В Петербурге становится реальным то, что в любом другом месте покажется невероятным.
Наводнение – бытовое явление. Северное сияние – почти каждую зиму, как и дождь в новогоднюю ночь. Даже появление привидения не очень удивляет. Петербуржцев скорее удивит отсутствие чудес.
Петербург можно любить или не любить. Но мало кому удавалось игнорировать город. Равнодушных к Петербургу почти нет; лишь единицы смогли прикоснуться к нему и продолжать жить так, словно встречи не произошло.
В Петербурге постоянно что‑то происходит в самых разных областях культуры. Он будит воображение, заставляет быстрее думать. Петербург – родина огромного количества инноваций и в России, и во всей Европе. Здесь были созданы теории, определяющие современную научную картину мира, здесь совершены научно-технические открытия и разработки, лежащие в основе современной цивилизации. Все это стало возможным благодаря уникальным качествам Петербурга как месторазвития – единства социально-исторической среды и занимаемой ею территории.
Эта книга – о том, почему наш город именно такой, а не иной, и как он формирует людей.
Введение
Каждый город – единственный в своем роде, удивительный и неповторимый. Каждый город любят хотя бы некоторые из его жителей. Каждый город хоть чем-то интересен.
Но Петербург удивительнее, неповторимее, загадочнее всех известных мне городов. Он вызывает больше всего различных эмоций – и у его обитателей, и у всех, кто хотя бы ненадолго посетил город.
Не в величине города дело. В Москве, Париже и Лондоне жителей заметно больше. Вена, Мюнхен, Мадрид, Берлин и Рим лишь ненамного меньше Петербурга. Все это города ярки и интересные, сыгравшие в истории яркие роли.
Но как бы оригинальны и прекрасны ни были Париж, Лондон и Берлин, даже эти прекрасные исторические города, столицы великих народов и империй, похожи друг на друга в большей степени, чем каждый из них – на Петербург.
Петербург – совершенно исключительное явление во всей русской, а может быть – и в мировой истории. Петербург уже чисто зрительно, по самым первым впечатлениям, необыкновенен, удивителен и отличен ото всех других городов.
I
ПЕТЕРБУРГ КАК МЕСТОРАЗВИТИЕ
Глава 1. Мир, который построила наука
Что такое наука? Я использую очень простое определение науки, которое наверняка вызовет возмущение части уважаемых коллег. Итак: наука – это система рационального, верифицированного, объективированного, в какой-то мере систематизированного знания. Наука – это форма сознания, имманентно присущая человеку. Не только сапиенсу, а всему роду homo. Возможно, всем высшим животным.
Наука развивается по мере того, как рациональное знание становится все более важным для решения общественных, производственных, военных и политических задач. Во всех цивилизациях и регионах Земли всю их историю поступательно растет ее статус и статус отдельного носителя знания (ученого). В Европе это проявляется в том, что рационализируются формы философского знания. Звучат требования поставить эксперимент на место авторитета (тезис «нельзя же верить Аристотелю только потому, что он Аристотель, если он врет»). Венчает дело философская система Фрэнсиса Бэкона, заложившего основы того, что сейчас называют «методологией науки».
В Новое время (обычно называют эпоху между 1648 и 1914 гг.) наука, став основой научно-технического прогресса, сделалась неофициальной религией Запада. Пресловутая «борьба науки с религией» и беснования Просветителей на том и основаны.
Культ науки хорошо иллюстрируется тем, что в петербургском университете, на Менделеевской линии, в XIX веке построили специальный зал для публичных лекций. Он всегда был забит. Там раз или два раза в год выступали Бутлеров, Менделеев, Докучаев. Это не следствие «особой духовности России»? Действие «Затерянного мира» началось с публичной лекции профессоров Челленджера и Саммерли об эволюционной теории. На этой лекции присутствовали лорды, предприниматели, прочие столпы общества. Сегодня много людей придет? И в России, и в Британии?
Глава 2. Петербург – странности судьбы
Судьба одних городов очень тесно зависит от судьбы государства. Удел других оказывается совершенно независимым от истории государств и империй, торговых путей и «величия» владык любой степени вменяемости.
