— Первый разряд: ex aequo

[1]

Луи Клодион и Роджер Гинсдал! — провозгласил громким голосом директор Джулиан Ардаг.

Обоих воспитанников-лауреатов встретили шумными приветствиями и продолжительными аплодисментами.

Между тем с эстрады, возвышавшейся посреди обширного двора Антильской школы, директор продолжал читать список следующих имен:

— Второй разряд: Аксель Викборн!

— Третий разряд: Альберт Льювен!

Итак, мисс Китлен Сеймур давала сумму для экскурсии школьников на разные острова Вест-Индии. Счастливцам, получившим награду, оставалось только радоваться.

Правда, пришлось отказаться от несбыточной мечты об экспедициях в Африку, в Азию, в Австралию, в малоисследованные страны Нового Света или в области Южного и Северного полюсов.

Однако хотя на первых порах школьники и почувствовали некоторое разочарование, если им пришлось опуститься на землю с той высоты, на которую они умчались на крыльях фантазии, хотя действительность обещала им путешествие только на Антильские острова, все же им предстояло приятно провести каникулы, и мистер Ардаг объяснил им все выгоды их положения.

Ведь Антильские острова — их родина. Отправляясь в Европу для получения образования, они покинули отечество еще детьми и едва успели узнать свои родные острова, едва помнили их. Их родители, за исключением семьи одного школьника, навсегда покинули архипелаг и не рассчитывают туда вернуться, но у многих из них там остались родственники, друзья, и, если рассудить хорошенько, путешествие на Антильские острова должно понравиться юношам.

Теперь представим читателям каждого из девяти лауреатов.

Мистер Гораций Паттерсон был когда-то преподавателем и променял место учителя на место эконома. Это был заядлый латинист, а в Англии язык Вергилия и Цицерона далеко не пользуется таким уважением, как во Франции, где он играет видную роль в университетских кружках. Правда, французский язык ведет свое начало от латинского, чего нельзя сказать про наречие сынов Альбиона, и, быть может, благодаря этому во Франции латинский язык не будет изгнан ради новых языков.

Хотя мистер Паттерсон и не был больше преподавателем, в душе он оставался верен культу древних римлян. Он посвящал свои математические способности, точность и методичность административной части Антильской школы, но в то же время твердо помнил цитаты из Вергилия, Овидия и Горация. Присущие ему аккуратность и даже мелочность делали его образцовым экономом, от которого не скрылись бы никакие тайны дебета и кредита, ни малейшие детали административной отчетности. Когда-то он получил награду за экзамены по древним языкам, теперь он мог бы с успехом выйти победителем в конкурсе по бухгалтерии и составлению смет школьного бюджета.

Более чем вероятно, впрочем, в случае, если мистер Ардаг, составив себе состояние, уйдет на покой, то Антильская школа, процветающая под его управлением, перейдет в руки вполне достойного преемника, Горация Паттерсона.

Мистеру Горацию Паттерсону было сорок лет с небольшим. Скорее кабинетный ученый, чем любитель спорта, он отличался, однако, прекрасным здоровьем, так как никогда не предавался никаким излишествам: у него был прекрасный желудок, здоровое сердце, превосходные легкие. Всегда скромный, сдержанный, уравновешенный, никогда не скомпрометировавший себя ни словом, ни поступком, практичный человек и теоретик в одно и то же время, никого никогда не обидевший, снисходительный к другим, мистер Паттерсон умел владеть собой.

Ростом немного выше среднего, с узкими плечами, он не отличался красотой движений, а походка у него была неуклюжая. Говорил он несколько напыщенно, сопровождая свою речь жеманными жестами. По природе серьезный, он улыбался, когда находил, что это прилично случаю. У него были синие, выцветшие и близорукие глаза, и он носил поэтому на довольно-таки почтенных размеров носу очки с очень сильными стеклами. Он конфузился за свои чрезмерно длинные ноги, ходил, усиленно откидывая носки, а когда неловко опускался на стул, присутствующими невольно овладевал страх, что вот-вот он растянется во весь рост.

Корк когда-то назывался Ковес, название, происшедшее от болотистой почвы местности, а на древнегалльском языке Короч. Некогда Корк был скромной деревушкой, потом сделался посадом, а в настоящее время считается столицей Мюнстера и третьим по значению городом Ирландии.

Этот промышленный город благодаря Кингстонской гавани, расположенной в устье реки Ли, играет роль приморского порта. Здесь много магазинов, фабрик, лесных бирж. В порт заезжают за углем и припасами корабли, и главным образом суда, которые по мелковод-ности Ли не могут подняться по ее течению.

Если наши путешественники не прибудут в Корк заблаговременно, они не успеют ни осмотреть этот прелестный островок с двумя переброшенными через Ли мостами, ни погулять в роскошных садах, раскинувшихся на соседних островах. Оба городка насчитывают восемьдесят девять тысяч жителей, из которых семьдесят девять тысяч приходятся на долю Корка и десять тысяч на долю Кингстона.

