Предвижу, что эта фантастическая повесть вызовет критику в мой адрес. Но я всё-таки надеюсь, что читатели поймут: они критикуют не повесть и даже не её героев — а СТЕРЕОТИП. Что до героев этого маленького произведения — то они Гитлерюгендовцы.
«И отныне станут легендой,
И бессмертной станут легендой
Наши имена!»
Песня из х/ф «Волшебный голос Джельсомино»
— Куда уж больше наказывать? Смерть предстоит!
— А за смертью ещё чего будет...
— Вот где жаровня! Каждая струнка трепещет! Вы чувствуете?.. Это запах времени!
— Запах пороха...
— Бросьте, приятель! Это время, его поджаривают на сковородке! Скоро оно до дыр прогорит и — ах! — ухнем мы с вами в другие просторы!
К.Сергиенко. «Бородинское пробуждение
Историческая справка
Несмотря на то, что самым страшным преступлением Второй Мировой войны считается варварская американская атомная бомбардировка японских городов Хиросимы и Нагасаки, унёсшая почти
200
тысяч жизней мирных граждан, на самом деле чудовищнейшим военным преступлением следует считать уничтожение американской авиацией германского города Дрезден в феврале 1945 года.
Прекрасный город, культурный и исторический центр Германии, в котором не было ни одного военного объекта, но было 14 крупнейших военных госпиталей, превратился в пылающие руины за одну ночь. Позднее исследователи на Западе «признали»
47
тысяч погибших мирных граждан. Реальные цифры жертв лежат в рамках
300-370
тысяч человек, из которых почти
100
тысяч были детьми, не достигшими 16 лет. Подсчёт погибших продолжается до сих пор: каждый год во время строительства вскрывают бомбоубежища с останками сотен испепелённых заживо, задохнувшихся и даже РАСПЛАВИВШИХСЯ (!!!) женщин, стариков, детей и раненых.
Дрезден. 13 февраля 1945 года
Вальфрид Райхен и Фредерик Лёме.
— Налёты англо-американской авиации на города Рура
1
, — Фриди закрыл «Фёлькишер Беобахтер»
2
и посмотрел на меня поверх серого листа. — Хорошо, что у нас нет военных объектов, Валли.
Я хмуро посмотрел на него. У меня вчера был день рождения. Первый в моей жизни — ну, на моей памяти точно — день рождения без торта.
Позапрошлый день рождения, например, тоже был не слишком радостным — в Сталинграде погибла армия фельдмаршала Паулюса, а с нею мой старший брат Готфрид, от которого не было писем с сентября сорок второго. Но торт был и тогда. Мама сделала его «через не могу».
Может показаться, что я о какой-то ерунде думаю. Но если вы последние полгода питаетесь свекольным мармеладом плюс триста грамм хлеба в день и полкило ливера в месяц — рухнувшая надежда на торт может показаться самым большим расстройством в жизни.
Когда я вчера забежал на секунду домой, то там было холодно и пусто, а на столе лежала записка от мамы: «Дежурю в госпитале, много новых раненых. Зайди, если сможешь. Целую». И никакого торта, конечно.