— А река стала еще шире, — заметил Джебе, сидящий на носу лодки. — Причем значительно.

— Чем ближе к тому месту, где река впадает в море, тем река полноводнее, — лениво ответил ему Голд, подставивший лицо солнцу. — Это не я придумал, это законы природы. Мир тут вывихнутый, но законы природы те же.

— Жалко, что людские законы другие, — подала голос Милена, сидящая в соседней лодке.

— Даже смерть ее не изменила, — усмехнулась Настя, она тоже была в одной лодке со мной. — Как была пацифисткой — так ей и осталась, стреляй в нее, не стреляй. Вот что за человек?

Милена, естественно, знала все — и то, откуда мы все ее знаем, и как она погибла. Только про Окуня мы ей рассказывать ничего не стали — зачем? Лишнее это.

Особых споров по поводу того, кому плыть и на чем плыть, не было. Ну — почти не было, разве только Марика, узнав, что ее кандидатура даже не рассматривалась, крайне возмутилась и пообещала в случае отказа преследовать нас, подплывать под днища лодок и тыкать в них острыми колющими предметами.

Подобные угрозы меня не слишком пугали, но, поразмыслив, оставлять ее в крепости я не захотел, с нее сталось бы прихватить винтовку и отправится в степь на охоту, причем на двуногую дичь. Она всегда отличалась отменной злопамятностью, потому степнякам в этом случае ничего хорошего не светило, а у меня с ними мир и перспективы возможного сотрудничества. После второй встречи с Салехом я запретил ей об этом даже думать, и она вроде как согласилась пока не мстить, но в случае моего длительного отсутствия это обещание могло быть и нарушено. Мол — «О чем Стас не узнает, то ему не повредит».

И вообще — в отличие от Жеки, который был безмятежно-счастлив, ежедневно наблюдая объект своего многолетнего обожания, меня ее появление в последнее время не слишком-то и радовало. Нет — Марика она хорошая, надежная, много чего знает и умеет, но! Я для нее не командир. Вот — не командир ни разу. Я для нее не Сват, а Стас, давний друг, собутыльник, боевой товарищ, — в общем, кто угодно, но только не лидер. То есть — просьбы мои выполнять можно, но, если очень хочется, то на них можно и забить. Ибо — мы же друзья, какие обиды и недопонимания в случае чего?

А мне этого не надо. Здесь — не земля, не Академия и не бар «Хвост ящерицы». Все вышеперечисленное стало атомами и воспоминаниями, которые с каждым днем все больше и больше блекнут в памяти, закрываемые новыми впечатлениями. Это другой мир и в нем действуют другие правила. И я в нем становлюсь другим, вот какая штука.

Но она даже не задумывается об этом, при попытках что-то объяснить отшучивается или смеется, приговаривая: «Стас, что за глупости?», и в результате мне проще держать ее при себе, чем что-то объяснять. Да еще и Жека лоб морщит, глядя на это все, того и гляди заподозрит меня в том, что я решил за ней приударить. Дурацкая ситуация, не сказать хуже.

«Вон туда» — оказалось небольшим то ли «рукавом», то ли притоком Великой реки. Неширокий, но достаточный для того, чтобы в нем разошлись несколько не только лодок, а вполне себе полноценных судов, он поворачивал к городу, и, судя по всему, протекал прямо через него.

— Там ворота, — пояснил мне Щур. — Река течет прямо через город, там тоже есть пристань.

— Тоже? — уточнил Голд, поправляя кепи.

— Вторая пристань там, — «волчонок» махнул рукой в сторону основного русла реки. — Она для всех, здоровенная такая. А та, что в городе — она для своих. Ну, не совсем своих, а для тех, кому разрешил это дело Совет. Нам разрешил, Антоныч договорился. Тут дело и в престиже, и в том, что не своруют ничего. На общей пристани разное бывает, а в городе — нет.

Мы приближались к… Даже не знаю — входу или, прости господи, вплыву в город, который, как и стены, внушал немалое уважение — это был огромный проем с зубчатыми верхними краями, добавляли впечатления и две огромные цепи, верхняя часть которых скрывалась в проеме, а нижняя уходила по воду. И каждое кольцо в этих цепях было размером как две моих головы.

Внутри здания было прохладно и куда менее многолюдно, чем на рыночной площади.

Еще там обнаружилась просторная площадка, видимо, для ожидающих аудиенции, лестница, ведущая наверх, и четыре свирепого вида араба, стоящие около нее, причем неплохо вооруженные.

С левой стороны у каждого из них висели широкие кривые сабли без ножен, справа болтались интересного вида кобуры — широкие, почти прямоугольные, причем висели они не на поясах, а на ремешках, переброшенных через плечо. Это какого же размера там пистолеты? Любопытно было бы на них глянуть.

— Куда? — рыкнул на скверном английском один из них, с массивной золотой серьгой в ухе.

Значит — есть тут все-таки золото? А Грэй сказал, что ничего подобного они не нашли.

На самом деле вся эта его театральность была излишней — сюрприза не получилось, поскольку после всего уже увиденного удивить нас было трудновато. Так вот — каждый дистрикт получил то, что ему было ближе всего по ментальности. «Картель» промышлял оружием, владея всеми оружейными лавками города, «Халифат» получил «Арену», правда сначала на паях с «Домом Земноморья», но потом они как-то договорились, и в результате гладиаторские бои теперь были их полноправной собственностью. Немцы получили право приоритета в выборе земель неподалеку от города, для их возделывания и последующих поставок продукции на рынок, а «Мэйфлауэр» курировал работорговлю, имея свой процент с организации самого процесса продаж.