Маленькая Лютеция, она же Паризия, в V–VII веках оставалась совершенно ничтожным городишком в сравнении с Суассоном или Орлеаном. Паризию не делали своей резиденцией могущественные епископы и короли. Тем не менее с XIII–XIV веков Париж – центр торговли, науки, культуры, моды, источник постоянных новаций решительно во всем. Он чрезвычайно заметен в европейской жизни. Заметен совершенно независимо от того, был он столицей или нет. Среди прочего, многие считают парижский университет первым «настоящим» университетом. Разрастаясь по каким-то неведомым законам, город буквально вынудил сделать себя столицей Франции.
Краков был столицей Польши в XI веке. С 1569 года он оставался столицей королевства, однако столицей всей Речи Посполитой стала Варшава. После нашествия шведов в XVII веке Краков сильно запустел. Но… краковский или яголлонский университет – интеллектуальная столица Польши на протяжении веков. В судьбе Кракова явно есть нечто, прямо роднящее его с Санкт-Петербургом. Столичности Краков давно лишен, но остается независимо от этого городом культурных новаций.
Упсала без особой помощи властей предержащих выросла из языческого, затем христианского культового центра в университетский город общеевропейского значения. Не в королях и епископах дело… Скорее, это сама Упсала стала резиденцией архиепископа, центром торговли всей южной Швеции, местом коронации королей и проведения мероприятий национального масштаба. В XIX веке мрачноватая слава клерикализма и реакционности пришла к Упсале. Свободомыслящие шведы начали противопоставлять ее «просвещенному» и «современному» Стокгольму. Но ведь и такая слава приходит не посредством государственных указов. Так же «самостоятельно» стал крупнейшим культурным центром Мюнхен.
Существуют города, в которых, подчиняясь еще неясным законам общественного развития, происходит активное развитие культуры – выражаясь по-ученому, культурогенез. В этих городах складывается местный по происхождению культуроносный, культуротворческий слой. Население города по непонятной причине начинает особенно активно заниматься науками и искусствами и добивается в этих занятиях многого. Конечно, заниматься творчеством куда удобнее, если полон кошелек, а город имеет какие-то свои права и привилегии. Во-первых, в богатый город стекаются люди, и не самые худшие; да нужных людей богатый столичный город может еще и сознательно привлекать. Во-вторых, в богатом городе у творцов культуры есть возможность не тачать сапоги или вывозить мусор, а получать плату за совсем иной труд. Холст, подрамники, мастерские и уж тем паче бронза стоят денег. Как и типографии, и металлические литеры, и краска, и бумага, превращаемая в книги.
Глава 3. Непостижимое место Петербург
В исследованиях многих теоретиков Петербург предстает как явление немного жуткое из-за своей непостижимости. Про «метафизику Петербурга» говорят ученые международного масштаба
13
, выпускаются целые сборники статей с таким названием
14
. Что характерно: про «метафизику Новгорода» или «мистику Москвы» книг и статей не пишут.
Наверное, до конца никто и никогда не сможет постичь великого города. Уверен, что пытающийся рассказать «всю правду» о Петербурге, скорее всего, сильно лжет. Но сегодня Петербург стал постижимее, чем когда-либо, потому что в науке совершилось два открытия. Во-первых, ученые стали изучать один и тот же объект одновременно методами разных наук
15
. Никто не мог понять Петербурга, пока смотрел на него с позиций своего частного предмета. Санкт-Петербург слишком сложен, чтобы одна наука могла объяснить его тайну. Во-вторых, не только Петербург, а очень многие явления в жизни людей стали понятнее, когда и самого человека, и творения его рук стали изучать как природное явление – методами естественных наук.
К Петербургу я подошел средствами разных научных дисциплин и как к географическому объекту. Города изображают порой точками на карте – особенно если карта крупного масштаба. Но это ведь вовсе не точки. Петербург – это 1439 км
2
, застроенные 18 тысячами исторических зданий и дворцов. Город протянулся на 90 километров с северо-запада на юго-восток. Самый выносливый человек не сможет пройти за день пространство с юга на север и с востока на запад куска земли, который называется городом Санкт-Петербургом.
В историческом прошлом сам город был гораздо меньше – 12 км
2
в 1717 году, 54 км
2
– в 1828-м, 105 км
2
в 1917-м. Но город рос внутри географического контура, очерченного городами-спутниками еще в начале XVIII века.
