Более восьми лет прошло с тех пор, как был убит священник Русской Православной Церкви отец Александр Мень. Его смерть потрясла многих в России, и не только в ней одной. Священников у нас не убивали с 30-х годов. Но о. Александр был не просто священником - он был духовным лидером России. Те, кто задумал это убийство, хорошо сознавали это.

Я познакомился с о. Александром в середине 70-х. Очень быстро я понял, что встреча с ним - поворотный пункт в моей жизни. Она была подарком судьбы. Он поразил меня с первого взгляда. Я увидел необычайно красивого, мудрого и абсолютно свободного человека. Свободного в несвободном обществе. Его эрудиция, гармоничность, переполнявшая его радость бытия завораживали. Общение с ним неизменно приводило в восторг: он заряжал вас (и надолго) духовным озоном; всё начинало как бы искриться и входить в резонанс с его настроем. Любая ваша мысль ловилась на лету и возвращалась преображенной. Не было вопроса, на который он не мог дать исчерпывающего и, казалось, окончательного ответа. Его доброжелательность и интерес к собеседнику были неподдельными. Он был чужд какой-либо позы, не любил внешних эффектов. Во всем он был прост и искренен. Его обаяние было непреодолимым, его чувство юмора - неподражаемым, причем часто оно выражалось в самоиронии. В каком бы обществе он ни появлялся, он немедленно становился его центром.

Одним словом, вы наяву встречались с «положительно прекрасной личностью», воплотить которую в своих романах пытался, но так и не сумел Достоевский. Да и никому не удалось сколько-нибудь убедительно воплотить идеал христианина - а именно его имел в виду Достоевский - в художественной форме (в нехудожественной - тем более). Оказалось, однако, что это возможно не в романе, а в жизни. О. Александр и был реализованным идеалом христианина. Но сказать так - значит ничего не сказать, потому что все сказанное - лишь намёк на ту тайну, которую представлял собой этот человек. Только позднее я смог сформулировать для себя главное в Александре Мене: религиозный гений, живущий верой и действующий любовью, живая икона Христа.

Вряд ли можно что-то понять в о. Александре, если упустить из виду, что он прежде всего пастырь, духовный наставник вселенского масштаба, слово которого именно потому обладало такой мощью, что он был образцом христианина, а значит образом Христа. Он внутренне соединился с Сыном Человеческим и вслед за апостолом Павлом мог бы сказать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос». Всё, что он делал, каждый его шаг, каждый помысел были освещены тем Светом Разума, Который воссиял миру две тысячи лет назад. Мне часто приходило в голову: если у Христа могут быть такие служители, значит Его дело действительно непобедимо.

О. Александр не раз подчеркивал, что христианство - не новое учение и не новая этика, а новая жизнь. По его убеждению, сущность христианства - в личности Богочеловека Христа, соединившего небесное и земное, бросившего вызов силам тьмы, прежде всего человеческому эгоцентризму, отдавшего жизнь за спасение людей.

Составители собрали главы из книг Меня по истории религии, его лекции и беседы. Оглавление, аннотация и введение намекают: автор сейчас произведет сеанс оправдания магии с христианских позиций. Любителей магии много, книгу купят и начнут читать - а там лишь «последующее разоблачение». Мень относится к типу миссионеров-канатоходцев, которые умудряются не уклониться ни в нетерпимость, ни в благодушие. Показывая, что магия и оккультизм выросли из реальных духовных потребностей и из контакта с духовной реальностью, а не просто из человеческой глупости и суеверия, он вливает в читателя христианство, мысль о том, что магия и оккультизм есть «скользкий путь» (с. 53), путь порабощения человека. Магофилы будут чрезвычайно разочарованы. Будут ли они обращены? Некоторые - наверняка, очень многие люди пришли к вере в Христа именно благодаря чтению книг Меня. Но книгу можно рекомендовать для чтения и верующим, и неверующим просто как литературный шедевр. Уникальный стиль Меня одаривает читателя сопричастностью умному, бодрому и доброму человеку, передает ощущение какой-то благодатной свежести. Или свежей благодатности.

