В Москве, между Солянкой и Яузским бульваром, на­ходился до революции широко известный Хитров рынок. Днем там толокся народ, продавал и покупал всякое ба­рахло, в толпе мелькали босяки с жуликоватыми глазами. Вечером тускло светились окна ночлежных домов, тракти­ров и низкопробных притонов. Распахивалась дверь ка­бака, вместе с клубами пара кубарем вылетал на мороз избитый, рычащий пьянчуга в разодранной ситцевой ру­башке. Ночью повсюду звучали пьяные песни и крики «караул».

В чулане одного из хитровских домов был найден под кроватью труп задушенного старика. Дали знать в поли­цию. Приехали товарищ прокурора и судебный следова­тель. Под темной лестницей, пахнущей отхожим местом, — чулан при шапочном заведении. Поверху проходит желез­ная труба из кухни заведения, — единственное отопление чулана. Чулан тесно заставлен мебелью. Под железною кроватью труп задушенного старика с багровым лицом. Ему хозяин шапочного заведения сдавал под жилье чулан. Все вещи целы. В комоде найдена жестянка, в ней сем­надцать рублей с копейками. Не грабеж. Кто убил?

Много помог следствию городовой, давно служивший в той местности; все взаимоотношения, романы и истории рынка были ему хорошо известны. Найти виновника пре­ступления оказалось очень нетрудно.

Убитый старик был когда-то начальником крупной же­лезнодорожной станции, спился, попал на Хитров рынок. Под старость стал пить меньше. Скупал по тридцать, по сорок копеек старые шерстяные платья и из лоскутьев шил шикарные одеяла для хитровских красавиц, зарабатывал по шестнадцать — восемнадцать рублей в месяц. Считался богачом, имел постоянный заработок, свой угол.

Допрос свидетелей. Как будто раскрылся пол, и из под­полья полезли жуткие, совершенно невероятные фигуры в человеческом обличье. Хозяин шапочного заведения, у которого убитый нанимал чулан, старик лет пятидесяти. Был очень пьян, пришлось отправить в участок для вы­трезвления, и допросить его можно было только на сле­дующий день вечером. С опухшим лицом, сидит, сгорбив­шись, в лисьей шубе. И вдруг начал икать. Это было что-то ужасное. Как будто все внутренности его выворачи­вались. Умоляет дать водки, чтобы опохмелиться.