Сойдя с эскалатора на площади Пикадилли, Джуди Эллиот почувствовала, как чья-то рука ухватила ее за локоть. Рука, несомненно, принадлежала мужчине, а Джуди совсем не радовала перспектива знакомства с каким-нибудь страдающим от одиночества солдатом. Поэтому она ускорила шаг, но потом, почувствовав, что это не произвело должного эффекта, круто развернулась. Резкие слова уже были готовы сорваться с ее языка.

Но так и не были произнесены. Суровый взгляд («Что вы себе позволяете!») вмиг потеплел, в нем засветилась радость узнавания. Вскинув подбородок, Джуди оглядела высокого молодого человека в темно-синем костюме и безупречно подобранном галстуке и воскликнула:

— Фрэнк!

Сержант Фрэнк Эбботт на сей раз смог выдавить лишь слабое подобие своей всегда довольно циничной улыбки. Подвело его собственное сердце. Работа этого идеального инструмента сейчас была напрочь нарушена наплывом непрошеных эмоций. Если вы не виделись с девушкой уже целый год, если она не отвечала на ваши письма и если вы полностью убедили себя, что теперь даже малейшая тень интереса к ней навсегда осталась в прошлом, то без сомнения будете расстроены, обнаружив, что ведете себя, словно влюбленный школьник. Фрэнк даже не мог бы поручиться, что не покраснел. К тому же — и это было самым опасным — он с ужасающей скоростью осознал: в присутствии Джуди все остальное не имеет никакого значения.

Фрэнк продолжал улыбаться, а Джуди так и стояла, задрав подбородок, что из-за разницы в росте было неизбежно. Подбородок этот был довольно упрямым, а лицо в целом — скорее милым, чем красивым, с большим, прихотливо изогнутым ртом и очень выразительными, хотя и непонятного цвета глазами. В этот миг в них читалось легкое удивление. Ну что же он, в конце концов, стоит как истукан и смотрит на нее — вот так… Джуди дернула Фрэнка за руку:

Для четырехлетнего ребенка отход ко сну — церемония очень важная. И мисс Пенни Фоссет исполняла ее с соблюдением всех правил. Любая спешка, любая попытка схалтурить приводила лишь к тому, что нежный голосок повторял: «Так плохо, потри еще раз». Попытки Джуди тереть маленькую ручку как надо были вполне добросовестны, но не всегда успешны. К сожалению, путь коварного обмана был слишком соблазнительным. Всякий же раз, когда она собиралась с духом, чтобы сурово поджать губы и нахмуриться, маленькая хитрюга с улыбкой, способной растопить и каменное сердце, лепетала: «Пенни любит Джуди» и мокрыми руками крепко обхватывала ее за шею.

В этот вечер купание особенно затянулось. Как-то раз Изабель отыскала на чердаке загородного дома своей матери древнюю резиновую утку, которую следовало сдать в утиль еще много лет назад, и она лишь по недосмотру избежала этой участи — к большой радости Пенни. Когда Джуди наконец удалось оторвать ребенка от игрушки, оказалось, что времени осталось совсем немного. Даже если ваш приятель совершенно вам безразличен, все равно хочется перед его визитом уложить волосы и немного приукрасить лицо, дарованное тебе матушкой-природой. А купать маленького ребенка и при этом не растрепаться довольно трудно. Старинные нянюшки умели это делать, но их искусство стремительно уходит в прошлое. Мокрая и запарившаяся, Джуди села на кровать девочки и сжала ее ладошку:

— Так, Пенни, теперь — молитва.

Мисс Пенелопа Фоссет была одета в бледно-голубую пижаму. Вокруг ее очаровательной головки прихотливо вились темные кудри. У нее были маленькие розовые ушки и личико сердечком, неправдоподобно синие глаза и неправдоподобно длинные и черные ресницы. Щеки пылали ровным густым румянцем. Распространяя вокруг себя тепло, влагу и аромат лавандового мыла, девочка опустилась на колени рядом с Джуди, склонила голову на сложенные руки и издала долгое, пронзительное мычание. Если засмеешься — все, пиши пропало! Джуди закусила губу — иногда это помогало.

— Пенни! Я сказала, молитва!