеры, конструкторы, испытатели, окончившие засекреченные в те времена факультеты по ракетостроению, жидкостным двигательным установкам, теории космических полетов. Это поколение энтузиастов, отдавшее свою кипучую энергию благородному делу зарождения отечественного ракетостроения и проложившие первые тропы в космос. Из среды именно этого поколения вышли Юрий Гагарин, Герман Титов, другие наши космические первопроходцы.
Еще пару десятилетий — и они уже создатели и первые руководители мощнейшего отечественного военно-промышленного комплекса, покорители звездных трасс, сделавшие комос составной частью нашей повседневной жизни, а нашу страну — ведущей державой мира в области передовых технологий. Это офицеры и генералы, возглавившие первые подразделения вновь созданных Ракетных войск стратегического назначения.
И наконец, это умудренные жизненным опытом руководители целых отраслей нашей науки и промышленности, ученые и педагоги, генералы-командармы, генеральные и главные конструкторы, герои и лауреаты, почетные академики…
И так уж получилось, что они же — свидетели развала мощнейшего научно-производственного потенциала страны, созданного фактически их умом, трудом, энтузиазмом. Многие из них уже почетные пенсионеры. А многих, увы, уже нет среди нас.
Война
22 июня 1941 года… Мы, мальчишки — дети офицеров дивизии, квартировавшей в городе Гомеле, практически на границе тогдашнего Советского Союза, этим ранним воскресным утром бегали по двору нашего дома и собирали еще теплые, фантастической формы и окраски кусочки металла, еще не ведая, что это — смертоносные осколки бомб и снарядов. А вечером этого же дня мы все — и взрослые, и дети, собрались у дверей квартиры командира дивизии, где офицерские жены выражали сочувствие жене, а точнее, уже вдове командира, весть о гибели которого только что принес его адъютант.
9 мая 1945 года… Кажется, вся Москва собралась на Красной площади, чтобы выразить восторг и ликование по случаю долгожданной Победы! Объятия, поцелуи, возгласы «Ура!», «Да здравствует великий Сталин!», дружное качание затерявшихся в толпе военных. В этой массе ликующего народа и мы: я, мама и папа, которого энтузиасты периодически отрывали от нас и высоко подбрасывали в воздух. После салюта народ стал расходиться. И вот здесь началось. Огромная людская масса хлынула на Манежную площадь, Охотный ряд, улицу Горького. Через некоторое время я с родителями оказался в плотной толпе в центре Манежной площади. Люди в панике пытались вырваться из этого страшного людского водоворота. От возможности быть здорово помятыми или просто раздавленными толпой нас спас счастливый случай. Каким-то чудом рядом с нами был зажат толпой большой черный лимузин какого-то иностранного дипломата. Если бы отец не посадил нас с мамой на капот этого автомобиля, то не знаю, чем бы это все закончилось. Мама была в положении и ровно через месяц — 9 июня — родилась моя сестра.
Две исторические вехи — первый и последний дни войны. А между ними — четыре тяжелых, полных лишений года. Наша семья здесь не исключение.
Мой отец — кадровый военный. В 1941 году он проходил службу в должности политрука (была такая должность в довоенной нашей армии — политический руководитель, комиссар) гаубичной батареи в дивизии, расквартированной в городе Гомеле и его ближайших окрестностях. Все это в непосредственной близости от польской границы. Сразу же после первых бомбежек нас всех — жен, стариков, детей комсостава дивизии погрузили на машины и отправили в тыл, подальше от бомб и снарядов. Мы с мамой каким-то способом добрались до Новочеркасска — нашего родного города, будучи в полной уверенности, что сюда-то уж немцы никогда не дойдут. Но война как-то быстро докатилась и до донских степей.
Какие же были тяжелые эти полтора-два года, пока мы с мамой колесили по Кавказу, Средней Азии и Казахстану в поисках жилья, работы для мамы, места в детском садике для меня! Отец, отправляя нас с мамой из Гомеля в тыл, поручил мне, шестилетнему мужчине, защищать маму и заботиться о ней, что я с присущей мне уже в те годы ответственностью и делал. Я учил маму, как надо вести себя, когда мы попадали под бомбежку, — не впадать в панику, бежать в разные стороны, не носиться по открытой местности, а залечь в какой-нибудь канаве, где и переждать бомбежку. Но она почему-то мои указания не выполняла, и всегда как-то получалось так, что, вместо того чтобы рассредоточиться, она зачем-то накрывала меня своим телом, что меня страшно злило. После налета немцев я указывал ей на ее ошибки и неправильные действия, она соглашалась, обещала при очередном налете действовать строго по моим инструкциям, но в момент опасности про них забывала и упорно делала все по-своему, не отпуская меня от себя ни на шаг. Ну как можно было участвовать в боевых действиях, вопиюще нарушая требования Полевого устава!
