На пряху сонную лавины плавных звуков

Обрушил старый сад из растворенных окон,

Кружится колесо, певунью убаюкав.

Под сенью миртовой, наедине с Орфеем,

Слагаю мысленно эклоги... Сноп огней

Затмил амфитеатр, где царственным трофеем

Лежит плешивая гора, но вот над ней

Преджизненный озноб отчаясь побороть,

Исторгнутая в мир из материнской бездны,

На солнце, где прибой кочует камнерезный,

Алмазы горькие отряхивает плоть.

Ущербная луна священным покрывалом

Окутала ночной жемчужный небосклон,

Рассыпав серебро у мраморных колонн,

Куда приходит Тень мечтать о небывалом.

Ущербная луна священным покрывалом

Окутала сквозной жемчужный небосклон

Над храмом, где в тени разрушенных колонн

Легко молчальнице мечтать о небывалом.

Когда любуясь высотой,

Глаза румяна щек вбирали,

И розы с Вечностью играли,

Застывшей в точке золотой

Какую тайну пьет в пьянеющем цвету

Возлюбленной моей дыханье колдовское?

Какой наивный луч, свечение какое

Питает женщины уснувшей красоту?

I

Cur aliguid vidi?

[4]

О как сияешь ты, венец моих томлений!

Склонясь над лодкою, с тобой прощаюсь, лес!

Из наболевших рук не выпускаю весел.

Еще один откос, рывком, назад отбросил,

Я знаю: реквием реки сильней небес.

Всю ночь я тщетно рвался из когтей

Жестокой птицы, замерев на пике

Восторга, чуя нежность в каждом крике —

До самых звезд, ночных ее гостей.

Элегия

To look...

[5]

Почтенный бук, гордился ты

Своим шатром великолепным,

Но казнь с холодной высоты

Нисходит к листьям раболепным.

Философ тронут был визитом Юной Парки.

                        "Ах, наконец-то разум яркий,

                        С порога начала она,

                        Просветит суть мою до дна.

О соблаговоли, Лаура, в этот серый

Дождливый день, когда для нас пустеют скверы,

И к моему плечу надушенной щекой

Ты прижимаешься, а взор твой колдовской