Андрюха заехал на велике на стройку, которую от других расхитителей героически охранял его дядя Семен. Старший прапорщик запаса и на гражданке искал место, где можно вольготно не работать, а брать. Лес, рубероид, шифер и другие дефицитные товары конвертировались в нужное количество червонцев в кармане родственника или оседали жидкой валютой на столе к вечерней трапезе. Время тяжелое, перестроечное, надо тянуть, пока есть возможность. Жарким июльским днем мать передала бутылку самогона братцу с наказом раздобыть пару досок для починки порога в дом. Старый сгнил и грозил обрушением прямо под ногами грузной тетки, тянущей семью. Андрей - единственная кровиночка, парень *надцати лет, весь пошел в отца-раздолбая, а умом еще хуже. В этом году мать тешила надеждой сдать его в ПТУ, надежно пристроив до армии. А там бог даст - останется в рядах доблестных защитников, как ее старший брат, который больше ни на что в жизни был негоден, ибо даже ни одного гвоздя в стенку за всю жизнь не заколотил. Но при этом умудрялся жить неплохо, ибо исповедовал верный принцип: брать от жизни во всю ширь своей потребности, а отдавать редко и лучше потом.

Семен Владимирович в галошах на босу ногу, в тельняшке и фуфайке, широко развел руки для обнимашек. Дядя был рад гостям, особенно тем ноль- пять, которые племянник доставил в целостности и сохранности. На столе уже были порезаны: два хвоста жирной селедки, кусок копченого сальца и мягкий, еще горячий хлеб. До полноты картины не хватало капельки счастья в граненых стаканах, но племяша только что доставил такую радость своим своевременным визитом. Гостья дяди, соседка по стройке и просто хорошая женщина - Алевтина Николаевна, так же обрадовалась визиту младшего родственника с лекарством.

Андрей пришел в себя не очень быстро. Обнаружив свою тушку в лежачем положении на теплом пластиковом полу, он, борясь с головокружением, попытался подняться и осмотреться. Огромный ангар и ряды больших клеток, в которых сидели кучки людей. В их общей клетке находилась последняя партия с земли: человек сто - сто десять. Все так же, как и он, одеты в белую рубашку до середины бедра с разрезами по бокам. И женщины, и мужчины. Некоторые сидельцы пришли в себя раньше него и обсуждали друг с другом положение, в котором оказались. Обещанная заграница выглядела несколько странно и высокоинтеллектуальной работы с высокими заработками не обещала. Андрей посмотрел на свои босые, кривые ноги и торчащий член, который пришел в себя раньше хозяина, и вылез из-под короткой одежки. Кругом стоял гвалт: несколько дамочек забились в истерике, мужики в углу начали разборки, кто-то скулил, плакал, а кто-то тихо сидел, погрузившись в себя.

Двери клетки раскрылись и двое человек в военных костюмах и масках на лицах внесли большой бидон синего цвета и поставили на пол. Андрюха поковылял им навстречу, типы развернулись и вышли, а парень открыл крышку и блаженно поссал в парашу, нисколько не стесняясь взглядов по сторонам: пусть лучше лопнет совесть, чем мочевой пузырь.

Вернувшиеся со стопками одноразовых тарелок охранники застали удивительную картину возле термоса с парящей кашей, они на минуту растерялись, но бросили посуду на пол и потянулись за дубинками. От души отбуцкав его тяжелыми ботинками и набив жопу демократизаторами, они, покрикивая на непонятном наречии, посчитав свою миссию выполненной, удалились. Поскольку ужин никто не заменил, а собратья по несчастью не настолько проголодались, к сдобренной каше никто не притронулся. Невнимательному парню указали на угол клетки и ряд биотуалетов в нем, которые он не заметил с первого раза. Андрюха доковылял к краю узилища и, прислонив спину о метал решетки, сел больной задницей на теплый пол, рассматривая заплывшим глазом своих сокамерников.