Роман рассказывает об удивительных поисках сокровищ, о полных опасностей путешествиях по далеким морям и неведомым странам, о смелых и упорных людях, романтиках, преданных в любви и дружбе.
Illustrations by George Roux
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой неизвестный корабль с неизвестным капитаном бороздит неизвестное море в поисках неизвестного острова
В шесть часов утра 9 сентября 1831 года капитан вышел из своей каюты и поднялся на мостик.
На востоке занималась заря, небосвод освещали рассеянные лучи солнца, диск которого находился еще за линией горизонта. Яркие отблески ласкали подернутую рябью поверхность моря, тихо плескавшегося под утренним бризом.
После спокойной ночи следовало ожидать великолепного дня, одного из тех сентябрьских дней, которыми иногда балует нас на исходе жаркого лета умеренный пояс.
Капитан поднял подзорную трубу и направил объектив на ту черту, где небо сливается с морем.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой даются некоторые необходимые пояснения
Пусть читатель не удивляется, что в этой главе неожиданно выходит на сцену паша Мухаммед-Али
[25]
. Как бы ни была значительна роль знаменитого паши в истории Леванта, в нашем рассказе он фигурирует только потому, что знатный незнакомец, путешествовавший на шхуне-бриге, находился во враждебных отношениях с этим основателем нового Египта.
В ту пору Мухаммед-Али еще не пытался с помощью армии своего сына, Ибрагима-паши, завоевать Палестину и Сирию, принадлежавшие султану Махмуду
[26]
, повелителю обеих Турции: азиатской и европейской. Напротив, султана и пашу связывала дружба, так как последний оказал деятельную поддержку султану при покорении Морей, решительно подавив попытки к восстановлению независимости маленького греческого королевства.
На протяжении нескольких лет Мухаммед-Али и Ибрагим-паша спокойно жили в своем пашалыке
[27]
. Но, несомненно, эта зависимость, ставящая их в положение рядовых подданных Порты
[28]
, задевала их самолюбие, и они только и ждали повода, чтобы сбросить с себя тяготившие их веками оковы.
В те времена жил в Египте один человек, получивший по наследству накопленное несколькими поколениями предков состояние, которое считалось одним из самых значительных в стране. Этот богач проживал в Каире, и звали его Камильк-паша. Его-то капитан таинственной шхуны-брига и титуловал «ваша светлость».
Это был человек образованный, питавший большую склонность к математическим наукам, которые интересовали его не только со стороны практического применения, но и теоретически. Египтянин по рождению, турок душою, Камильк-паша был прежде всего человеком Востока.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой неизвестный остров превращается в несгораемый сейф
Капитан Зо приказал уменьшить парусность и отдал распоряжение рулевому. С северо-востока дул слабый утренний бриз. Шхуна-бриг шла к острову только под фоком
[37]
, марселем
[38]
и контра-бизанью
[39]
, убрав остальные паруса. Если бы море засвежело, шхуна могла бы укрыться у подножия островка.
В то время как Камильк-паша, облокотившись на перила мостика, внимательно смотрел вдаль, капитан стоял впереди и со свойственной опытному моряку осторожностью вел шхуну по направлению к острову, не нанесенному ни на какие географические карты.
В самом деле, здесь таилась опасность. Очень трудно разглядеть коварные рифы под спокойной гладью моря. Ведь здесь не было и не могло быть никаких указаний на фарватер. Казалось, что к острову можно подойти совершенно свободно — рифов не было видно. Боцман, бросавший лот, не обнаружил ничего, что внушало бы опасения.
Вот какое зрелище открылось взорам на расстоянии одной мили в ранний утренний час, когда солнце, высвободившись из густого предрассветного тумана, осветило островок косыми лучами.
Островок был маленький, такой маленький, что на него не позарилось бы ни одно государство, разве что жадная захватчица Англия! А подтверждением того, что эта груда скал была еще неизвестна морякам и гидрографам, не была еще нанесена на новейшие карты, и служил как раз тот факт, что Великобритания не успела превратить его во второй Гибралтар, чтобы установить контроль над окружающими водами. Действительно, островок был совсем недавнего происхождения и лежал в стороне от обычных судоходных линий.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой читателю представляются два совершенно несхожих между собою друга — дядюшка Антифер и бывший судовладелец Жильдас Трегомен
Каждую субботу, около восьми часов вечера, дядюшка Антифер, попыхивая своей любимой короткой трубкой, неизменно впадал в сильнейший гнев. А примерно через час, все еще багровый, но уже изливший злость на своего соседа и друга Жильдаса Трегомена, снова обретал спокойствие. Что же вызывало в нем такую ярость? А то, что в своем старом атласе на одной из планисферных
[48]
карт, вычерченных по проекции Меркатора
[49]
, он никак не мог найти то, что ему было нужно.
— Проклятая широта! — восклицал он. — Чертова широта! Но, если бы она даже проходила через пекло Вельзевула
[50]
, я все равно должен проехать по ней из конца и конец!
И в ожидании, пока он сможет привести свой замысел в исполнение, дядюшка Антифер проводил ногтем по упомянутой широте. И вообще вся карта, о которой идет речь, была истыкана карандашом и продырявлена циркулем, как кофейное ситечко.
Широта, вызывавшая у дядюшки Антифера такое раздражение, была обозначена следующим образом на кусочке пергамента, своей желтизной напоминавшем выцветший испанский флаг:
«Двадцать четыре градуса пятьдесят девять минут» (с.ш.
[51]
).
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой Жильдас Трегомен с трудом удерживается, чтобы не противоречить дядюшке Антиферу
— Пришел наконец, лодочник!
— Я сразу же побежал, как только ты позвал меня, старина…
— Однако долго же ты бежал!
— Ровно столько, сколько понадобилось на дорогу.
— В самом деле?.. Можно подумать, что ты плыл на «Прекрасной Амелии»!