Что до моих соотечественников — они обеспечивали поддержание закона и порядка внутри города и в его окрестностях, что было на редкость небезвыгодно — они первыми видели добычу, попадавшую в город — и вещи, и людей. И первыми могли купить то, что им понравится, в разумных пределах, разумеется. Если вещь была в определённом смысле уникальной, как, например, недавно найденный в горах вполне себе исправный беспилотник, то она поступала на аукцион, который, в свою очередь, держали азиаты.

Купили этот беспилотник, кстати, представители «Латинского квартала», которые держали все мастерские города — его обитатели знали толк в механизмах.

Остальное же было в общем ведении — все дома отправляли свои поисковые группы за пределы города на поиск ресурсов и новых торговых каналов, все дома потихоньку промышляли захватом и продажей рабов, и все дома помаленьку наращивали военную и магическую мощь.

— То есть — все не так уж радужно? — среагировал я на последние слова Оружейника. — Хочешь мира — готовься к войне?

— Ну, как? — Палыч притопнул ногой по поверхности дебаркадера. — Нравится?

Владек и Тор тем временем перекинули на борт «Василька» сходни — они и об этом подумали.

— А то, — весело ответил я ему, первым сходя на берег. — Не то слово.

— Думали, поди, что не управимся? — лукаво прищурился Пасечник. — Знаю-знаю, думали.

— Вот вообще даже не сомневались, — притворно возмутилась Настя, погрозившая пальцем Фире, рвавшейся на берег, и пропустившая вперед Фрэн с детьми. — Если Палыч заполучил плотницкий топор — все будет в порядке.

Крис тоже зашел в помещение и прикрыл за собой дверь.

— Салех хочет говорить с тобой, — сообщил он мне негромко.

— Это можно было донести до меня и там, — удивленно показал я пальцем на выход. — Не думаю, что такая информация секретна. Все, кто там стоит, знают, что мы с ним поддерживаем отношения. Деловые, разумеется.

— Салех не хотел, чтобы много людей знало о том, что он хочет с тобой говорить, — покачал головой Крис. — Одно дело — торг, это не является секретом. Другое дело — подобная встреча.

— Мы с ним виделись и после торга, — напомнил я ему. — Ты тоже был там.

— Не такие, выходит, уж и дикие эти кочевники. — Настя налила себе воды. — Вот мы все опасались, что у них лошади появятся, а возможность того, что они обзаведутся чем-то посерьезнее, даже не рассматривали. А они — вот. Обзавелись, в смысле.

— Что-то тут не так. — Марика явно была удивлена. — Не может такого быть.

— Чего не может быть? — уточнил у нее я.

— Да «багги» этот, — девушка потерла ладонью лоб. — Понимаешь, Стас, эти дети степей ну никак на транспорте передвигаться не могут.

— В смысле? — Голд даже пододвинулся к Марике поближе. — Что ты имеешь в виду?

Мы пришли к этому костру последними, как и планировалось. Идея, которая вертелась у меня в голове давно, окончательно оформилась незадолго до заката, но все, что задумалось, было реализовано быстро и точно, Жека расстарался. Костер, ночь и узкий круг людей вокруг него. Здесь были только «волки», «волчата» и их наставники. И больше — никого. Ну, может, только Настя выбивалась из этого ряда.

— Все здесь? — спросил я у Наемника. — Никого не забыл?

— Да, — ответил он. — Кроме разве тех, кто в Новом Вавилоне остался, сам понимаешь. Из караулов всех снял, заменил гражданскими из тех, кто половчее.

Джебе и Китти были здесь, я их заметил почти сразу. Джебе коротко кивнул, значит, прошла Китти проверку. Вот и славно.

— Хорошо, — одобрил я и шагнул к костру. — Рад видеть вас всех, братья и сестры. То, что я задумал, можно было бы сделать и там, в крепости, на глазах у всех остальных. Это было бы торжественно, с аплодисментами и всем таким, но я не хочу, чтобы этот ритуал видели все. Нет, они тоже все наши, они члены семьи, но то, что будет происходить здесь, предназначено только для вас. Вам не нужны аплодисменты и крики «молодец». Вы — воины, ваше дело воевать, умирать, возрождаться и снова воевать. В этом деле нет пафоса, и оно не требует чьего-то одобрения, это ваша судьба, которую вы выбрали сами. Сегодня тот из вас, кто не уверен в том, что он сделал правильный выбор, имеет возможность отказаться от этой судьбы. Его никто не осудит, он просто может встать и пойти вон туда, на утес, где веселятся те, кто вручил вам свои жизни. Но это — последний раз, когда можно что-то изменить, больше такой возможности у вас не будет. Теперь вы — братство воинов, и каждый из вас должен точно знать, что его спина прикрыта другом, который не дрогнет в самый лихой час. И тот, кто стоит перед вами, должен быть уверен в том же. У вас есть минута, думайте.

Нас ждали. Крис, щеголявший висящими на поясе ножом и флягой, встретил нас неподалеку от холма.

— Салех ждет вас, — сразу сказал он. — Нам надо поспешить. Ночь коротка, утром он должен быть у Великого Кагана, потому не будем терять времени.

Любой нормальный человек, даже ориентировочно знающий, где находится Каганат и сколько до него добираться, просто не мог не задаться вопросом — как именно Салех собирается утром быть километров за сорок от того места, где мы сейчас находимся?

Но я не стал задавать ему этот вопрос, — а зачем? Скоро я все узнаю из первых рук.

Впрочем, даже этого мне делать не пришлось, поскольку первым, что бросилось нам в глаза, когда мы приблизились к холму, был тот самый «багги», про который рассказывал Джебе. Скорее всего тот самый, если только наши друзья из Великой Степи не обзавелись целым парком таких машин.