Громадное голое поле и на нём маленькое кладбище. Могильные холмики густо заросли травой и осели. Почерневшие кресты почти все валяются на земле. Некоторые из них, потеряв свою крестовину, торчат, как покачнувшиеся, полусгнившие шестики. Кругом ни жилья, ни селения…

Зачем же здесь похоронили божий люд так далеко от села?!.

Жар давно спал. Длинные тени стелются по земле. Мы пришли в село, остановились у новой двухэтажной избы; на завалинке сидел высокий, сгорбленный старик, седой, как лунь, с добродушным, кротким лицом. Из калитки вышла приземистая, толстая баба.

— Что, тётушка, — спросил я, — это что у вас за кладбище в двух верстах отсюда?..

— А это «Божья Нива», касатик, — выморочное. Вот оттелева — остатный, сказала она, показывая на старика. Я подсел к нему.