Попробуйте представить себе, что может случиться с Землей, если человечество вдруг исчезнет. Как быстро забудет Земля о людях, живших на ней? На нашей планете уже есть места, оставленные людьми: Чернобыль, корейская демилитаризованная зона, часть первобытного европейского леса в Беловежской Пуще…
Известный американский журналист Алан Вейсман, используя знания и опыт ученых, в своей книге «Земля без людей» наглядно рассказывает, как в течение нескольких дней после исчезновения людей города начнут разрушаться, и в конце концов исчезнут, а асфальтовые джунгли уступят место настоящим. Сможем ли мы ужиться вместе на этой Земле, есть ли шанс у человечества?
Вступление Обезьяний коан
Однажды июньским утром 2004 года Ана-Мария Санти сидела напротив почты под большим навесом из пальмовых листьев и хмурилась, глядя на то, как собирается ее народ из Мазараки, деревушки на Рио-Конамбу, эквадорском притоке верхней Амазонки. За исключением волос, все еще густых и черных, несмотря на семь десятков прожитых лет, все в Ане-Марии напоминало сухой стручок. Ее серые глаза похожи на две бледные рыбы, заключенные в омуте лица. На наречии кечуа и практически исчезнувшем языке запара она распекала своих племянниц и внучек. Через час после рассвета они, как и все остальные в деревне за исключением Аны-Марии, были пьяны.
Поводом послужила «минга», амазонский эквивалент «строительства амбара
[1]
». Сорок босоногих индейцев-запара, некоторые с раскрашенными лицами, сидели в тесном кругу скамеек из бревен. Чтобы воодушевить людей на вырубку и выжиг леса для расчистки нового клочка земли под маниоку для брата Аны-Марии, они пили чичу – литрами. Даже дети прихлебывали из керамических чаш, полных молочного кислого пива, изготавливаемого из мякоти маниоки, бродившего на слюне запарских женщин, которые целыми днями жевали ее комки. Две девочки с травой, вплетенной в волосы, шли сквозь толпу, наполняя чаши чичей и подавая тарелки с кашицей из зубатки. Старикам и гостям они предлагали ломти вареного мяса, темные, как шоколад. Но Ана-Мария Санти, старейшая из присутствующих, ни к чему не притронулась.
Несмотря на то что большая часть людей уже унеслась в новое тысячелетие, запара едва вошли в каменный век. Как паукообразные обезьяны, от которых, как они верят, произошли, запара все еще преимущественно живут на деревьях, связывая стволы пальм, поддерживающих крышу, сплетенную из пальмовых листьев, лианами беджуко. Пока не появилась маниока, сердцевина пальм была их основным овощем. Для получения протеинов они ловили сетями рыбу и охотились на тапиров, пекари, лесных перепелов и гокко с помощью дротиков и духовых ружей.
Они по-прежнему охотятся, но дичи теперь осталось мало. Ана-Мария говорит, что, когда ее внуки были молоды, лес легко кормил их, несмотря на то что запара являлись тогда одним из самых крупных племен Амазонки, их племя насчитывало около 200 тысяч членов, живших в деревнях вдоль всех соседних рек. А затем что-то где-то случилось, и их мир – и не только их – перестал быть прежним.
А случилось то, что Генри Форд открыл секрет массового производства автомобилей. Спрос на надувные камеры и шины скоро привел к тому, что амбициозные европейцы поплыли вверх по всем проходимым водам Амазонки, присваивая земли с каучуковыми деревьями и захватывая работников, которые собирали бы их смолу. В Эквадоре им помогли индейцы кечуа с нагорий, крещенные испанскими миссионерами, которые были счастливы приковать язычников, мужчин запара из долин, к деревьям, и заставить их работать, пока те не падали. Запарских женщин и девушек, использовавшихся для разведения рабов или в качестве сексуальных рабынь, насиловали до смерти.
