Выскочив из главной конторы, Ленька Гормашов понесся к инструментальному цеху. До гудка оставалось 30 минут, а служебные записки надо было разнести во все девять цехов. С разбегу Ленька наскочил на сторожа и чуть не сшиб его с табуретки, на которой тот дремал у входа в инструменталку.

— Стой! — закричал старик. — Куда прешь? Пропуск!

— А ну тебя! — отмахнулся Ленька. — По сто раз тебе под нос пропуск совать, што ли!

— Ну, ты повежливей, сморчок паршивый, а то и по потылице не долго дать, — ворчливо погрозил сторож.

— Ладно, обойдемся и без этого! — крикнул Ленька смеясь и помчался между рядами жужжащих, как шмели, станков в цеховую контору.

Ленька был в восторге, когда людской поток вынес его за ворота завода. От переполнивших все его существо бурных чувств ему хотелось заложить пальцы в рот и пронзительно засвистать, но кругом шли люди с серьезными, сосредоточенными лицами, и, желая походить на них, он сам сжал губы и нахмурился.

— Так на толкучке, говоришь, купил картуз? — на плечо Леньки легла рука Петра Степаныча. — А ну, посмотри вон на того человека, что у телефонного столба стоит. Пожалуй, его шляпа почище твоего картуза будет.

Ленька только хотел раскрыть рот, чтобы решительно защитить честь своего картуза, как Степаныч, нагнувшись, прошептал на ухо:

— Не отставай от него: куда он, туда и ты, но на глаза не попадайся. Понял?

Затем протиснулся вперед, выбрался из толпы и зашагал по шоссе.