Однако, книгу Меня разгромил известный православный же публицист Андрей

Кураев,

поставив вопрос принципиально: «Иногда проповеднику надо не поддерживать стереотипы своей аудитории, а бороться с ними ... Иногда миссионер должен уметь говорить «нет!» На деле Кураев всегда тыкает людей в их ошибки. Он возмущен, что Мень говорил художникам о ценности творчества («именно в среде художников полезнее было бы говорить о послушании»), не требовал от парапсихологов бросить их занятия, а призывал их к нравственному и духовному совершенствованию, «ушел» от прямого отзыва о творчестве Даниила Андреева, призвал астрологов к большей научности, а не назвал астрологию шарлатанством. Мень и тысячи богословов не отрицают возможности существования внеземных цивилизаций. Кураев указывает, что в бульварной прессе печатают признания инопланетян в том, что «Иисус - их соотечественник», и делает вывод: Мень поддерживает «новый языческий культ». Подтасовок такого рода Кураев совершает много, например, заявляет, что «научными» Мень считал астрологические выкладки Глобы. Что в той же книги 99% текста посвящены именно мудрому преодолению суеверий, Кураев умалчивает.

Миссионерский принцип Меня разумнее принципа Кураева. Если астролог последует его призыву быть более научным, то станет астрономом. Если экстрасенс последует призыву быть духовнее, то забросит экстрасенсорику. Принцип Меня помогает Церкви оставаться в контакте с внешним миром. Агрессивный же стиль проповеди создает внутри Церкви секты, питающие христианством гордыню. Ее выказывает Кураев словами: «Сегодня у меня не меньший опыт публичных выступлений, чем у отца Александра». И у меня этот опыт не меньше, да только количественно, а качественно нам с Кураевым до отца Александра не дорасти никогда. Зачем же грешить смердяковщиной, этим русским вариантом эдипова комплекса: подсчитывать, сколько ты прочел лекций, сколько написал книг, вечно оглядываться: превзошел ли тех, кто в начале пути был для тебя маяком. Да и количественно счет пока не в пользу нас с Кураевым: ведь кроме краткого периода публичных выступлений, у Меня была четверть века выступлений подпольных, требующих ничуть не менее мастерства и самоотдачи.

Когда Мень погиб, Кураев был референтом Патриарха и писал от его имени восторженные слова о Мене. Теперь, наконец, отвел душу: «Интеллигенция больше всего ценила в человеке толику диссидентства и еле проглядывающий кукиш в кармане ... И слегка диссидентствующий батюшка, слегка западничающий батюшка оказался очень социально востребованной фигурой». А вот это уже даже не смердяковщина, а просто комплекс стукача. Что не нравится Кураеву: что Мень диссидентствовал или что он недостаточно диссидентствовал? Вроде бы второе, но на самом деле Кураев всю жизнь был анти-диссидентом. Он печатно признался, что семинаристом сотрудничал с КГБ и не видит в том никакого греха. Все спуталось в его мозгах на заре перестройки: он писал статьи против огосударствления православия, травил митрополита Кирилла и баптистов. Теперь он всячески выступает за огосударствление православия, боится даже упоминать митр. Кирилла и публикует свои книги на деньги баптистов (а критикует, соответственно, кого угодно, но не протестантов). Странное дело: читая Кураева, чувствуешь, что автор считает Меня каким-то преуспевающим пустомелей, не вылезающим с телеэкрана, а себя видит страстотерпцем, изнемогающим от гонений. На самом-то деле все несколько наоборот. Мень «слегка диссидентствовал», Кураев «слегка стучал». Стучит и теперь, уже на мученически погибшего свидетеля Христовой веры, да только руки коротки: Бог принял Меня в число святых Своих, а нормальные люди приняли его в число любимых и читаемых авторов.

