Всё хорошо в меру и любые крайности приводят к неприятностям. В последние несколько лет всё происходило настолько быстро, что будь я обычным человеком, я бы легко запутался. Необычайная ясность сознания, помогала пережить все многочисленные события и не сойти с ума. Вдали от воздействия Грегори, пришло осознание их силы. Весь полёт, меня беспокоило плохое предчувствие.

Благодаря талантливым манипуляторам, мы оказались в этом флайте, который отстыковавшись от шлюза, летел к неизведанной планете. Когда мы вошли в атмосферу, всем кроме меня казалось, что всё идёт по плану, а я уже чувствовал причину надвигающейся катастрофы.

Как только я убедился в реальности своего предчувствия, словно подтверждая его, крылья качнулись, и флайт стал медленно переворачиваться. Первое время, всё происходило медленно, потом вращение стало ускоряться. Вид в иллюминаторе стал двигаться настолько быстро, что неразличимые объекты на улице смазывались в круглые полоски.

В быстром тошнотворном вращении, можно было отличить лишь цвет неба, земли и воды. Когда мне стало невыносимо страшно, словно контрольным выстрелом затих звук мотора. Мы падали вниз под звук разрезаемого нашим раскаляющимся корпусом воздуха.

Я чувствовал, как резко ускорившиеся работу сердце прогоняет мощные дозы адреналина по моему организму. Вся надежда была на пилота, но он был обычным человеком и уже потерял сознание. При таком мощном вращении, центробежная сила заставляет кровь отливать от головы и становится тяжело мыслить трезво.

Моё сознание отключилось от шока. Время побежало быстрее и в моей памяти оставались лишь короткие размытые кадры рваных ощущений. Я помню лишь резкий рывок под водой, который заставил меня открыть глаза и сразу же закрыть их обожжённых едкой солью. Я опять потерял сознание.

Потом я почувствовал, как меня вытащили на поверхность, и услышал плеск воды и ощутил спасительную прохладу воздуха, но я не мог вдохнуть его, так как лёгкие разъедала солёная вода. Меня крепко держали на волнах. Кто-то сзади обнял меня двумя руками и чем-то большим, сильным и колючим. Я оказался практически в коконе, и он стал сдавливать меня. Я почувствовал себя долькой лимона выдавливаемого кулаком.

Давление было настолько мощным, что вода выходила из меня. Сознание стало понемногу возвращаться, но я продолжал задыхаться. Меня стало рвать горькой водой, и я сильно закашлялся. Это продолжалось минут пять. За это время я успел вдохнуть несколько спасительных глотков воздуха. Кто-то молча держал меня сзади. Моё тело и руки были зажаты каким-то панцирем, поэтому я не мог протереть глаза и рассмотреть обстановку.

Но я уже стал осознавать, что кто-то спас меня. Горячее солнце слепило сквозь закрытые веки и испаряло влагу, оставляя кристаллики соли на ресницах. Мы покачивались на волнах и никуда не плыли. Я мог поклясться, что меня держал не человек. Существо было горячим и его сердце билось в два раза чаще и в два раза сильнее, чем у взрослых людей.

Я его не видел, но ощущал каждое его движение. Я попытался открыть свои глаза и на этот раз, мне это удалось. Я сразу увидел вокруг своего тела белый кожаный чешуйчатый кокон, который обнимал меня целиком. Спиной я чувствовал дыхание существа. Это был не человек, и я испугался. Я попытался вырваться из объятий, но меня держали очень крепко. В ответ на мои попытки, существо вытянуло одну свою белую руку с перепонками между пальцев. Если бы не перепонки и чешуйки, рука ничем бы не отличалась от человеческой.

Мы взяли палки поудобнее и направились в лес. Раздвигая кусты и ветви густых гигантских деревьев, мы пробирались в чащу. Нам всё время казалось, что за нами наблюдают чьи-то внимательные глаза. С одной стороны это пугало, а с другой успокаивало. Будь эти наблюдатели плохими, они бы уже напали на нас.

Чтобы успокоить свои страхи, я стал думать о хорошем. Я вспоминал, свои старые мысли из прошлой жизни, о том, что большинство домашних животных, спокойно относятся к маленьким детям. Я помню, как удивлялся, когда видел, что маленький двухлетний малыш может таскать кота за хвост, а тот боится царапнуть и только огрызается в ответ.