Часть I
Глава 1 Древний запах Эдема
Вы могли никогда не слышать о Беловежской Пуще. Но если вы выросли в умеренной полосе, пересекающей большую часть Северной Америки, Японии, Кореи, России, несколько бывших советских республик, части Китая, Турции, Восточной и Западной Европы – включая Британские острова, – что-то в глубине вас помнит ее. Если же вы родились в тундре или пустыне, субтропиках или тропиках, пампе или саванне, все равно есть места на земле сродни этой пуще, способные взволновать вашу память.
Пуща, старое польское слово, означает «девственный лес». Раскинувшаяся на более чем 170 тысяч гектаров по обе стороны белорусско-польской границы, Беловежская Пуща хранит последние оставшиеся в Европе фрагменты старого равнинного леса. Вспомните о туманном, мрачном лесе, встававшем перед глазами, когда вам в детстве читали сказки братьев Гримм. Здесь ясени и липы возвышаются почти на 4,5 метра, их огромные кроны затеняют влажный, спутанный подлесок из грабов, папоротников, болотной ольхи и грибов размером с тарелку. Дубы, окутанные пятисотлетним мхом, вырастают такими необъятными, что большие пятнистые дятлы хранят еловые шишки в глубоких, восьмисантиметровых трещинах коры. Воздух, густой и прохладный, напоен тишиной, которая прерывается карканьем ореховки, низким уханьем карликовой совы или воем волка лишь для того, чтобы снова вернуться к покою.
Аромат, поднимающийся от перегноя, миллиардами лет скапливающегося в сердце леса, взывает к самому источнику плодородия. В Беловежской Пуще богатство жизни основано во многом на том, что уже умерло. Почти четверть органической массы над землей находится в различных стадиях гниения – более 100 кубических метров разлагающихся стволов и упавших веток на каждый гектар питает тысячи видов грибов, лишайников, жуков-короедов, личинок и микробов, которых нет в аккуратных, управляемых лесных хозяйствах, сходящих за леса в других местах.
Все вместе эти виды представляют собой лесную кладовую для ласок, сосновых куниц, енотов, бобров, выдр, лис, рысей, волков, косулей, оленей, лосей и орлов. Здесь самое большое на континенте количество видов жизни, несмотря на то что тут нет ни окружающих гор, ни защищающих долин, которые могли бы создать уникальные ниши для эндемических растений. Беловежская Пуща – остаток того, что когда-то простиралось к востоку до Сибири и к западу до Ирландии.
Существованию в Европе подобного наследия непрерывного биологического развития мы обязаны, что не удивительно, монаршей привилегии. В XIV веке литовский князь Владислав Ягайло, успешно объединив свое княжество с королевством польским, объявил лес королевским охотничьим заповедником. Веками так и было. Когда польско-литовский союз поглотила Россия, Беловежская Пуща стала личным владением царей. Несмотря на то что немцы во время оккупации в Первую мировую войну вырубали лес и истребляли дичь, древнее сердце леса осталось нетронутым, и в 1921 году Беловежская Пуща превратилась в польский национальный парк. Лесное мародерство возобновилось на короткое время при Советах, но после вторжения нацистов фанатик природы Герман Геринг распорядился закрыть вход в заповедник для всех, не имеющих от него личного разрешения.
Глава 2 Разрушая наш дом
Как только исчезнут люди, природа возьмет все на себя и немедленно примется за уборку дома – точнее, домов. За их уборку с поверхности Земли. Все они исчезнут.
Если у вас есть дом, то вы уже знаете, что для него это всего лишь вопрос времени, даже если вы отказывались это принимать, пока эрозия безжалостно атаковала для начала ваши сбережения. При покупке вам говорили, сколько будет стоить дом, но никто не упомянул, что вам придется также платить за то, чтобы природа не забрала дом задолго до того, как это сделает банк.