Сегодня санкт-петербургская агломерация простирается примерно на 50 км от центра города. Площадь агломерации, растущей в контуре исторических городов-сателлитов Санкт-Петербурга, – примерно 11,6 тысяч км
2
. Историческое ядро города – это «всего» 550 км
2
. Города вместе с новыми районами, возникшими после 1955 года – 1400 км
Глава 4. Город на стыках
Восточно-Европейская, или Русская, платформа относится к числу древнейших континентальных образований. Геологический возраст пород, сложивших эту платформу в незапамятные времена, колеблется от 2,5 до 1,6 млрд лет. Петербург лежит на этой спокойной равнине, где практически не бывает землетрясений, где вода и ветер за пронесшиеся миллионы и миллиарды лет сгладили горные хребты. Но Петербург ухитрились построить на стыке двух участков огромной равнины с совершенно разной историей. Здесь кончается та часть Восточно-Европейской платформы, где древние кристаллические породы покрыты чехлом отложений. Мягкие отложения рек очень массивны на Русской равнине – от 800 метров до 4 километров
16
. Под Петербургом эта часть древней кристаллической платформы поднимается, почти не прикрытая мягкими осадочными отложениями. Это геологическое образование называют Балтийским щитом. Здесь на поверхность выступают породы, возраст которых превышает 2,7 и даже 3 млрд лет.
Некоторые геологи считают, что это ледник содрал чехол осадочных пород, пропахал глубокие борозды в гранитах. Трудно объяснить, почему именно здесь ледник снял с гранитов и унес осадочные породы, а вот южнее почему-то оставил на месте. Ведь ледник и под Москвой достигал толщины в несколько сотен метров, доходя почти до Воронежа. Может быть, и до оледенения Балтийский щит чем-то отличался от остальных районов Восточно-Европейской платформы? Во всяком случае, это ледник обтесал множество валунов. Гладкие красивые камни размером то с голову человека, то с одноэтажный дом украшают берега бесчисленных озер на Балтийском щите. Быстрые узкие реки соединяют пропаханные ледником ложа озер; озера мелкие, реки порожистые и бурные; они не успели глубоко врезаться в граниты. Ведь только 10 или даже 9 тысяч лет тому назад Балтийский щит освободился от чудовищной тяжести ледника, щит и сегодня продолжает подниматься.
Петербург лежит в пределах Лапландско-Нильского линеамента – то есть колоссального геологического разлома между Восточно-Европейской и Западно-Сибирской платформами. Места таких стыков-линеаментов богаты полезными ископаемыми, но неспокойны – тому виной вулканизм, перемещения больших геологических блоков, разломы, расхождения плит. Эти вытянутые стыки между платформами – нестабильные места.
На территории Петербурга встречаются две географические страны: Скандинавия и Восточная Европа. Каждая страна – это свои особенности геологической истории, особенности рельефа. Земноводный Карельский перешеек с его множеством мелких озер столь отличается от мягких очертаний Пулковской возвышенности, что удивления достойно, как близко друг от друга расположены такие непохожие местности.
Глава 5. Город – патогенная зона
Через город проходят четыре активных разлома ЛапландскоНильского линеамента. Активный разлом – это линия, по которой расходятся геологические пласты. Или расходятся в разные стороны, или опускаются / поднимаются. В местах таких разломов геологически неспокойно, среда часто и сильно меняется.
«Сейсмо-геодинамическая активизация влечет за собой изменение состава атмосферы из-за притока газов, силы тяжести, магнитного поля, низкоамплитудных импульсивных электоромагнитных излучений», – давайте переведем это с профессионального языка: над активными разломами, пока края их расходятся, меняется течение геофизических, геохимических и энергетических процессов. То есть становятся иными как раз базовые, физические и химические характеристики среды; причем меняют облик неоднократно.
Люди в Петербурге все время как бы инопланетяне – они дышат воздухом, несущим разные элементы таблицы Менделеева, пьют воду, состав которой непредсказуем, срывают одни и те же растения с разным химическим составом; магнитное поле на их планете постоянно меняется (пусть незначительно), а тела пронизывают разные излучения разной интенсивности.
Естественно, с этими людьми начинает что-то происходить. Ведь они уже и химически, по составу своих бренных организмов, и физически начинают отличаться от остальной популяции. В какой-то степени это и правда инопланетники – вовсе не в переносном и не в шуточном смысле.