О том, что на этой планете, всё может быть по-другому, я старался не думать. Чтобы хоть как-то отвлечься, я рассматривал местную природу, которая мало чем напоминала земную. Листва почти всех растений была очень тёмная. Трудно было привыкнуть к тому, что вокруг нет ни чего зелёного, хотя ты находишься в лесу. Вся листва была тёмно-синей, почти чёрной.

— Такое ощущение, что инопланетяне закоптили свой лес, — улыбнулся Аполлион.

— Ага, точно. Очень странные деревья, — ответил я, перешагивая через гниющий ствол синего дерева. — Ничего, привыкнем. Только пить сильно хочется.

Очнулся я уже через секунду, но оказался совсем в другом месте. Маленький Аполлион прижимался к дереву напротив меня и смотрел на меня испуганными глазами. Я вдруг почувствовал запах его страха. Он раззадоривал меня. Мне хотелось поиграть с ним, перед тем как выплеснуть свою накопившуюся агрессию. Я чувствовал своё превосходство и знал, что Пол обречён. Это читалось в его округлившихся глазах.

В моём теле обнаружилась необычайная лёгкость и плавность. Я медленно приближался к нему, вспоминая солёный вкус крови. Перед глазами мелькали мои предыдущие жертвы. Особенно долго я вспоминал колючую ящерецу, которая месяц назад укусила мою лохматую лапу. Несмотря на то, что я всё же съел её, я до сих пор бегал медленнее обычного, слегка прихрамывая.

С моими глазами произошло что-то необычное, я перестал видеть по бокам. Мне приходилось вращать головой, чтобы осмотреться перед броском. Угол обзора сузился в три раза. Моё возбуждение нарастало, я ходил вокруг Пола, чувствуя его запах. Пол перебирал ногами, упираясь в землю и постоянно соскальзывал.

Я выбирал место для удара своими огромными клыками, торчащими наружу. Мне приходилось сглатывать слюну, которая стала вырабатываться активнее. Я чувствовал, как густая вязкая струйка стекает вниз из моей пасти. Я слизнул её большим языком, мимолётом почувствовав гладкость своих огромных зубов и короткую шерсть на губах. Как же я голоден. Ничего сейчас не сможет меня остановить от броска.

И тут я открыл глаза и оказался снова на старом месте. Я лежал споткнувшимся о большую ветку, лицом в траву. Я приподнялся на руках и моргнул. В то мгновение, пока глаза были закрыты, я снова увидел Аполлиона и почувствовал желание откусить ему голову. Когда глаза снова открылись, я увидел далеко перед собой льва, прижавшего передние лапы к земле, виляя задом, готовящегося к прыжку на маленького мальчика.

С пятой попытки я поймал одну рыбку, затем вторую. Аполлион помогал мне, находясь в нескольких метрах. Улов сам шёл в наши руки. Мы оттащили пойманую рыбу поближе к льву. Лев уже бился в истерике, но выпутаться было невозможно. Чтобы хоть както успокоить его, мы решили устроить ему сытный обед.

Мы немного посовещались с Аполлионом и составили план действий. Я закрыл глаза и почувствовал резкий приступ клаустрофобии. Мои лапы затекли и нестерпимо гудели. В животе урчало и от голода болела грудная клетка. Я поджал уши, что являлось сигналом для моего компаньона. Пол подошёл и распутал мою морду. Я широко зевнул, разминая свою огромную челюсть. Свежий воздух слегка пьянил меня. Я принюхался и поморщился. Пахло болотной слизью.

Аполлион подтащил ко мне толстых рыбёшек, которые отчаянно бились на траве. Капли вонючей слизи разлетались. Чтобы они не попадали в меня, я прижал одну из активной рыбок распутанной Аполлионом лапой, но забыл убрать коготь и она резко осела и перестала двигаться. Из распоротого брюха вывалилось большое колличество чёрной икры.

— Приятного аппетита, — улыбнулся Пол.

Я ещё раз принюхался к добыче, она пахла отвратительно. Причём, когда я был человеком, я этого не чувствовал. Видимо львы не привыкли быть рыбаками и предпочитают говядину и оленину. Я пересилил себя и слизнул горку икры. Она была не солёной и поэтому ничем не напоминала деликатес. На вкус еда была в десять раз лучше, чем на запах.

Прошло 5 лет. Мы с Полом стали взрослее в два раза, но Анаэль стала ещё больше. Она уже обгоняла нас по росту на две головы. Было видно, что не только день и ночь сменяют друг друга в два раза чаще, но и ангелы живут быстрее. Её крылья окрепли. Эта наша подруга, которая уже во всю разговаривала с нами на нашем языке, могла носить нас в воздухе по одному.

