Вернувшись в родную дивизию после обоих парадов Победы, я застал свой 101-й Гвардейский стрелковый полк уже в Плауэне — крупном немецком городе, расположенном на границе Тюрингии и Саксонии. Это на юге страны. Вообще у Германии есть два Юга — один на границе с Чехословакией, а второй — на границе с Австрией и Швейцарией. Второй Юг южнее первого на 400–500 километров. Но и первый, условный Юг, куда относился и Плауэн, конечно, значительно отличался от центра, востока и тем более севера страны. Это красивая, всхолмленная и даже гористая местность, достаточно сильно расчлененная реками и речушками, с множеством небольших озер, прудов и с крупными лесными массивами. В лесах преобладали благородные виды деревьев: сосна, ель, пихта, граб, бук, а в поймах рек — клен, береза, ольха. Большинство лесов окультурены, ухожены, а многие и искусственно выращены. Несмотря на войну и боевые действия, в этих, как и в других районах Германии, сохранился животный мир — это преимущественно косуля, олень, кабан, заяц. Земля богата разнообразными месторождениями полезных ископаемых, вплоть до железных, свинцово-цинковых, медных и урановых руд. Плюс большие залежи бурого угля. Руками трудолюбивых, пунктуальных и дисциплинированных немцев десятилетиями и веками на этой земле создавались обустроенные населенные пункты, развитая промышленность и сельское хозяйство. Все это в основном сохранилось, несмотря на войны, развязанные германскими предводителями. Сохранились даже тяжелые дворцовые часовни — капеллы, мощные соборы, храмы с величественными башнями, а также многочисленные замки по всей стране. Немецкий народ отличается достаточно высокой культурой, о чем свидетельствуют его наука, и искусство, и литература, и музыка, и зодчество.

Все это уже тогда, в 1945 году, возбуждало в сознании молодого офицера множество вопросов, которые в итоге сводились к одному — почему Гитлер развязал войну, ведь немцам всего хватало, жили они нормально. Строя разумно внешнюю политику, а на ее основе и международную торговлю и т. д., можно было бы обеспечить хорошую жизнь народу без всяких потрясений. Война же якобы за жизненное пространство, как внушали миру Гитлер и Геббельс, — это бред и политическая бутафория, которыми германская элита прикрывала и оправдывала агрессивную политику Германии в отношении других народов. Германский фашизм, стремясь уничтожить многие народы, а их территории и богатства захватить для обеспечения процветания арийской расы, к сожалению, находил значительную поддержку у немецких обывателей. Почему? Да потому, что Гитлер играл на чувстве расового превосходства арийца, якобы призванного самим Богом быть владыкой мира, а следовательно, и все народы, и все блага должны быть у ног немецкой расы. Тем самым Гитлер развивал у своих соотечественников это чуждое нормальным людям человеконенавистническое качество. Расизм в Германии был принят официальной идеологией, и, если кто-то пытался этому противостоять, тот был раздавлен.

Все это мне виделось еще в 45 году. Мы частенько обсуждали эту проблему среди товарищей и, наблюдая благожелательное к ним отношение со стороны немецкого населения, прекрасно понимали, что народ Германии неповинен в войне. Поэтому и наше отношение к нему тоже было благосклонным.

Несмотря на то что на исходе был уже второй месяц после окончания войны, Советское командование после встречи наших войск и войск союзников на Эльбе и окончательного решения вопроса о сферах и зонах контроля германской территории оккупированными войсками приняло решение о проведении тщательной проверки всех и вся, что было в нашем ведении. Главная цель — изъятие оружия, боеприпасов, боевой и иной бесхозной техники, разминирование объектов и дорог и, что особо важно, недопущение укрытия военных преступников. Работа проводилась при активном участии работников «СМЕРШ» — представителей КГБ.

В январе 1950 года я прибыл в штаб Киевского военного округа и, получив направление в 18-ю механизированную дивизию, отправился поездом в Черкассы. Это километров двести от Киева вниз по Днепру.

Рано утром прибыв на станцию Черкассы и сдав вещи в камеру хранения, я налегке через весь город отправился в дивизию. Мне хотелось побыстрее решить все свои служебные вопросы, а затем уже познакомиться с городом, что я всегда делал по прибытии на новое место. Однако в отделении кадров, куда я явился, мне велено было повторно прийти в 17. 00 и получить направление в полк.

Таким образом, практически в распоряжении у меня оказался весь день. В первую очередь я поинтересовался, где располагаются полки дивизии (а они оказались рядом), затем — где находятся гарнизонные учреждения: гостиница, столовая, военторг, Дом офицеров. В целом город произвел на меня хорошее впечатление. Хотя он и состоял в основном из одно-двух- и редко — трехэтажных зданий, но зато планировка его была исключительно прогрессивной и перспективной, а улицы были ровными, как стрела. С птичьего полета он был похож на огромную, несколько вытянутую шахматную доску. Располагался он на правом берегу огромной реки, русло которой в этом месте тоже было будто прочерчено линейкой. Все административно-хозяйственные, торговые, медицинские, научные, учебные и культурные заведения находились в центре города, что позволяло гражданам в считанные минуты добираться к любому объекту. С точки зрения функционирования коммунального хозяйства, перспектив застройки или реконструкции города, планировка вообще была выше всякой похвалы, хотя по своему возрасту город не уступает Киеву и Москве. Неспроста он позднее стал областным центром, и его потенциал получил новый импульс для всестороннего максимального развития. Мне приятно вспомнить, что именно здесь по-настоящему сложилась моя семейная жизнь. В этом городе 1 января 1951 года жена подарила мне первого сына — Валерия. Второй наш «казак» — Владимир — появился уже в Заполярье, в городе Кандалакше ровно через четыре года — 4 января 1955 года.