Диакон Андрей Кураев выпустил книгу «Оккультизм в Православии» (М.: Фонд «Благовест», 1998), где повторил нападки на о. Меня, ранее опубликованные им в газете «Радонеж» (К 7-8 (51-52), апрель 1997). Уже не в первый раз он порочит имя погибшего. Раньше Д. Шушарин в «Независимой газете» от 18.03.93 опубликовал написанное Кураевым «Сомнительное православие отца». Ответы на нее были в свое время даны игуменом Иннокентием (Павловым) и другими. Кураев едва ли это не заметил, но внимания не удостоил. Когда возразить по существу нечего, можно и проигнорировать, выдавая себя за того, кто неизменно прав.

В новой его книге первой помещена глава «Александр Мень: потерявшийся миссионер». Нет, чтобы прямо сказать «убиенный миссионер». Так было бы честно. Но правда заменена на ложь. «Он ушел вовремя» (с.44 книги), - пишет Кураев в другом месте. Иначе говоря, его вовремя убили. Значит, убийцы правы? «Честное обсуждение предполагает и честное обозначение своей позиции» (с.38), - так подал себя Кураев, но приходит на ум другое - гнилые уста не скажут правды.

Возьмем, например, такое заявление: «писатель Александр Мень является униатом» (с.38). «Если мы хотим определить конфессиональную позицию писателя Александра Меня, то вывод будет определенный: униат, т.е. католик, исповедующий католическую доктрину и при этом ценящий православный обряд. И здесь ни при чем справки из Московской Патриархии о том, что он - священник, рукоположенный православным архиереем, служивший в храме, принадлежащем Русской Церкви, и принимавший награды от Московского Патриарха (тем, кто представляет отца Александра как мученика, который подвергался травле со стороны 'официальной Церкви', стоило бы помнить, что протоиерей Александр был награжден всеми священническими наградами, - в том числе и высшей: правом ношения митры). Писатель Мень - униат» (с.37-38).

Чего здесь больше - лукавства или нахальства? Или желания подвести под анафему? Автор, выступивший под именем Митрополита Антония (см. следующий материал нашего сборника) назвал Меня «постовым сионизма». Кураев, имея, надо думать, больший дар различения духов, выдает другой приговор: Мень как писатель - униат. Приговор обжалованию не подлежит. Никакие справки из Московской Патриархии не помогут. А уж если справки не помогут, то тем более не в счет десятки лет его служения в подмосковных деревенских храмах в условиях, весьма трудных. Такой судья, как Кураев, отметет все это прочь. Как священник, Мень уже убит, осталось доконать его как «писателя».

Но поставим вопрос: кто же является униатом по существу? - Тот, кто ушел из православия в католичество восточного обряда, тот, кто перестал считать нашу православную Церковь Церковью в полном смысле этого слова. И тут стоит привести характерный пример. Был раньше один предатель - Владимир Никифоров, который в начале 80-х ушел в католичество, стал подпольным священником и предлагал некоторым идти следом. Условием присоединения к католичеству, согласно Никифорову, стало ритуальное произнесение во время мессы формулы: «Только в Римско-Католической Церкви - полнота Церкви Христа». Ясно, что это - формула отречения от Православия, непризнания Православия Церковью. Кое-кто такую формулу тогда сказал.

Недавно, где-то в ноябре 1998 г., появилось «Православное книжное обозрение», в редакционном совете которого видим следующих: архимандрит Тихон (Шевкунов), прот. Димитрий Дудко, главный редактор В. Аверьянов). Авторы газеты удостоили погибшего о. Александра Меня серии демагогических статей. Первым помещено «Открытое письмо священнику Александру Меню» за подписью Митрополита Ленинградского Антония (Мельникова), затем «О «наследии» прот. Александра Меня» прот. Димитрия Дудко и еще есть нечто без заголовка от мирянина Н. Сардонникова. Одобрительно также охарактеризована старая грязная брошюра «О «наследии» прот. Александра Меня» (М.: Правило веры, 1993), где напечатали того, кто все еще скрывается под именем «прот. Сергия Антиминсова», а также разный другой сомнительный материал. Патриаршее благословение нигде не обозначено - очевидно, редакционный совет и авторы в нем не нуждаются.