Однако три человека, сидевшие вечером двадцать девятого июня в глубине одного из залов таверны «Голубая лисица», были далеки от помышлений о прелести поездки в Корк и его окрестности. Все трое, притаившись в одном из темных углов таверны, говорили вполголоса и часто подливали вино в быстро опорожняемые стаканы. По их озабоченному виду глаз наблюдательного человека тотчас признал бы в них мошенников, преследуемых полицией. Опи бросали подозрительные и в то же время вызывающие взгляды на каждого нового посетителя, входившего в эту грязную таверну, в эту трущобу, посещавшуюся подонками. Впрочем, в приморском городке было много таверн, и три темные личности могли бы найти приют и в любой другой.

Корк — город чистый, нарядный, чего нельзя сказать о Кингстоне, одном из оживленнейших и важнейших портов Ирландии. Сюда ежедневно прибывает до четырех тысяч пятисот судов, вмещающих миллион двести тысяч тонн. Понятно, сколько людей прибывает ежедневно в город. Вот почему многочисленные кингстонские гостиницы кишат посетителями, заметим, крайне нетребовательными в отношении тишины, чистоты и удобства. В них можно встретить и местных жителей, и приезжих матросов. Немудрено, что часто возникающие между ними грубые ссоры, доходящие иногда до драки, требуют вмешательства полиции.

Чтобы избежать преследований полиции, разбойники решились на смелую до дерзости попытку. В ту же ночь в Коркском заливе, в нескольких милях от Кингстона, они сделали попытку завладеть кораблем, на котором были капитан и экипаж в полном составе. Если даже предположить, что два-три матроса еще были на суше, они тоже не замедлят возвратиться, так как уже наступает вечер. Экипаж корабля мог быть многочисленнее шайки разбойников.

Правда, судя по некоторым обстоятельствам, план обещал удаться. Если даже на корабле было десять человек, не считая капитана, в шайке бандитов всего десять человек вместе с предводителем Гарри Маркелом, все же на стороне последних был тот шанс, что экипаж «Резвого» не ожидает нападения. Трудно было предположить, что на судно, спокойно стоящее на якоре в Фармарской бухте, нападут пираты. Никто не услышит криков. Захватив моряков врасплох, разбойники задушат их и побросают трупы в море. Потом «Резвый» снимется с якоря, поднимет паруса, оставит залив, пройдет канал Святого Георга и выйдет в Атлантический океан.

В Корке будут ломать себе голову, почему капитан Пакстон отбыл раньше, чем успели приехать антильские школьники, для которых, собственно, и был зафрахтован корабль. И каково будет удивление мистера Горация Паттерсона и его юных друзей, которые, как сообщил Корти, уже прибыли в Корк, когда они не найдут в Фармарской бухте ожидающего их на якоре судна? Как только «Резвый» выйдет в открытое море, вернуть его полиции будет нелегко.

Впрочем, Гарри Маркел не без основания предполагал, что пассажиры не отплывут раньше утра и что тем временем «Резвый» будет уже пенить морские волны.

Выйдя из таверны, разбойники прошли в узкий переулок. Гарри Маркел и Корти пошли в одну сторону, Джон Карпентер и Рени Коф — в другую, чтобы сбить с толку полицейских и не дать им проследить за ними по дороге в гавань. Они должны были встретиться с остальными на месте, где была привязана лодка.

Шведская колония на острове Святого Варфоломея перешла во владение Франции; но этого не случилось с островом Антигуа.

Англия не так-то легко расстается со своими владениями: она более склонна завладеть чужими приобретениями, чем уступать свои. Она все еще имела в своем владении большинство островов Вест-Индии, а со временем, может быть, британский флаг станет развеваться и на каком-нибудь новом острове.

Антигуа не всегда принадлежал честолюбивому Альбиону. До начала XVII столетия на острове жили туземцы-карибы, затем остров перешел в руки французов.

Туземцы оставили остров не без причины: там совсем нет рек. Изредка встречаются пресноводные степные речки, но и они часто пересыхают. Пробыв на острове всего несколько месяцев, французы тоже решили покинуть его и перебрались снова на остров Святого Христофора. Ввиду колониальных нужд на Антигуа надо было выстроить огромные водохранилища.

Это поняли англичане, поселившиеся на Антигуа в тысяча шестьсот тридцать втором году. Они устроили превосходные цистерны, благодаря которым правильно орошаемая почва оказалась вполне пригодной для табачных плантаций. Культура табака обеспечила благосостояние острова.

Гваделупа состоит из двух больших островов. Западный остров, собственно Гваделупа, которую карибы называли некогда Курукуера, именуется также и Бас-Тер (Bisse-Terre — Низменная Земля), хотя он наиболее возвышенный из окружающих островов. Название это происходит от положения острова по отношению к пассатным ветрам.

Восточный остров отмечается на картах под именем Гранд-Тер (Grandе-Terre — Большая Земля), хотя на самом деле он по размерам меньше Западного. На обоих островах сто тридцать шесть тысяч жителей.

Бас-Тер и Гранд-Тер разделены рекой, вода которой солона. Река эта. ширина которой колеблется от тридцати до ста двадцати метров, судоходна, по ней могут проходить суда, сидящие в воде не глубже семи футов. «Резвый» мог бы рискнуть пройти этой рекой только во время прилива, но и то было бы неосторожно. Гарри Маркел обошел остров с восточной стороны. Вместо предполагаемых двадцати четырех часов «Резвый» плыл сорок часов и восемнадцатого августа вошел в залив, в который впадает соленая река и на берегу которого лежит Пуэнт-а-Питр.

«Резвый» должен был пройти узким каналом между рассеянными у входа в бухту островками.

Семья Луи Клодиона уехала с Гваделупы уже пять лет тому назад; только его дядя остался жить в Пуэнт-а-Питра. Родители Луи с остальными детьми поселились во Франции, в Нанте, где отец его заведовал торговой фирмой. Луи Клодион уехал с острова, когда ему было пятнадцать лет; он хорошо помнил местность и заранее радовался при мысли, что покажет товарищам все достопримечательности своей родины.

Выйдя из бухты Пуэпт-а-Питр, «Резвый» под попутным восточным ветром направился к острову Доминика, лежащему миль около ста на юг.

Тони Рено и Магпус Андерс лучше всех товарищей научились управлять кораблем. Они, как настоящие матросы, стояли на вахте, даже ночью, хотя наставник и уговаривал этих неосторожных и смелых мальчиков.

— Доверяю их вам, капитан Пакстон, — повторял он Гарри Маркелу. — Подумайте, ну что если случится несчастье. Смотрю, как они взбираются на мачты, и думаю, что вот-вот… их снесет ветром… Ну да, снесет во время боковой или килевой качки и что они упадут в море. Ведь я должен отвечать за них, капитан!

Гарри Маркел сказал, что он не допустит никакой неосторожности, так как и его ответственность не меньше. Мистер Паттерсон, растрогавшись, благодарил его, но эти излияния не могли растопить ледяной холодности лже-Пакстона.

Почтенный воспитатель мог быть спокоен: Тони Рено и Магнус Андерс были не только отважны, но и ловки. Кроме того, их ревниво оберегал Джон Карпентер, который ни за что не хотел потерять их деньги. Была еще другая причина оберегать мальчиков: сломай один из них себе руку или ногу, пришлось бы отложить отъезд, а «Резвому» опасно было заходить в гавани и подолгу стоять на якоре у Антильских островов.

Еще раз Гарри Маркел избежал опасности. Но не исключена опасность на островах Мартиника, Сент-Люсия и Барбадос. Удастся ли избежать ее так же легко? Ему всегда во всем была удача в течение первой части его разбойничьих похождений на море до момента, когда его с товарищами арестовали на «Галифаксе». Счастье снова улыбнулось ему и позже — удалось бежать из Кингстонской тюрьмы и завладеть «Резвым». С тех пор оно не покидало его. Так, ему удалось избежать встречи с Нэдом Бутлером. Что же касается описания капитана Пакстона, сделанного матросом одному из пассажиров, не имеющего ничего общего с внешностью Гарри, то этому он не придавал никакого значения. Пассажиры уже забыли об этом и думать. Он верил в свою счастливую звезду, верил, что доведет до конца свой преступный план.

Вершины гор острова Доминика едва виднелись в пяти-шести милях на юг. Ветер свежел.

Расстояние между островами Доминика и Мартиника почти то же, как между Гваделупой и Доминикой. Но на острове Мартиника — высокие горы, и в ясную погоду их видно за шестьдесят миль. Вероятно, пассажиры увидят их еще до заката солнца. А наутро «Резвый» прибудет в столицу острова — Фор-де-Франс.

Остров делится на два округа, Сен-Пьер и Фор-де-Франс, девять кантонов и двадцать девять общин.

Небо было чисто, море блестело, все пронизанное солнечными лучами. Чуть заметная зыбь доходила с открытого моря. Стрелка барометра стояла на «ясно».

От Мартиники до Сент-Люсии плавание было во всех отношениях благополучное. Дул свежий норд-ост, и «Резвый» в течение дня прошел восемьдесят миль между Сен-Пьером и Кастри, главным портом английского острова.

Так как к острову Сент-Люсия корабль должен был подойти поздно вечером, Гарри Маркел рассчитывал лечь в дрейф, чтобы войти в канал при восходе солнца.

Утром еще виднелись вдали вершины мартиникских гор. Тони Рено, первым увидевший при приближении Монтань-Пеле, послал ему и последний прощальный привет.

Порт Кастри, лежащий между большими береговыми утесами, представляет живописную картину. Это как бы огромный цирк, затопленный морем. Даже многотонные суда находят приют в гавани. Город расположен амфитеатром. Дома красиво раскинулись до самых вершин гор. Как большинство антильских городов, Кастри выстроен на западе, так что горы защищают его от морских ветров и атмосферных изменений.

У семейства Гинсдалов было на острове большое имение, плантации, сахарные заводы, и все это процветало. Всем этим заведовал управляющий мистер Эдуард Фальке, который, узнав о прибытии сына и наследника Гинсдалов, предоставил себя в его полное распоряжение на все время стоянки корабля в гавани.