Я вырос в неблагополучной семье. У меня не было отца. У меня не было перед глазами модели счастливой семейной жизни. Я вырос с тёткой, матерью и бабкой. Я жил среди трёх баб, которые постоянно собачились друг с другом, постоянно перетягивали на себя одеяло и постоянно вплетали меня в это дело. Они не просто собачились, они ещё говорили мне: «Вот что ты сделал, вот мы из-за тебя ругаемся!».

Я рос в условиях сильной невротизации. Я был очень невротичным ребёнком. Если в детском садике мне где-то как-то хватало родительской любви, то, уже начиная с первых классов школы, когда я попал в довольно жёсткий коллектив, где мальчики начинают взрослеть, где есть конкуренция из-за девочек, то я понял, что я далеко не тот парень, который может дать сдачи, потому что меня постоянно воспитывали как тряпку.

На начальных этапах где-то в садике, я ещё пытался как-то подраться. Например, приходит в песочницу какой-то козёл и начинает быковать. Его толкнёшь, он толкнёт тебя, тут прибегает мать и начинает верещать: «Ты чего дерёшься!». Если не дай бог, придёшь в испачканной рубашке, то вместо того, чтобы пожалеть и морально подбодрить меня начинали гнобить: «Какой ты неряха!».

На начальных этапах где-то в садике, я ещё пытался как-то подраться. Например, приходит в песочницу какой-то козёл и начинает быковать. Его толкнёшь, он толкнёт тебя, тут прибегает мать и начинает верещать: «Ты чего дерёшься!». Если не дай бог, придёшь в испачканной рубашке, то вместо того, чтобы пожалеть и морально подбодрить меня начинали гнобить: «Какой ты неряха!».

Был такой случай в детском садике, когда я гулял во дворе. Там у нас был какой-то козёл, который измазал меня гудроном. Я элементарно хотел ему врезать, но не нашёл ничего под рукой, а он так бешено размахивал этой палкой, что мне пришлось ретироваться. Я весь такой нежный и пушистый в соплях и слезах побежал домой. И вот пробегаю я весь зарёванный, и какая-то бабка возле подъезда попыталась сделать мне замечание:

Я помню, как началось моё знакомство со смертью. На фоне этих конфликтов, пиления матери, постоянного недовольства мной и моим поведениям я помню такой случай, как я, будучи ещё в 6–ти летнем возрасте сидел в ванной под душем, а мать меня купала, и тут я ей заявил:

— Как ты думаешь, как мне лучше покончить с собой: зарезаться или утопиться, а то так жизнь надоела?

После этого моего заявления у неё случилась истерика, и она сутки со мной не разговаривала.

Любой ребёнок через это проходит. На определённом этапе он начинает интересоваться вопросами жизни и смерти. Я почитывал эзотерическую литературу и тогда же прочитал одиозную книгу «По ту сторону смерти», написанную американским врачом анестезиологом-реаниматологом, который занимался феноменом клинической смерти, когда люди возвращаются и говорят, что они там общались с ранее умершими родственниками и видели ангелов. В какой-то момент я всосал убеждение, что жизнь после смерти существует, колесо Сансары, перерождения и всё остальное.

Я понял, что самоубийство это не выход. Вывод, который я сделал, это то, что нет смысла себя убивать по той просто причине, что человек не живёт разные жизни, человек живёт одну жизнь, но много раз. И если себя убить, то не будет никакой разницы, если в результате получишь то же самое, плюс всё то же самое дерьмо, которое уже прошёл. Так оно уже всё позади. То колоссальное количество дерьма, которое уже случилось в одной жизни, уже больше не случится в другой. А так мало того, что всё то же самое, так ещё и заново это всё проходить, и от осознания этого мне становилось так грустно и тоскливо, что в какой-то момент я перестал задаваться вопросами о самоубийстве. Эта вера в инкарнацию подтолкнула меня к такому железобетонному конструктиву, что надо искать варианты конкретного решения проблем! Причём моё увлечение мистикой и эзотерикой возникло уже как закономерно вытекающее следствие моих вот этих самых душевных поисков и попыток ответить на вопрос: «каким способом мне разрулить всё то гавно, которое уже в моей жизни есть?».