«Ху-у-у-х! Ху-у-у!» – меха раздували горящее в горне пламя. Железная полоса раскалялась, меняя цвет от коричневого до белого, между которыми взгляд кузнеца различал еще множество оттенков. Вот железо краше губ Марички, вот оно уже желтое, как жаркое солнце летним днем, когда не хочется ничего делать, а только лежать в траве и смотреть на любимую, что заплетает в волосы цветы ромашки. Наконец полоса засветилась белым неземным сиянием. Остап выхватил ее из горна, положил на наковальню, поднял тяжелый молот и ударил по железу. «Бом-м-м!» Однажды Мыкола-пасечник пытался этот молот во двор вытащить – не получилось, выронил, о порог ударил.

«Бом-м-м! Бом-м-м!» – опускался раз за разом молот, летели искры – маленькие огоньки, гасли в наполненной холодной водой бочке, падали на пол, подхватывались в воздух. Железо прогибалось под ударами. Остап бросил изготовленную подкову в воду и улыбнулся. Скоро пришлет сватов к Маричке в Катюжанку. Кузнец зажмурился от теплых воспоминаний о прошлогодней ярмарке, где встретился с любимой. А когда открыл глаза, то увидел, что в кузнице уже не сам.

– Здравствуй, Остап, – сказал незнакомец. – Принимай гостя. Есть для тебя работа.

Страх пропитывал дымный воздух корчмы. Думали его утопить во хмелю, уморить славным табачком из люлек, а не получилось. Затаился он в глазах у мужиков. Поглядывает зорко. Ждет, когда на свободу вырваться криком, топотом, кровью на земле.