Немного уставший, но весьма довольный осмотром города, а также тем, что устроился в гарнизонной гостинице, куда успел даже перенести свои вещи, я в назначенное время прибыл в штаб дивизии за документами. Начальник отделения кадров пригласил меня к себе, кратко рассказал о дивизии, затем объявил, что службу буду проходить в 59-м механизированном полку, начальником штаба минометного дивизиона. Рассказал немного о полку и его командовании. Почему-то особое внимание акцентировал на заместителе командира полка по артиллерии — начальнике артиллерии полка полковнике Ланге. Возможно, это было сделано потому, что в свое время на войне два года я тоже был в этой должности. Но, может быть, начальник отделения кадров хотел подчеркнуть, что полковник Ланге был в войну командиром артиллерийского полка, а вот сейчас, в связи с сокращением армии, он тоже понижен, но сохранен для Вооруженных Сил. Под конец беседы начальник отделения кадров спросил — есть ли у меня вопросы? Я ответил, что вопросов нет. Тогда, помолчав, мой собеседник сказал:

5 октября 1952 года в Москве собрался XIX съезд нашей партии. Совершенно непонятно, почему этот съезд всячески замалчивается. Неужели лишь потому, что там был еще Сталин и выступал с речью? Если кому-то не нравится Сталин — это его дело. Но ради исторической правды и объективности этот, как и многие другие съезды, заслуживает особого внимания.

Последний раз, т. е. на XVIII съезд, наша партия собиралась лишь в марте 1939 года. То есть с момента последнего партийного форума прошло более 13 лет. Одно только это обстоятельство уже ставит XIX съезд в число особенных. А если учесть, что за это время произошли колоссальные, поистине эпохальные, всемирно-исторические события, то значение съезда еще более возрастает. За этот период началась и закончилась Вторая мировая война, в том числе Великая Отечественная война советского народа против фашистских захватчиков. В результате нашей Победы в Европе многие страны были освобождены от фашистского порабощения, повержена фашистская Германия. В Азии разгромлена ударная сила милитаристской Японии — Квантунская армия, а сама Япония поставлена на колени. Народы Китая и других стран Юго-Восточной Азии были освобождены от рабства. Колониальные народы мира в целом, используя итоги Второй мировой войны, развернули национально-освободительную борьбу за свою независимость. Политическое лицо планеты изменилось.

Внутреннее положение Советского Союза в послевоенное время было не менее напряженным, чем в предвоенные и военные годы. Благодаря самоотверженному труду всего нашего народа и умному прозорливому руководителю страны наша Родина уже за первую послевоенную пятилетку полностью залечила раны войны и вышла по основным показателям на уровень предвоенного 1940 года. Я уже говорил, что мы первыми из участников войны отменили карточную систему. Соединенные Штаты Америки — через год, а Великобритания — через два года после нас. С 1948 года и по 1954 (т. е. еще год после смерти Сталина) мы ежегодно весной снижали цены на основные виды продовольствия и промышленные товары. Причем не символически на 2–3 %, чтобы втереть очки народу, а на 15–20–30 %, по некоторым видам даже на 40 и 50 %. Скажите, какая еще страна в мире могла себе позволить такое? Вот почему и до войны, но особенно после войны Запад, и в первую очередь США, видели в лице СССР не просто опасного, а смертельного конкурента.

Война не только не ослабила и не обессилила Страну Советов, наоборот, сплотила наш народ и сделала его монолитом. Благодаря общественному и государственному строю, самоотверженному труду и дружбе народов Советский Союз встал в ряд великих держав мира. Еще в конце 30-х годов по объему промышленного производства СССР вышел на первое место в Европе и на второе, после США, в мире. Вот почему вся стратегия мирового империализма была направлена на разрушение Советского Союза.

Второе полугодие последнего курса у нас началось уже с «пристрелки» кадровых органов по отдельным слушателям. Мы этих ребят считали выдающимися личностями. Они могли быть назначены на должность командира полка или даже заместителя командира дивизии, или в крупный штаб. Это было весной. А летом начали добираться до основной массы. Поэтому подготовка к государственным экзаменам и защите дипломной работы тесно переплеталась с постоянным обсуждением ситуации. Обычно один из слушателей нашей группы майор Жигулин расстилал на столе изрядно потрепанную карту Советского Союза, и мы, собравшись вокруг нее, отыскивали место, куда предназначался очередной наш слушатель. Занятия бросали и по косточкам разбирали только эту проблему. Кто-то там или поблизости служил, кто-то что-то слышал об этих краях или об этой части, куда направлялся наш товарищ. Больше всего нас интересовали природно-климатические условия, обеспеченность района и в чем есть нехватка (чтобы на всякий случай захватить с собой), оценка командования, особенно соответствующего командующего войсками округа.

Дошла очередь и до меня.

Беседу со мной вел подполковник. К этому времени я получил очередное звание и тоже был, как и кадровик, подполковником. Ведущий беседу старался казаться любезным, обходительным, но характер некоторых вопросов носил неприятный оттенок. Я зашел в кабинет и представился. В ответ вместо «здравствуйте» услышал удивленное:

— О, да вы уже подполковник?