Мистер Эштон, глава фирмы «Эштон и Фенвик, юридические услуги» благосклонно смотрел на мисс Брэнд, сидя за своим широким письменным столом. У него не было возможности определить, было ли ее редкостное самообладание естественной реакцией или же результатом пережитого потрясения. Он только что закончил объяснять мисс Брэнд, что, согласно завещанию ее покойного дядюшки, Мартина Брэнда, она унаследовала весьма внушительное состояние. Полагать, что только что полученное известие стало причиной шокового состояния девушки было вполне естественным, так как по причине семейной ссоры она о своем родственнике практически ничего не знала, ну, пожалуй, лишь, что он где-то существует. Мистер Эштон подумал, что лучше бы сделать небольшой перерыв, прежде чем вручить девушке письмо, вверенное ему бывшим клиентом. Эксцентричный малый был этот Мартин Брэнд, однако не до такой степени, чтобы предоставить всем своим остальным родственникам хотя бы единственную возможность опротестовать завещание. А у него их был полный дом. Никого из них он особенно не любил, оттого и оставил все, что имел, дочери своего младшего брата, сбежавшего из дома и выпавшего из круга семьи тридцать лет тому назад.

И вот она сидела перед мистером Эштоном, Мэриан Брэнд, — очень спокойная и очень сдержанная. Она была чрезвычайно бледной. Бледность могла быть следствием душевного волнения, а могла быть и природной. Во всяком случае, мисс Брэнд не пыталась как-то ее скрыть. Прозрачной, гладкой кожи не касались румяна, четко очерченные губы никогда не знали помады. Эта бледность в сочетании со сдержанностью поведения, пожалуй, делали Мэриан Брэнд старше ее двадцати семи лет. Манеры обнаруживали ее происхождение. Сдержанные, но без примеси робости или неуверенности. Голос у нее, когда она говорила, был приятный и располагающий. Мистер Эштон знал, что она работает в риэлтерской конторе. Он полагал, что для фирмы она была ценным сотрудником. Она производила впечатление — он не сразу подобрал нужное слово, но остановился на определении «обязательная». Что ж, теперь обстоятельства навязали ей новые обязательства.

Он пришел к этой мысли, когда она заговорила.

— Не могли бы вы повторить последнее, что вы сказали? Мне хотелось бы быть в этом уверенной — в сумме годового доходу.

Купе поезда, отбывающего с вокзала Виктория, было переполнено. Обычное столпотворение людей, приехавших в город на один день за покупками, уставших, сбивших ноги и теперь заполонивших вагоны третьего класса вместе со своими до отказа набитыми сумками. Если вы придете одним из первых, то вам удастся завладеть сидячим местом, над которым всю дорогу, в большей или меньшей степени, будут нависать другие люди. Если опоздаете, тогда точно пополните ряды людей, теснящихся в узких проходах.

Мэриан Брэнд пришла вовремя. Она заняла место в углу, по ходу движения поезда. Было не так людно, как обычно. Конечно, все места были заняты, но стояли только три человека, и все трое были вполне дружески настроенными мужчинами. Они расположились у окна, насколько это было возможно, и изредка обменивались репликами. Слева от Мэриан сидела женщина, из тех, что всегда занимают слишком много места в поездах. Она развалилась в кресле и тяжело дышала. У нее было три пакета, набитых покупками.

Мэриан смотрела в открытую дверь купе и видела коридор, сужающийся к концу до маленькой точки, и ряд окон. Ее глаза созерцали стоящих мужчин, пышнотелую женщину

,

вульгарную девицу, занимавшую место в углу напротив, длинный коридор, уходящий вдаль, но рассудок ее не воспринимал все эти объекты как существующие в реальности. Они оставались образами внешнего мира, которые ее сознание отказывалось воспринимать, будучи слишком перегруженным, чтобы проявлять к ним интерес. В проеме двери промелькнул мужчина, идущий по коридору. Она смотрела на него точно так же безучастно, как и на все остальное. Появление его значило для нее не больше, чем, если бы мимо пролетела тень. Мужчину звали Ричард Каннингем. Проходя по коридору, он заметил женщину, смотревшую в его сторону. В поезде было много народа. Он видел набившихся в купе людей — лица бледные, раскрасневшиеся, привлекательные, ничем не примечательные — старые, молодые, среднего возраста — среднестатистические представители человечества, так притиснутые друг к другу, что их индивидуальности и частные интересы потеряли всякое значение. Не было ни единой причины, по которой он должен был увидеть какое-то одно лицо и запомнить его. Но он увидел Мэриан Брэнд, задержался на мгновение и пошел дальше. Когда он добрался до купе первого класса, куда направлялся, и занял последнее свободное место, ее лицо по-прежнему живо представлялось ему, словно это она сидела напротив, а не светловолосая женщина, которая была чересчур светловолоса, чересчур кудрява, чересчур неумеренна в жемчужных украшениях. Никакое другое лицо не могло бы более резко контрастировать с лицом, что он видел в купе третьего класса. Он рассматривал его с интересом, в котором не было и намека на личную заинтересованность. Ему было тридцать пять, и, хотя возрастных пределов для безрассудных поступков не существует, прошло уже много лет с тех пор, как он мог позволить себе случайное знакомство.

Он понятия не имел, почему лицо этой женщины привлекло его внимание. Она не была красива — или была? Этот вопрос почему-то волновал его. Но хорошенькой ее определенно нельзя назвать.