Указанная брошюра, изданная тогда «Правилом веры» вместе с газетой «Град Китеж», похоже, стала чем-то непререкаемо авторитетным, каноном для тех, кому нужно чернить имя погибшего. Например, украинская газета «Запорожье православное» в N 1 (17) за январь 1998 г. поместила материал прот. Димитрия Винника «Протоиерей Александр Мень: анализ творчества», где дан, собственно, краткий реферат этой брошюры. Уважаемый украинский протоиерей воспроизвел многократно повторенную раньше ложь, что для о. Меня Библия - это всего лишь литературное произведение, что он противопоставляет науку Слову Божию, чтобы последнее дискредитировать: «На наших глазах разворачивается разрушение Библии... Это уже по сути дела разрушение веры» и т.п. (с.7).

Под конец автор пишет: «Пусть эта статья не покажется читателю попыткой опорочить невинно убиенного священника нашей Церкви. Он жил и умер православным христианином и активнейшим проповедником Слова Божия» (с.7). Увы, содержание статьи идет вразрез с этим благим пожеланием. Автор, вдобавок, предлагает читателям «вознести свои молитвы об упокоении его души в селениях праведных». Нет, уж лучше это делать не вместе с такими авторами. Украинский автор мог бы здесь по-украински недоверчиво отнестись к тем «москалям», которые упорно, из года в год, распространяют свою клевету повсюду и явно ввели его в заблуждение. Уместно здесь напомнить и стихи Даниила Андреева:

Суровые и неприятные слова. Проще всего от них отмахнуться. Разумнее сказать, что это все было, но было также и другое - верность правде Божией вопреки всем, кто жаждал крови свидетелей Христовых. Москву нужно оценивать по тому лучшему, что в ней было, но нельзя закрывать глаза и на худшее.

Евреи и христианство (Интервью, данное сотруднику самиздатского журнала «Евреи в СССР» (№11, 1975) А. Шойхет; перепечатано в «Вестникерусского христианского движения» (1976, N117)).

Вопрос: В чем Вы видите причину усилившегося в последнее время притока евреев, преимущественно интеллигентов, в русскую православную церковь?

Ответ: Я не располагаю статистикой в этом отношении, да и вряд ли она вообще существует. Причина же обращения для меня ясна: это поиск высших духовных ценностей. Надо заметить, что движение к вере интеллигенции России вообще началось давно, еще до революции. Среди тех, кто внес свой вклад в «религиозный ренессанс» нашего века, было несколько евреев - философ С.Л. Франк, критик М. Гершензон, литературно-общественный деятель И. Фундаминский и др. Христианизации же евреев в наши дни способствует то, что она теперь не имеет прямой связи о национальной проблемой. Если до революции крещеный еврей автоматически становился «русским», то теперь этого нет. Слова «еврей» и «юдаист» уже больше не синонимы. Еврей-христианин не только не перестает быть евреев, но еще глубже начинает понимать смысл духовного призвания своего народа.

Вопрос: В чем же Вы усматриваете это призвание?

Ответ: Для человека, который верит Священному Писанию, это Призвание относится, бесспорно, к религиозной миссии. Это не значит, что евреи более религиозны, чем другие народы. Но в силу того, что через них было дано Откровение и совершено Воплощение, этот народ навсегда посвящен Богу. Таков смысл слов, сказанных некогда на Синае: «... вы будете у Меня царственным священством и народом святым» (Исх. 23.22). «Святым» (кадош) - в данном случае означает посвященность Богу. Когда еврей изменяет этой посвященности, он предает себя и легко оказывается во власти темных сил. Избрание - это великая и страшная ответственность.