Двадцать лет назад Джеймс Аркли был уверен, что уничтожил их всех… Тогда он стал свидетелем того, как невероятной силы вампир буквально разорвал на части подразделение спецназовцев, а затем поужинал ими.
Джеймс Аркли посчитал, что ужас закончился. Но он ошибся…
Патрульная Лаура Сэкстон находит доказательства того, что раса вампиров по-прежнему прячется в тени человеческой цивилизации.
Лэрс
1
Рапорт о происшествии,
составленный особым представителем
Джеймсоном Аркли,
10/4/83 (аудиозапись)
Шел дождь, и видимость была паршивая. Ночная закусочная находилась на углу, на пересечении двух главных улиц. Свет, пробивающийся сквозь тонированные стекла окон забегаловки, едва освещал мостовую. Я передал бинокль Вебстеру, своему коллеге, и спросил:
2
Рапорт о происшествии,
составленный особым представителем
Джеймсоном Аркли,
10/4/83 (продолжение)
— Стой, где стоишь, мать твою! — закричал один из облепленных крестами спецназовцев.
3
Рапорт о происшествии,
составленный особым представителем
Джеймсоном Аркли,
10/04/1983 года (окончание)
Медленно, с болью тепло возвращалось в кончики пальцев рук и ног. Мысли кружились в голове, и я не мог понять, где нахожусь. В ушах звенело. Я чувствовал себя так, словно смерть прошла в нескольких дюймах от меня.
Конгрейв
4
Двадцать лет спустя
Пенсильванский патрульный Лора Кэкстон рванула дорожную сигнальную ракету так, что красные искры посыпались на рукав ее кожаной форменной куртки. Она бросила плюющуюся огнем ракету на дорогу и обернулась. Она почувствовала позади себя чье-то присутствие, а нынешней ночью у нее были причины для страха.
Человек, стоявший позади нее, был одет в рыжевато-коричневый плащ поверх черного костюма. Его волосы цвета стальной мочалки были очень коротко острижены. Казалось, он был в превосходной форме, но лет ему было по меньшей мере шестьдесят. Может, семьдесят. В пять часов утра, в едва забрезжившем рассвете, складки на его лице казались морщинами, но, возможно, это были и шрамы. Над глазами нависали тяжелые, набрякшие веки, а рот напоминал узкую прорезь в нижней части лица.
— Добрый вечер, — произнес он.
Голос у него был низкий и немного сиплый. Лицо неестественно сморщилось, словно намокшая дорожная карта с бензоколонки. Он улыбнулся. Так обычно улыбаются ребенку, который не очень-то нравится. От улыбки крошечные глазки исчезли полностью.
5
Аркли присел на корточки возле забора и вынул из кармана маленький фонарик. В темноте луч показался поразительно ярким. Он осветил фонариком всю улику — человеческую руку и часть предплечья. Кожа ее была полностью содрана; обнажились голые кости, сухожилия и оголенные кровеносные сосуды, которые выглядели как мясистые ползучие стебли. Обрубленные концы кровеносных сосудов извивались сами по себе, оставшаяся плоть выглядела грубо освежеванной, словно отрезанной не самым острым ножом. Рука запуталась в колючей проволоке. Убрать ее, не разрезав забор, было невозможно.
Кэкстон повидала немало мерзости. Она видела обезглавленные тела, внутренности и людей, которые были практически вывернуты наружу. Но эта рука была страшнее. Оттого, что она все еще двигалась. Ее пальцы сжимали пустоту. Мускулы предплечья напрягались, тянулись и снова расслаблялись, утомившись. Это продолжалось уже шесть часов, с тех пор, как рука была оторвана от тела беглеца.
— Что это значит? — спросила Кэкстон. Она устала бороться и подумала, что Аркли, как ни странно, может знать об этом. — Как это возможно?
— Когда вампир пьет твою кровь, — сказал он ей почти дружелюбно, — его проклятие проникает внутрь тебя. Оно пожирает тебя, твой труп. Он может заставить тебя подняться и подчиниться его приказаниям, потому что он — это все, что осталось в твоем сердце и сознании. Ты живешь для него. Ты служишь ему. Это проклятие горит внутри тебя и оскверняет тебя. Тело начинает разлагаться быстрее, чем следовало бы. Кожа слезает, словно сброшенный саван. Душа цепенеет от ужаса. Мы зовем их немертвыми. В Европе их привыкли называть безликими.
— Так этот парень был рабом вампира? — охнула Кэкстон. — Я слышала, что у вампиров бывают рабы, но не думала, что если им отрезать руку, она все еще будет шевелиться. В кино этого не показывают.