Даже если вы живете в лишенном природных черт, постмодернистском жилом массиве, в котором тяжелые машины забили ландшафт до полного подчинения, заменив непослушную природную флору послушным газоном и одинаковыми деревцами и замостив заболоченные участки во имя праведной борьбы с комарами, – даже в этом случае вы знаете, что природа не особенно обеспокоилась. Неважно, насколько герметично защищены от непогоды ваши помещения с искусственно поддерживаемой температурой – невидимые споры проникают куда угодно, проявляясь во внезапных вспышках грибка – ужасно, если вы их видите, хуже, если нет – если они спрятаны за покрашенной стеной, поедая слои гипсокартона, гноя стойки и лаги полов. Или у вас поселились термиты, муравьи-древоточцы, тараканы, шершни или даже небольшие млекопитающие.
Больше всего, однако, вас беспокоит то, что в других контекстах является настоящим символом жизни: вода. Она все время хочет куда-нибудь просочиться.
Когда мы уйдем, месть природы за наше самодовольное, механизированное превосходство придет с водой. Все начнется с конструкций из деревянных рам, наиболее широко используемых при строительстве жилых зданий в развитом мире. Все пойдет с крыши, покрытой, скорее всего, асфальтовой или шиферной плиткой, рассчитанной на двадцать-тридцать лет – но эти расчеты не касаются областей около каминных труб, где появятся первые протечки. Как только под неумолимой настойчивостью дождя отделится слой гидроизоляции, вода проникнет под кровельную плитку. Она потечет по листам обрешетки размером 1,22 на 2,44 метра, сделанным из фанеры или – в более новых постройках – из ДСП, состоящей из 7-ю-сантиметровых древесных стружек, склеенных смолой.
Глава 3 Город без нас
Мысль о том, что однажды природа может поглотить нечто столь огромное и бетонное, как современный город, с трудом возникает в нашем сознании. Само по себе титаническое присутствие Нью-Иорк-Сити сопротивляется попыткам представить его увядание. События сентября 2001 года показали, что могут сделать люди со взрывными устройствами, а не грубые процессы эрозии и гниения. Захватывающее дух быстрое обрушение башен Всемирного торгового центра дает нам больше пищи для размышления о тех, кто их атаковал, чем о смертельной уязвимости, которая может обречь на уничтожение всю нашу инфраструктуру. И даже это когда-то немыслимое бедствие коснулось всего лишь нескольких зданий. Тем не менее время, необходимое природе, чтобы избавить себя от того, что сотворила городская жизнь, может быть меньше, чем мы подозреваем.
Всемирная выставка 1939 года проходила в Нью-Йорке. В качестве одного из своих экспонатов правительство Польши прислало статую Владислава Ягайло. Основатель Беловежской Пущи был обессмерчен в бронзе вовсе не за то, что шесть столетий назад сохранил кусок первобытного леса. Женившись на польской королеве, Ягайло объединил ее земли со своим княжеством Литовским, превратив их в силу европейского масштаба. Статуя изображала его верхом после победы в Грюнвальдской битве в 1410 году. Торжествуя, он поднимает два меча, захваченных у последнего побежденного польского врага – рыцарей-крестоносцев Тевтонского ордена.
Однако в 1939 году борьба поляков с некоторыми потомками тевтонских рыцарей была далеко не столь же успешна. Еще до окончания Всемирной выставки в Нью-Йорке гитлеровские нацисты захватили Польшу, и скульптуру невозможно было вернуть на родину. Шесть печальных лет спустя польское правительство подарило ее Нью-Йорку в качестве символа своих храбрых, потрепанных войной, но выживших граждан. Статую Ягайло установили в Центральном парке с видом на то, что сегодня называется Черепаховым прудом.
Когда доктор Эрик Сандерсон ведет экскурсию через парк, он проводит свою группу мимо Ягайло без остановки, потому что они затерялись совсем в другом столетии – семнадцатом. В очках под широкополой фетровой шляпой, с аккуратной седеющей бородой и ноутбуком, запихнутым в рюкзак, Сандерсон является ландшафтным экологом общества Охраны дикой природы, всемирного отряда исследователей, пытающихся сохранить находящийся под угрозой мир от самого себя.
Глава 4 Мир непосредственно до нас
1. Межледниковый антракт
Более чем миллиард лет полотна льда скользили взад и вперед от полюсов, иногда даже встречаясь на экваторе. Причины того – движение континентов, несколько эксцентрическая орбита Земли, колебания концентрации двуокиси азота в атмосфере. За последние несколько миллионов лет с континентами, расположенными практически там, где мы привыкли их видеть, ледниковые периоды случались достаточно регулярно и длились свыше 100 тысяч лет, с периодическими таяниями в среднем от 12 до 28 тысяч лет.
Последний ледник покинул Нью-Йорк 11 тысяч лет назад. При нормальных условиях следующий должен был бы отутюжить Манхэттен со дня на день, но все больше сомнений, что он прибудет по расписанию. Многие ученые предполагают, что текущий антракт перед следующим ледяным действием продлится много дольше, потому что, набив наше атмосферное одеяло дополнительным утеплителем, мы сумели отложить неизбежное. Сравнение с содержимым древних воздушных пузырьков из материкового льда Антарктики показывает, что сегодня вокруг нас плавает куда больше СO
2
, чем когда-либо за последние 650 тысяч лет. Если человечество завтра прекратит свое существование и никогда больше не отправит к небесам ни одной углеродсодержащей молекулы, запущенные нами процессы все еще будут обратимы.
Возврат к исходному состоянию произойдет совсем не быстро, по нашим меркам, но стандарты меняются, потому что мы, Homo sapiens, не стали ждать до окаменения, чтобы войти в геологическое время. Став настоящей силой природы, мы уже в нем. Среди рукотворных артефактов, которые просуществуют дольше всего после нашего ухода, останется перестроенная нами атмосфера. Так, Тайлер Волк не видит ничего странного в том, что, будучи архитектором, преподает физику атмосферы и химию моря на биологическом факультете Нью-Йоркского университета. Он считает, что должен прибегнуть ко всем этим дисциплинам, чтобы описать, как люди превратили атмосферу, биосферу и моря в нечто, что до сих пор могли сотворить только вулканы и сталкивающиеся литосферные плиты.
Волк – долговязый мужчина с темными вьющимися волосами и глазами, сжимающимися в полумесяцы, когда он задумывается. Откинувшись на спинку кресла, он изучает плакат, который занимает практически всю доску объявлений в его офисе. На плакате атмосфера и океаны изображены в виде единой жидкости со слоями все увеличивающейся плотности. Еще примерно 200 лет назад углекислый газ из газообразной верхней части растворялся в нижней жидкой части в пропорции, достаточной для удержания мира в состоянии равновесия. Теперь, при настолько высоком уровне атмосферного CO
2. Ледяной Эдем
Если бы люди никогда не появились, как развивалась бы планета? Или наше появление было неизбежным? И если мы исчезнем, появится ли – сможет ли появиться – нечто столь же сложное, как мы?
Восточноафриканское озеро Танганьика расположено вдалеке от обоих полюсов, в разломе, который 15 миллионов лет назад начал разделять Африку надвое. Восточно-Африканская зона разломов является продолжением геологических сдвигов, произошедших еще раньше в месте, которое сейчас является долиной Бекаа в Ливане, и продолжившихся дальше к югу формированием русла реки Иордан и Мертвого моря. Затем появилось Красное море, и два параллельных разлома прошли через кору Африки. Озеро Танганьика заполняет западное ответвление на 650 километров, делая его самым длинным озером в мире.
Максимальная глубина озера – 1470 метров, возраст – около 10 миллионов лет, оно на втором месте в мире по глубине и возрасту после сибирского озера Байкал. Это делает его очень интересным для ученых, которые извлекают образцы донных осадочных пород. Так же как ежегодные снегопады сохраняют историю климата в ледниках, зерна пыльцы окружающей растительности оседают в толще свежей воды, аккуратно разделенные на читаемые слои темными лентами сточных вод сезона дождей и светлыми стежками цветения воды сухого сезона. Пробы со дна древнего озера Танганьика открывают нам больше, чем просто виды растений. Они показывают, как джунгли постепенно превратились в устойчивые к пожарам широколиственные леса, известные как миомбо
[8]
, которые в настоящее время растут широкими полосами по всей Африке. Миомбо – еще одно создание рук человеческих, образовавшееся в результате того, что палеолитические люди научились за счет сжигания деревьев создавать степь и редколесье, привлекавшие и кормившие антилоп.
Смешанная с утолщающимися слоями угля пыльца показывает еще более масштабное уничтожение лесов, произошедшее на заре железного века, когда люди научились сначала плавить руду, а затем делать мотыги для распашки. Там, где они посадили зерно, к примеру просо, остался его след. Более поздние пришельцы, такие как бобы и кукуруза, либо производили слишком мало пыльцы, либо ее зерна были слишком крупными, чтобы залетать так далеко, но распространение сельского хозяйства заметно по увеличению количества пыльцы папоротников, распространявшихся на потревоженных землях.
Все это и многое другое может быть выяснено за счет изучения грязи, поднятой 10-метровой стальной трубой, закрепленной кабелем и с помощью вибромотора под собственным весом забурившейся в дно озера – и в стотысячелетние слои пыльцы. Следующим шагом, по словам палеолимнолога Университета Аризоны Энди Коэна, возглавляющего исследовательский проект в Кигоме (Танзания), на восточном побережье озера Танганьика, будет буровая машина, способная проникнуть в отложения 5 или даже 10 миллионов лет.
Глава 5 Утраченный зверинец
Во сне вы можете выйти из дома и обнаружить знакомый пейзаж заселенным фантастическими существами. В зависимости от того, где вы живете, это может быть олень с рогами, толстыми, как ветви деревьев, или нечто напоминающее живой бронированный танк. Там может быть стадо животных, похожих на верблюдов, но при этом с хоботами. Поросшие мехом носороги, большие мохнатые слоны и даже огромные ленивцы. Дикие лошади всех размеров и окраса. Пантеры с 20-сантиметровыми клыками и пугающе высокие гепарды. Волки, медведи и львы настолько огромные, что все это должно быть кошмаром.
Сон или наследственная память? Именно так выглядел мир, в который пришел Homo sapiens в то время, как мы распространились за пределы Африки вплоть до Америки. Если бы мы никогда не появились, были ли бы эти теперь отсутствующие млекопитающие живы? Если мы уйдем, появятся ли они снова?
Среди разнообразных оскорбительных прозвищ, дававшихся действующим президентам за всю историю Соединенных Штатов, особняком стоит эпитет, которым в 1808 враги наградили Томаса Джефферсона: «мистер Мамонт». Эмбарго, которое Джефферсон наложил на всю заграничную торговлю с целью наказать Британию и Францию за монополизацию морских путей, ударило прежде всего по самим Штатам. В то время как экономика США рушится, усмехались его оппоненты, президент Джефферсон сидит в Восточной комнате Белого дома и забавляется со своей коллекцией ископаемых.
И это правда. Джефферсон, страстный натуралист, был очарован на многие годы сообщениями об огромных костях, разбросанных вокруг лизунца
[13]
в диком лесу в Кентукки. По описаниям можно предположить, что они были сходны с останками гигантского слона, обнаруженного в Сибири и считавшегося европейскими учеными вымершим. Африканские рабы считали, что большие коренные зубы, найденные в Каролинах, принадлежат какому-нибудь виду слона, и Джефферсон был уверен, что все тому же его виду. В 1796 он получил посылку из графства Гринбрайар (Виргиния), предположительно с костями мамонта, но огромный коготь сразу же предупредил его, что это нечто другое, возможно, огромная разновидность льва. Проконсультировавшись с анатомами, он в результате идентифицировал их и стал первым, описавшим североамериканского мегалоникса
Однако больше всего его взволновали свидетельства индейцев, живущих рядом с кентуккийским лизунцом, как будто бы подтвержденные другими племенами, обитавшими западнее, что огромный клыкастый зверь, о котором идет речь, до сих пор обитает на севере. Став президентом, он отправил Мериуэзера Льюиса изучить то место в Кентукки по пути к встрече с Уильямом Кларком в начальной точке их исторической миссии
