Великий учёный Дуглас Эйд за высказывания о неравенстве граждан и тотальном контроле за ними приговорён верховным судьёй к смертной казни. За оставшуюся неделю жизни ему надо придумать способ избежать казни, но учёный больше думает о своём последнем открытии — «успешном переносе нервных импульсов цыпленка в нервную систему собаки»…
— Приговор, — послышалось из приемника, — по делу Дугласа Эйда, обвиняющегося в попытке измены, совершенной второго августа…
Дрожащими пальцами Эйд прибавил громкость практически до крика.
— …что через неделю от сего дня, то есть семнадцатого сентября две тысячи четыреста шестидесятого года нашей эры, Дуглас Эйд должен сдаться патрулю соседней станции, откуда будет доставлен к ближайшему конвертору, где и должен быть предан смерти…
Щелк!
Он не осознавал, что выключил радио. Только что рев наполнял всю комнату, и вдруг наступила тишина. Эйд откинулся в кресле, устремив тоскующий взгляд сквозь прозрачную стену на сверкающие крыши Судебного центра. Все эти недели он понимал, что у него нет ни малейшего шанса. Научные достижения, пытался уговаривать он себя, склонят чашу правосудия в его пользу. И все же он понимал, что, какова бы ни была их ценность с точки зрения человечества, верховный судья вряд ли будет рассматривать их с тех позиций, что он сам.