Наши взрослые, и уж тем более мы, хорошо вжились в их общество. Мы с Полом показывали ангелам фильмы, а наши взрослые обучали их учёных разным примудростям. Ангелы очень быстро учились и уже знали, что такое электричество. Благодаря моей дружбе с Голосом, мы научились делать провода и генераторы электричества. Ангелы с жадностью впитывали наши технологии.

Используя быстрое течение рек, мы создали несколько простых электростанций. Благодаря выносливости и дружности их цивилизации, мы протянули электричество в город. В данный момент, мы во всю работали над выделением чистого свинца из найденой руды, чтобы создать батарею.

Наша культура быстро проникала в общество ангелов. Сначала они стали делать разные причёски, потом одеваться разнообразнее. Все девушки с крыльями, пытались подражать героиням наших фильмов и даже разговривали друг с другом на смеси своего и нашего языка. Мужчины щеголяли по городу в джинсах, а женщины в головокружительных платьях.

По всей планете открылись фабрики по производству одежды, которую мы представляли для их, вновь появившихся модельеров. Наше воображение, было источником вдохновения для всего общества белых крылатых существ.

Этой же ночью, я беседовал с Голосом, держась за лоб Анаэль, когда она спала в своей кровати. Голос как всегда был учитив и обходителен.

— Я хотел тебя спросить, — начал я. — Ты знаешь, что такое любовь и почему ангелы не воспринимают это чувство?

— Любовь? — непонимающе спросил Голос. — А зачем она нужна ангелам? Мы же просто выполняем своё предназначение. У нас есть цели и задачи. Ангелы хорошие исполнители без всякой любви.

— Ну, как, — продолжил я, — Если бы ангелы знали, что такое любовь, им бы легче жилось.

— Наоборот, — спокойно ответил Голос. — Вам легко говорить, при вашем равенстве полов в процентном выражении.

— Как там Земля поживает? — спросил я, когда мы сидели с Грегори вдвоём на кухне.

— Нормально, — улыбнулся Грег. — Многие вещи собирают.

— Вы что, хотите переселить сюда ещё людей? — напугался я.

— Немного сюда, немного на другие планеты, — объяснил Грегори. — Мы их ещё не нашли, но это дело времени. Разведчики уже летают по вселенной.

— Знаешь, я и в страшном сне не представлял, — пожаловался я, — что люди будут рыскать по космосу и захватывать чужие планеты.

Я ходил по улице возле дома и наблюдал, как в полной темноте, то и дело из домов выходят люди. Им видимо тоже не спалось на новом месте. Они ходили по ночной улице, боясь отойти от своего дома. Им приходилось общаться друг с другом, не теряя из вида дверь, из которой они вышли. Одна из молодых девушек подошла ко мне и спросила:

— Вы с нами прилетели?

— Нет, я тут живу уже 5 лет, — похвастался я.

— Круто, — улыбнулась она. — Меня зовут Наташа.

— Меня зовут Всеволод, — пожав ей руку, сказал я. — А кто ты по профессии?

Я, вот, иногда думаю, зачем мне укладывать свои переживания в голове и вообще, думать о тех бурных событиях, которые происходят в моей жизни. Не лучше ли будет относиться ко всему проще? Переживания на одну и ту-же тему раз за разом, неделями, сами по себе, очень деструктивно действуют на психику.

Беспокойство — что это? Зачем? Есть ли в нём польза? Зачем природа наградила людей свойством раздувать из маленьких неприятностей, несколько недель повторяющихся негативных мыслей? Кому нужны эти нескончаемые депрессии, стрессы и болезни нервов?

Радует одно, что как только придумаешь себе оправдание, сразу успокаиваешься. Но потом беспокойство возвращается вновь и вновь, пока не отвлечёшься на что-то другое. Хуже всего те переживания, которые вызваны неизвестными факторами.

Вот, что означал тот сон, который я увидел два часа назад? Можно было долго гадать, был ли он вещим. Можно было пытать Грегори или Голос, что он означает. Можно было бы прислушиваться к предчувствию. Я бы наверняка не смог забыть, как махина размером с девятиэтажку врезается в землю, а в след ей, летит астероид, который в сорок раз больше. Но от гаданий, что означали эти ведения, меня спасли рыбки.

— Представляешь, — вздохнул отец, сидя на краю моей кровати, — Я забежал в бассейн, ты там лежишь в воде, торчит только нос и рот. Я напугался и подскочил к тебе. А там такое зрелище, что я потерялся ещё больше.