6
Штаб-квартира полиции штата в Харрисбурге представляла собой кирпичное здание с большими квадратными окнами, на его крыше торчала радиомачта. Оно находилось в самой северной части города, в слаборазвитом районе, полном гор соли для посыпания дорог зимой и бейсбольных площадок. Патрульный Кэкстон провела большую часть дня, сидя без дела в этой дыре в ожидании Аркли. Сегодня у нее должен был быть выходной. Они с Дианой собирались съездить на рынок в Роквэйл-сквер, прикупить на зиму что-нибудь из одежды. Вместо этого она сидела без дела, глядя на то, как гражданские связисты выходят на перекур, а потом снова торопятся обратно. Был холодный ноябрьский день.
Солнце стояло высоко, и это было чудесно. После того как немертвый постучался в ее окно, Кэкстон заснуть не смогла. Диане удалось свернуться на теплых простынях и задремать, но Кэкстон сидела и ждала, пока местная полиция явится и подберет затоптанные мертвые растения у нее в саду. Она сидела, разговаривала с полицейскими, смотрела, как они делают сотню ошибок, но это не имело значения. В саду доказательств не было, ни единой улики, что немертвый был там. Другого она и не ожидала.
Теперь, на солнце, на свежем воздухе она почти могла притвориться, будто ничего не произошло. Что это был дурной сон. Она сидела за раскладным столиком в столовой штаб-квартиры, держа шляпу в руках, и пыталась разбудить в себе желание вернуться к нормальной жизни.
Правда, был один вопрос, который никак не давал ей покоя. Вопрос «почему». Почему немертвый пришел в ее дом. Именно в ее дом. Если бы он пришел за Райтом или Левски, в этом еще был бы хоть какой-нибудь смысл. Эти двое преследовали тварь до самой колючей проволоки. Но почему к ней? Она заведовала газоанализатором. Она все время была в трейлере. Все это было совершенно бессмысленно.
Если она сосредотачивалась достаточно сильно, то ей удавалось целых несколько минут не задаваться этим вопросом. Лора противилась страху, который эта мысль нагоняла на нее. Она же, черт подери, была офицером патрульной службы! Солдатом правосудия — так ей было сказано при окончании академии. Солдатом, а солдаты не паникуют только оттого, что кто-то пытается слегка напугать их. Она уже столько раз повторяла это себе, что даже начала в это верить.
7
— Теперь вперед, а потом направо, — скомандовал Аркли, ткнув пальцем в ветровое стекло. Сидя на месте пассажира, он выглядел более естественно, нежели в кресле офиса комиссара. Наверное, он больше времени провел в машинах, чем в кабинетах, подумала Кэкстон. Да, наверное, так оно и было.
Лора объехала на их патрульной машине без опознавательного номера заросли молодых айлантов, которые затрещали и заколыхались над капотом. Сумерки сгустились почти до предела: начиналась ночь. Согласно карте, они были как раз посреди поселения Домна «Арабелла», получившего название благодаря доменной печи, выплавлявшей чугун методом холодного дутья и когда-то обеспечивавшей работой все население городка. От самой домны уже ничего не осталось, кроме квадрата фундамента из старинных кирпичей, большая часть которых рассыпалась в прах. Здесь был пункт для посетителей, и пока Аркли отдыхал, Кэкстон выяснила все, что можно, об истории домен холодного дутья.
Кроме гавканья, сообщавшего, куда ехать, говорил Аркли очень мало. Лора попыталась рассказать ему про лицо без кожи, появившееся у нее в окне прошлой ночью. Она не стала говорить, что это сильно напугало ее, хотя так оно и было. Ей было страшно даже сейчас, когда угасающий день отражался в зеркале заднего вида. Она рассказала об этом как о части происшествия. Аркли пробурчал в ответ, мол, он знает, что произошло. Но потом от него не удалось добиться ничего, даже пояснения.
— Вы как думаете, к чему бы это? — спросила она. — Почему он оказался там?
— Похоже, — ответил он, — немертвый хотел припугнуть вас. Если бы он собирался ранить или убить вас, он, скорее всего, так бы и сделал.
8
— Этот синий свет, — спросила Кэкстон, — должно быть, это какие-то волны, за счет которых вампиры не могут видеть, да? Она ведь нас не видит?
— По правде говоря, она прекрасно тебя видит. Она увидит тебя и в кромешной темноте. Так она мне говорила, — ответил человек в халате. — Она видит горящую в тебе жизнь, словно лампу. А этот свет менее вреден для ее кожи, чем даже самое мягкое белое свечение.
Он протянул руку.
— Я — доктор Хазлитт. Кажется, мы не встречались.
Кэкстон оторвала взгляд от единственного вращающегося глаза вампирши и посмотрела на мужчину. Потянулась было к его руке, чтобы пожать ее. Потом остановилась. Его рукав была закатан до бицепса, и она увидела пластиковый катетер, воткнутый в вену с внутренней стороны его локтя. Струйка засохшей крови, идеально черная в синем свете, запачкала конец катетера.
