1948 год. Небольшой двухэтажный дом на Менлав-авеню в ливерпульском районе Вултон. Утро. Джону Уинстону Леннону – восемь лет.

– Мим! Скорее! Опоздаем! – кричит он, заслышав бравурные звуки духового оркестра за окном.

– Что случилось? – спрашивает тетя Мими, хотя прекрасно знает, чему он так рад. Просто ей приятно наблюдать восторг обожаемого племянника, и она продлевает удовольствие.

– Праздничная ярмарка! – выкрикнул Джон и принялся лихорадочно натягивать куртку. – Быстрее! Ну, Мим!..

Своих детей у Мэри Элизабет Смит не было, и всю свою любовь она и ее муж молочник, владелец небольшой сыроварни Джордж дарили юному Джону. Его мать Джулия – сестра Мими – любила своего сына и нередко навещала его, но жить семейной жизнью не умела.

Восемнадцатое июня пятьдесят пятого года. Семейный пансионат по адресу Фортлин-Роуд, 20 в престижном районе Ливерпуля Оллертон.

– Пол! – теребит Майкл старшего брата за рукав пижамы. – Пол, проснись! Весь день рождения проспишь!

– Ну чего тебе? – нехотя разлепил веки Пол.

– Не мне, а тебе. Я знаю, ЧТО тебе подарят.

– Не ври, – Пол перевернулся на другой бок и принялся посапывать с удвоенной громкостью.

В 1952 году Джон вместе с Питом Шоттоном перешел из начальной школы в среднюю – «Куорри Бенк Скул». Понадобилось совсем немного времени, чтобы они приобрели репутацию самых классных шутов.

Друзья прятали в ранцы одноклассников будильники, заведенные на середину урока, натирали доску парафином, а однажды Пит дошел до того, что, зарядив велосипедный насос чернилами, выстрелил в спину учителя химии.

За такое можно было и вылететь из школы, но когда учитель обернулся, оружие уже было надежно спрятано. А за мелкие провинности ученики карались часом принудительных работ после уроков.

За три года учебы в «Куорри бенк» Джон и Пит перемыли столько полов и перебросали столько листьев с дорожек школьного двора, сколько нормальному человеку и не снилось.

Вот и сегодня у них было «рабочее настроение». Урок истории вел новый учитель Чарльз Паткинс.

Ехидно прищурившись, Майкл спросил:

– Куда это ты так вырядился?

Пол, проигнорировав вопрос, выскользнул из дома. Никогда бы он не отправился на этот церковный праздник, тем более в Вултон, если бы не волшебное слово «рок-н-ролл».

– Пойдем, послушаешь, что это такое, – напирал его старый знакомый Айвен Воган, игравший нынче на однострунном басе в какой-то мифической группе с дурацким названием «Каменотесы». – Айда, посмотришь, как толпа на ушах будет стоять. А то бренчишь всякую ерунду слащавую…

Идти не хотелось. Пол прекрасно понимал, что на самом деле Вогану просто нужно, чтобы хоть кто-то из его старых друзей увидел, какой он теперь крутой. Но мальчиком Пол был мягким и никого не любил обижать. А потому, хотя и часа на полтора позже, чем обещал, он уселся на свой новенький трехскоростной велосипед «Ралли» и двинулся в путь.

Минул год.

В Ливерпульском художественном колледже – конец первого учебного цикла.

– Итак, леди и джентельмены, тема моей последней лекции – «Природа в изобразительном искусстве», – напомнил преподаватель мистер Конвик, седовласый благообразный мужчина. – Надеюсь, все вы принесли сегодня свои работы на эту тему. Надеюсь так же, что вы отнеслись к этому заданию со всей серьезностью, – двинулся он между рядами, – ведь отметка за него будет иметь решающее значение при выведении оценки за семестр…

Он остановился возле второй парты:

– Прекрасно, прекрасно, как вы назвали свое творение, Сара?

Театр Принца Уэльского подвергся небывалой осаде. Пятьсот полицейских пытались сдержать несколько тысяч визжащих девчонок, которые жаждали хотя бы одним глазком взглянуть на вожделенных «Битлз»…

А в это время Джон Леннон и Брайан Эпштейн стояли друг против друга в гардеробной.

– Ты не посмеешь этого сказать, Джон, – со всей, на какую был способен твердостью сказал Брайан.

– Не вам мне приказывать!

Минуту назад Эпштейн застукал его репетирующим перед зеркалом фразу: «Вы – наши, хлопайте в ладоши. А знать пусть трясет своими сраными бриллиантами!..»

Во Францию они отправились без Брайана, тот умчался «на разведку» в США.

В Париже им показалось сначала, что встречают их с прохладцей. Прежде всего потому, что в Версальском зале «Сирано» вместо привычного скопища девушек публика в основном состояла из представителей сильной половины человечества.

Французы вели себя сдержаннее, но инцидент в отеле «Георг V» показал, что и тут психоз достиг определенного накала.

После концерта Джон шел по коридору отеля, и вдруг движущаяся ему навстречу немолодая женщина, поравнявшись с ним, остолбенела, выронила сумочку и закричала на плохом английском:

– Вы?! Не может быть?! Так и есть!!! Или нет?

Телепередача Эда Салливана собрала рекордную аудиторию – семьдесят три миллиона зрителей. В этот час по всей Америке подростками не было совершено ни одного серьезного преступления. Все тинейджеры, независимо от цвета кожи и социальной принадлежности, сидели по домам, уткнувшись носами в телевизоры.

На билеты в зал, вмещавший всего семьсот зрителей, было подано пятьдесят тысяч предварительных заказов.

Но для самих «Битлз» это мероприятие стало просто еще одной изнурительной клоунадой. По-настоящему порадовала только приветственная телеграмма от Элвиса.

Вечером предстояло лететь в Вашингтон. Но, в связи с гололедом на взлетной полосе, рейс отменили, и Эпштейн взял билеты на поезд. Он сообщил им об этом извиняющимся тоном, добавив: «Но мы успеваем. Только-только…»

Реакция «Битлз» была неожиданной. Они радовались, как дети. Целая ночь спокойствия!

Он окончательно поселился в доме Ашеров. Официально он только ночевал у них – в гостиной. Бедному провинциалу было негде остановиться в Лондоне на ночлег. Но гостиная находилась прямо напротив спальни Джейн. Ее родители как будто и не догадывались об этом.

– Так сколько же у тебя было женщин, Пол? – спросила она однажды. Ее голова покоилась у него на плече.

– До тебя?

– А что, уже были и после?! – Джейн села.

– Ну что ты, глупая, – потянулся к ней Пол.

В начале июня шестьдесят четвертого года «Битлз» впервые отправились в мировое турне. За четыре недели им предстояло выступить в Европе, Азии и Австралии. Перед самым отлетом с острым тонзиллитом свалился Ринго. Вместо него за ударную установку сел парень по имени Джимми Никол.

Ринго выздоровел, только когда «Битлз» были уже в Мельбурне. В самолете он нервничал: «А нужен ли я им теперь? Джимми – неплохой барабанщик, не хуже меня. А может, даже и лучше. Да точно лучше. И нос у него не такой здоровенный…»

Каково же было его удивление, когда в аэропорту его встретила огромная толпа фанатов. Газеты, радио и телевидение трезвонили только об одном:

«„Битлз“ воссоединились!» «Ринго вернулся!» «Опасность миновала!»

– Ну как ты? – побеспокоился о его здоровье Джордж.

– Отлично!