1
…Мир вокруг меня был объят серой пеленой, и я знал твердо, что за дымно клубящимся сводом – сон, а здесь, внутри бесплотного шатра, за которым плыла нереальность, здесь была явь. Был гладкоструганый сосновый стол, тонкий чайный стакан, над которым я постепенно сдвигал дрожащие от напряжения ладони, – и стакан оживал, еле заметно начинал двигаться, и когда ток крови с ревом зашумел во мне, стакан оторвался от стола и повис в воздухе…
Стакан висел, удерживаемый только моей волей, и ощущение необычайного счастья, чувство огромной внутренней силы затопило меня, я вспомнил название, имя этой силе и закричал освобождение – телекинез!!! – и стакан ерзливо выскользнул из моих разомкнутых ладоней и с пронзительным звоном полетел вниз, разлетаясь на куски еще до того, как ударился об пол и выбросил меня из моего отчетливого убежища яви в мутную облачность сна, и только непрерывный звон сопровождал меня на всем долгом пути, пока я плыл наверх через бесконечную толщу видений из своего затопленного батискафа яви, где я владел волшебной силой телекинеза.
И, не открывая глаз, чтобы не разрушить в себе это ощущение необычайного дара, а только оторваться от назойливо звенящей цепи сна, я поднял телефонную трубку и сказал шепотом:
– Слушаю.
В трубке засипело, чавкнуло, и далекий, измятый помехами голос вполз в ухо настырно и щекотно.
2
У меня права профессионального водителя, а собственной машины никогда не было. Жалко конечно, но сейчас менять, что-то поздно. Раньше я не мог купить автомобиль из-за небольшой зарплаты дефицита на машины самых различных семейных обстоятельств из-за занятости на работе, а теперь как то неуместно – мне кажется, что когда человеку под сорок то впервые обзаводиться маленькой легковушкой как-то нелепо.
Это Кольяныч виноват. Именно он меня еще в молодости сбил с толку оседлой спокойной имущественно-накопительной жизни. Мне кажется теперь что за всю жизнь Кольяныч не имел ни одной вещи которую согласился бы приобрести по доброй воле хоть один человек. Как-то очень исподволь внедрил он в меня даже не мысль, а ощущение, что владеть имуществом с определенной стоимостью крайне обременительно неинтересно и по-своему невыгодно.
У него даже книг не было – всегда он впихивал их разным людям чуть ли не силком «Обязательно прочитайте вам это совершенно необходимо!» Готов голову дать на отрез, что многие испытывали скорее неудобство от его книгоношества ибо ни в какой мере не ощущали необходимости прочитать мемуары ви конта де Брока о Великой Французской революции. Я говорил ему, что попусту пропадет интересная книжка, а Кольяныч ухмылялся и в левом глазу его была печаль, а правый вставной нестерпимо ярко сиял.
– Может быть, я ошибаюсь, но домашние библиотеки мне кажутся денежными кубышками. Мало кто собирает их для работы или для приятного чтения Гуттенберг и Федоров – дьяк придумали станок, чтобы книги по рукам ходили. Иначе книги суть часть пошлого интерьера или консервы человеческого Духа.
И над мебельными страстями гарнитурными страданиями он смеялся. Это было время первого взлета массового жилого строительства множество людей въезжали в новые квартиры и венцом бытовых вожделении была польская или немецкая «жилая комната». На помойки выкидывали протертые рассохшиеся облупившиеся прожженные сковородами и утюгами столы, кресла, буфеты – из ценного дерева ручной резьбы с обрывками бесценного штофа и ввозили с гордостью и ликованием жилую низкорослую мебелишку из фанерованных стружечных плит.