Игорь Вереснев.

И был свет, и была тьма. Мир вокруг растворился. Пропали краски и звуки, формы и запахи. Исчезли направления и расстояния, прошлое раздробилось на варианты, а будущее скрылось за горизонтом событий. Пространство и время будто поменялись местами. Пространство сделалось одномерным и анизотропным, зато время получило трёхмерные координаты, и любая из этих координат отмеряла настоящее. Трёхмерный континуум настоящего.

Витольд Мереж попытался открыть глаза. С третьей попытки это получилось. Пульт управления, рубка корабля — всё на месте, словно и не пропадало никуда. В пилотском ложементе лежал, крепко пристёгнутый ремнями, Женя Мальцев. Скрюченные пальцы впились в подлокотники, из-под зажмуренных век — две алые дорожки, рот раскрыт в безнадёжном неумолкающем вопле.

— Женя, что?! Что случилось? Мереж отстегнулся, подплыл к пилоту, осторожно тряхнул за плечи. Крик не прервался ни на секунду. Как ему воздуха хватает так долго кричать?! Мереж повернулся к пульту, дотянулся до сенсоров внутренней связи.

— Медотсек! Док, срочно в рубку, с пилотом беда. Док, ты меня слышишь? Док? Янис, ответь!

Медотсек молчал. Возможно, и доктор лежит в противоперегрузочном кресле и орёт благим матом. Витольд переключил связь на общий вызов: