Лидия Александровна Вакуловская родилась на Украине, в г. Щорсе, в семье учителя. Закончила Киевский институт театрального искусства. Жила в Ямало-Ненецком национальном округе, затем на Чукотке; работала журналистом, много ездила по Северу — побывала на мысе Шмидта, на острове Врангеля.
Повести и рассказы писательницы печатались в журналах «Знамя», «Неман», «Дальний Восток», «Москва», «Наш современник», а ее книги выходили в издательстве «Советская Россия», в Магаданском и Калининградском издательствах.
Она написала сценарии фильмов «Лушка» и «Саша-Сашенька».
В основу книги «Улица вдоль океана» легли северные впечатления писательницы.
Улица вдоль океана
Повесть
Мне часто снятся белые снега Чукотки. И пурги по ночам воют под окнами. И несутся с холмов табуны оленей, шумит в ветвистых рогах растревоженный ветер. И сполохи сияния обжигают небо цветным огнем. И тяжелая волна отлива с хлопотливым гулом заглатывает во тьму океана береговую гальку. И слышится гомон — это в скалах над морем закипает птичий базар. Пронзительно вскрикивают гаги, гортанно гугукают бакланы, трубно кричат гуси-белоголовки.
Каждую зиму я решаю: придет весна, возьму билет — и прямо туда, на берег Ледовитого, в село Медвежьи Сопки. Предвижу встречи, разговоры. «Ну, как живешь на материке? Мы думали, тебя солнце растопило, раз не едешь так долго!»
Но годы идут, поездка откладывается. И все чаще снится Чукотка, белая земля России. Все чаще вижу я село Медвежьи Сопки, его людей, моих добрых друзей и знакомых. И, не зная, далеко ли, близко ли то время, когда снова попаду туда, я хочу рассказать об этом селе и его обитателях.
1
Первым в Медвежьих Сопках просыпается Коравье. Коравье — это имя и фамилия, все вместе. Когда он родился, ни его мать, ни кто другой из родни знать не знал, что на свете живут люди, у которых есть отдельно имена и отдельно фамилии. Коравье — и хватит. Означает это — Олений Дух. Имя дали неспроста. Дух священного Оленя должен был отпугивать от новорожденного злого Духа Келлы — родного брата черта.
Теперь Коравье, когда-то самый малый человечек кочевавшего по тундре стойбища, стал самым древним жителем в селе Медвежьи Сопки. Как всякий-старый человек, он не любит долго держать по ночам свои глаза закрытыми. Разные на то причины. То постель его из оленьих шкур затвердеет камнем — никак не пристроишься, не улежишь, как высоко ни накладывай ворсистые шкуры. То подушка давит шею, хотя мох в ней свежий, пухлый — сам щипал в укромной низинке. То одеяло из шкуры молодого олешка неладно Путается в ногах…
Наворочавшись и накряхтевшись, Коравье поднимается. Он покидает постель как бы по частям. Сперва от подушки отрывается круглая и голая, как бубен, голова. Потом из-под одёяла высовываются худые костлявые плечи. Наконец показываются выгнутые колесом ноги.
Вот такой он, Коравье. Коричневое лицо потрескалось от морщин, широкий нос приплюснут, а в узких щелках раскосых век едва видны черные глаза-кружочки.
Посидев немного и отдышавшись, он тянется к одежде, лежащей рядом на полу. Одевается долго. Сперва натягивает меховые, вытертые на коленях и на задних местах штаны, потом торбаса и наконец кухлянку, совсем новую, густошерстную. На дворе лето, но Коравье не привык одеваться иначе. Это молодые носят всякие пальто да ботинки, а ему и летом в мехах не жарко.
