Просто насыпано

Буркин Юлий Сергеевич

Юлий Буркин

Просто насыпано

Как-то я ехал в поезде с Вадиком К.

[1]

. Вадик – энциклопедист: эрудит и интеллектуал. В разговоре я ляпнул что-то, что его насмешило. Сказал какую-то ерунду, ошибся… Тогда он осторожно задал мне пару вопросов из той же области знаний… Потом он стал серьезно экзаменовать меня – по географии, по химии, по физике, по истории, по литературе и прочим дисциплинам. По окончании этого процесса он был просто в шоке. Он говорил:

– Юлий, ты же ни хуя не знаешь! Ни ху-я! Ни в какой сфере! Как ты пишешь книги?!!

Я, конечно, и сам был удивлен. Я и раньше замечал, что иногда не знаю очевидных для окружающих вещей, но никогда не придавал этому особого значения. Но лучшая защита – нападение:

– Потому я и пишу книги и, заметь, хорошие книги, что ни хуя не знаю. А ты знаешь все, а вот книг не пишешь. А зачем тебе их писать, ты ведь и так все знаешь? Но всё это ВСЁ ты где-то вычитал. То есть все, что ты можешь написать, уже где-то написано, и ты это прекрасно понимаешь…

Интуитивно я всегда чувствовал, что знания мешают творчеству. Музыку я начал писать, когда учился игре на классической гитаре. Мне было лень разбирать пьесы до конца, и, заучив примерно треть, оставшиеся две трети я обычно досочинял. Преподаватель сначала ругался, а потом и вовсе отказался меня учить… Гитариста-виртуоза из меня не получилось, зато я пишу песни. За десять лет учебы в общеобразовательной школе я не смог выучить наизусть ни одного стихотворения. НИ ОД-НО-ГО. Но сочинения «на вольную тему» я всегда писал на пятерки.

«Антошке мирное небо», зеленка и рак Вова

Студентами мы с моим другом Костей Поповым работали на полставки в многотиражке Института автоматизированных систем управления. Газета называлась «Радиоэлектроник».

Редактор дала мне задание написать портретный очерк о некоей отличнице. Говно вопрос. Я нашел ее в общежитии. Оказалось, она замужем, у нее есть сынишка Антон. Ей бы взять академ и сидеть с ним дома, но она крутится, как может, так как повышенная стипендия семье не лишняя.

Как смог написал о ней. Статейка вышла серенькая, под замечательным искрометным, прямо-таки, названием «Отличница Таня». Однако, несмотря на ублюдочность и банальность ее взяли в печать. Да, собственно, тогда только ублюдочность и банальность и печатали.

В последний момент перед сдачей номера редакторша вспомнила: «Ёлки! Газета выходит в День защиты детей, а мы ни слова, ни полслова! Надо было огромный материал на эту тему засандалить!.. Что же делать?» Она принялась лихорадочно просматривать тексты номера. Наткнулась на мой и вскричала:

– Вот! То, что нужно!

Самолет в Стрежевой

Я отправился в командировку в город нефтяников Стрежевой. Добраться туда можно было только таким образом: на автобусе доехать до районного центра «поселок Александровский», а оттуда – на самолете.

До Александровского я доехал. Нашел «аэропорт» – длинный дощатый барак. Купил билет до Стрежевого и стал ждать, сидя на скамеечке и читая «Мертвую зону» Кинга. Через некоторое время раздался звонкий девичий голос:

– Рейс номер четыре, за мной!

Я глянул в билет. Рейс номер четыре.

– За мной! – вновь выкрикнула дивчина, и теперь я увидел ее. Точнее – ее спину: она уже бежала к выходу, а за ней спешили трое мужчин и собака дог. Я вскочил со скамейки и кинулся за ними. Догнал уже на взлетном поле.

Про ежа

Примерно в то же время я написал свою первую фантастическую повесть «Ёжики в ночи»

[2]

. А на самом деле ежа я вообще видел только один-единственный раз в жизни. Я откуда-то ехал через станцию Тайга. Сижу на вокзале, рядом – молодая пара. У них под ногами – сумки и ящик из-под посылки, стандартный. И что-то в нем шебуршится. Я спросил:

– Кота везете?

– Нет, – говорят, – ежа.

– Ой, – обрадовался я, – покажите! Я ежей ни разу в жизни не видел!

Они удивились очень, парень взял плоскогубцы и вытащил несколько гвоздей. После этого снял крышку.

Печальная история о детях

Этот случай я запомнил на всю жизнь. Мои сыновья были тогда еще совсем маленькие, младшему – Стасу – год, старшему – Косте – два. Сижу я как-то на кухне, книжечку почитываю, дети возятся в соседней комнате. Потом слышу, Стас разревелся. Ну, это дело обычное. Вскоре он на кухню входит, зареванный, жалуется:

– Папа, меня Коська дерет. – (Это значит, бьет).

Я, не отвлекаясь от книжки, отвечаю:

– А ты сдачи дай.

Стас продолжает: