Восемнадцатого марта третьего года от конца этого столетия почтальон, который обслуживал в Монреале улицу Жака Картье, доставил в дом № 29 письмо, адресованное господину Самми Скиму. Оно сообщало:

«Мэтр Снаббин просит господина Самми Скима принять поздравления и приглашает к себе в контору в связи с экстренным делом, имеющим до него касательство».

Зачем нотариусу понадобилось видеть господина Самми Скима, знакомого с ним не более, чем все остальные монреальцы? Да, это был превосходных качеств человек, надежный и осмотрительный советчик. Канадец по происхождению, он руководил лучшей в городе конторой, той самой, право владения которой шестьдесят лет назад было оформлено на имя знаменитого мэтра Ника, каковым являлся Николас Сагамор, индеец-гурон, столь патриотично вмешавшийся в ужасное дело Моргаза, невероятно нашумевшее в 1837 году

[1]

.

Получив это послание, господин Самми Ским, никаких дел которого мэтр Снаббин не вел, изрядно удивился, но тем не менее приглашение принял. Полчаса спустя он уже находился на площади рынка Бонсекур, в нотариальной конторе, где его встретили и проводили в кабинет патрона.

— Добрый, добрый день, господин Ским, — произнес нотариус, вставая. — Позвольте засвидетельствовать вам мое почтение…

Вернувшись домой, Самми Ским занялся делами, связанными с кончиной господина Джосайаса Лакоста; надо было разослать извещения друзьям семьи, а также сделать необходимые для траура приготовления. Не забыл он и заказать панихиду в приходской церкви. Молебен о упокоении души усопшего должен был совершиться по возвращении Бена Реддла, ибо тот наверняка пожелал бы присутствовать на траурной церемонии.

Что касается улаживания личных дел дядюшки, а также вступления во владение наследством, скорее всего состоявшим лишь из участка на Фортимайлз-Крик, то здесь, как понимал Самми Ским, надлежало очень серьезно переговорить с мэтром Снаббином; но прежде надо было обо всем условиться с кузеном. Нотариус мог позаботиться лишь о телеграмме в Доусон, уведомляющей губернатора Клондайка о том, что наследники Джосайаса Лакоста вскоре сообщат, на каких условиях они могли бы принять наследство, а также о том, что необходимо составить опись имущества их дяди, без чего невозможно узнать, в каком состоянии находятся его финансы.

Бен Реддл появился в Монреале через пять дней, утром двадцать первого марта, проведя месяц в Нью-Йорке, где вместе с другими инженерами изучал проект переброски через Гудзон колоссального моста, который должен был связать материк с Нью-Джерси, подобно тому как другой мост соединял Нью-Йорк с Бруклином.

Легко догадаться, что для инженера работа такого рода была чрезвычайно интересной, Бен Реддл включился в нее со всем жаром и даже высказал готовность поступить на службу в Компанию Гудзонова залива. Однако было непохоже, чтобы в ближайшее время началось строительство моста. О нем много писали газеты, и не меньше изучалось документов и чертежей. Зима на этой широте Соединенных Штатов обыкновенно затягивается до середины апреля. Не имея уверенности в том, что работы начнутся летом, Бен Реддл принял решение возвратиться в Монреаль.

Отсутствие двоюродного брата показалось Самми Скиму затянувшимся. Он очень сожалел, что никак не удавалось увлечь кузена своими делами, а также безмятежным существованием землевладельца. К тому же затея Компании Гудзонова залива его ужасно беспокоила. «Если Бен Реддл примет в ней участие, — размышлял он, — не задержит ли она его в Нью-Йорке надолго, может быть, на несколько лет?.. Тогда я останусь один в нашем общем доме и на ферме Грин-Вэлли…» Но удержать брата Самми Скиму, увы, не удавалось. Кузены так различались характерами, что практически не оказывали друг на друга никакого влияния.

Воспользовавшись услугами канадской железной дороги компании «Пэсифик Рэйлвэй», туристы, коммерсанты, эмигранты и золотоискатели могут добраться из Монреаля в Ванкувер, не делая пересадок и не покидая территории доминиона или Британской Колумбии

[13]

. По прибытии в колумбийскую столицу им остается лишь сделать выбор между различными средствами сообщения — сухопутными, речными и морскими, а также избрать способ передвижения: на лошадях, судах, в экипажах… или пешком — для большей части пути.

Решившись ехать, Самми Ским неизбежно должен был довериться во всем, что касалось экипировки и маршрута, Бену Реддлу, честолюбивому, но умному инженеру, который, являясь инициатором данного предприятия, естественно, взял всю ответственность за оное на себя.

Прежде всего Бен Реддл справедливо заметил, что отъезд нельзя откладывать более чем на две недели. Было важно, чтобы наследники Джосайаса Лакоста оказались в Клондайке до наступления лета, которое, как известно, в том гиперборейском крае

[14]

, лежащем почти у самого Полярного круга, длится всего четыре месяца.

Дело в том, что, изучив канадский горнозаводской кодекс в его части, относящейся к Юкону, инженер обнаружил статью девятую, гласившую:

«Участок должен быть возвращен государству, если горнорудные работы на нем не велись в продолжение семидесяти двух часов в теплое время года, определяемое комиссаром, разве что со специального разрешения этого последнего».

Город Ванкувер стоит вовсе не на большом одноименном острове, находящемся против колумбийского побережья, а занимает часть выступающего в море полуострова. Столица Британской Колумбии, насчитывающая шестнадцать тысяч жителей и носящая имя Виктория, построена на юго-восточной стороне острова, где также располагается Нью-Уэстминстер

[21]

, с его шестью тысячами душ народонаселения.

Ванкувер заложили в самом конце бухты, выходящей на извилистый пролив Хуан-де-Фука, идущий в широтном направлении

[22]

. Тотчас по выходе из гавани вашему взору является шпиль колокольни, принадлежащей часовне, затерявшейся в сосново-кедровой пуще, заросли которой способны скрыть даже высокие башни кафедрального собора.

Обогнув с юга остров, который поначалу носил имена своих первооткрывателей

[23]

испанца Куадры (1786 г.) и англичанина Ванкувера (1789 г.)

[24]

, этот пролив омывает его берега; восточнее острова морской пролив известен под названием Джорджия, а севернее — Джонстон и Королевы Шарлотты. Как явствует из сказанного, ванкуверский порт доступен для судов, прибывающих из Тихого океана, и со стороны канадского берега, и со стороны побережья Соединенных Штатов Америки.

Были ли основатели Ванкувера великими прозорливцами? Ответить сложно, но, как бы там ни было, обнаружение залежей золота в Клондайке превратило город в котел страстей. Верно и то, что он способен вместить не менее ста тысяч человек, а пересекающиеся под прямым углом улицы обеспечивают совершенно беспрепятственное движение. В нем имеются церкви, банки и гостиницы. Он освещается газом и электричеством, получает питьевую воду из источников, находящихся севернее Бурарди-Инлета. Ванкувер гордится мостами, перекинутыми через устье Фолс-Бей, а также парком площадью в триста восемьдесят гектаров, разбитым на северо-западном полуострове.

Покинув вокзал, Самми Ским и Бен Реддл, следуя совету путеводителя, приказали отвезти себя в «Вестминстер-отель», где им предстояло обретаться до отъезда в Клондайк.

Пароход «Фут-Бол» имел водоизмещение тысячу двести тонн; и если на его борту насчитывалось ровно столько же пассажирских душ, объяснялось это тем, что инспектор навигации не позволил взять на борт больше народу. И без того ватерлиния

[29]

, обозначенная нарисованным на корпусе перекрещенным кругом, касалась воды. За сутки портовые краны перенесли на стимер огромный груз: сотню быков, лошадей, ослов, пятьдесят оленей и несколько сот ездовых собак.

Все эти собаки принадлежали к породе сенбернаров и лаек. Большую их часть закупили на рынках канадских городов, где цены были не слишком высокими, даже с учетом транспортных расходов, а именно сорока пяти франков за доставку из Монреаля в Ванкувер; впрочем, столько же стоила доставка из Ванкувера в Скагуэй.

Что касается пассажиров «Фут-Бола», среди них были люди всех национальностей: англичане, канадцы, французы, норвежцы, шведы, немцы, австралийцы, южные и северные американцы… кто с семьями, кто без. Если отличие можно было обнаружить между занимавшими каюты первого и второго классов, то на палубе наблюдалось полное смешение народов. Число коек в каютах пришлось увеличить вдвое. Вторая палуба имела вид длинного дортуара

[30]

, вдоль стен которого тянулись козлы, на которых висели гамаки. На палубе было не пройти; бедные пассажиры использовали всякое свободное место, найденное между рубками и релингами

[31]

, поскольку каюты стоили по тридцати пяти долларов. Правда, получив возможность укрыться от порывов холодного ветра, эти люди не слишком сильно страдали; под защитой же островов на пути из Ванкувера в Скагуэй штормов опасаться не приходилось.

Бену Реддлу удалось загодя оплатить одну из кают на корме. В каюте по соседству разместился норвежец по имени Бойтон, которому принадлежал участок на Бонанзе, одном из притоков Клондайка. Это был человек тихий, вежливый и в то же время смелый и осторожный, образцовый представитель той скандинавской расы, которой мир обязан Аудреками и Нансенами. Сей уроженец Христиании

[32]

, навестив родной город, возвращался в Доусон. Короче говоря, норвежец был попутчик необременительный, почти незаметный и малообщительный, так что во весь путь Самми Скиму удалось обменяться с ним всего несколькими фразами вежливости.

На беду кузенам, они плыли вместе с техасцем. Хантер с товарищем заняли четырехместную каюту, хотя их было двое, тогда как несколько пассажиров оказались вовсе без места. На просьбы уступить две незанятые койки грубияны отвечали бранью.

Землетрясение, хотя и затронувшее незначительную площадь, буквально перетряхнуло часть Клондайка между границей и Юконом по среднему течению Фортимайлз. Оно ощущалось даже на полмили вверх по реке, по ту сторону границы.

Клондайк не очень часто подвергался сейсмическим встряскам, но его недра содержали много кварцевых пород, обломков скал и оплавленных камней — свидетелей того, что первоначально земля эта была сотворена подземными силами; теперь они дремали, но порой просыпались, действовали бурно и с остервенением. Во всем этом районе Скалистых гор, тянущихся от Полярного круга, высится несколько вулканов, и нельзя сказать, что они угасли навсегда.

Но если землетрясений и извержений в общем-то можно было не очень опасаться, иначе обстояло дело с быстрыми и внезапными речными паводками во время таяния снегов.

От этого часто страдал Доусон, притом не от Юкона, а от его притока Клондайк-Ривер, отделяющего город от пригорода. Река, как правило, выходила из берегов и сносила соединяющий их мост.

Берега Фортимайлз подверглись двойному опустошению. Здесь землетрясение, разразившееся с полной мощью, разрушило участки золотодобытчиков на несколько километров по обе стороны границы, а наводнение изменило русло реки, и оно пошло по лощине севернее сто двадцать седьмого и сто двадцать девятого приисков. То, что от их дальнейшей эксплуатации придется отказаться, представлялось весьма вероятным.

В тот же день, после полудня, двуколка Самми Скима остановилась перед дверьми монастырской больницы. Человека пронесли через палату на тридцать коек и уложили в смежной комнатке, в которой находился до самого своего выздоровления Бен Реддл.

В этой комнате больного не будут тревожить другие клиенты. Самми Ским разъяснил настоятельнице:

— Это француз, почти наш соотечественник. Прошу вас ухаживать за ним так же, как вы ухаживали за Беном, и, надеюсь, доктор Пилкокс вылечит его так же блистательно, как он вылечил моего кузена.

Сестра Марта и сестра Мадлена вполне с этим согласились, и Жак Лорье лежал теперь в постели, возле которой не замедлил появиться доктор.

Бен Реддл, предупрежденный Нелуто, тоже быстро пришел и присутствовал при первом визите доктора.

Хоронили бедного француза на следующий день. Бен Реддл и Самми Ским проводили его на кладбище, где покоилось немало жертв эмиграции в золотоносный Клондайк. После последней молитвы священника доусонской церкви на могильный холмик вбили деревянный крест с именем Жака Лорье.

Вернувшись, Бен Реддл выполнил обещание, данное умирающему, и написал письмо в Нант — Бретань, Франция, Европа — несчастной матери, которая никогда больше не увидит сына.

Неудивительно, что секрет Голден-Маунт чрезвычайно заинтересовал Бена Реддла. Он ни на минуту не усомнился, что рассказ Жака Лорье имеет под собой реальные основания. Он был убежден, что у берегов Раббер-Крик, притока Маккензи, действительно высится гора, открытая французом и его компаньоном в блужданиях по северной части Канады, и что они обнаружили чудесную особенность этой горы. Она представляла собой нечто вроде огромного набитого золотом мешка, из которого в один прекрасный день посыплется все его содержимое. Миллионы самородков будут выброшены извержением, если оно произойдет, а если не произойдет, если вулкан угас окончательно, то все равно останется лишь собрать самородки в кратере Голден-Маунт.

Впрочем, вероятно, существуют и другие месторождения в районе Маккензи и ее притоков

[94]

. Правда, индейцы, бывающие на побережье Ледовитого океана и прилегающих территориях, ничего не рассказывали о горе, помеченной на карте Жака Лорье, но они сообщали, что в руслах тамошних рек и речек встречается золото. Поэтому синдикаты уже намеревались начать поисковые работы в землях доминиона между Полярным кругом и Ледовитым океаном. Золотоискатели собирались направиться туда уже в будущую кампанию, а как известно, первые прибывшие получают наибольшие выгоды. И как знать, не наткнутся ли они на этот вулкан, о существовании которого знал только Бен Реддл благодаря тому, что Жак Лорье поведал ему свою тайну?

Вполне понятно поэтому, что инженер хотел быть в курсе всех новостей на сей счет, да и мастер Лорик беспокоился не меньше его, так и не примирившись с потерей прииска на Фортимайлз. Они очень часто говорили об этом друг с другом. Но Бен Реддл не решался еще открыть мастеру секрет Золотого вулкана, а Самми Скиму открыл его лишь после долгих и зрелых размышлений. Впрочем, время не торопило. Прошло всего-навсего три из восьми месяцев зимнего сезона в Клондайке.

Известно, что богатства северной части доминиона и Аляски не ограничиваются золотоносными залежами Клондайка. Последние скоро станут предметом чрезмерной эксплуатации. Цены на концессии в районе Бонанзы и ее притоков уже практически недоступны многим. Американские и английские синдикаты борются за них друг с другом, нанося удары долларами и другими банкнотами. Хотя пока еще не все исчерпано и можно продавать новые концессии, но очень скоро цены на участки будут доступны лишь самым мощным обществам, будь то на реках или в горах и даже в районе Дома и на землях, где текут притоки Верхнего Юкона. Золотоискатели, группами или в одиночку, будут вынуждены уходить все дальше на север, спускаясь берегами или по воде вниз по Маккензи и Поркьюпайну. Но, вне всякого сомнения, они не отступят ни перед трудностями, ни перед опасностями таких путешествий. Человеческая алчность не знает преград.

Надо заметить, кроме того, что золотодобытчиков подхлестывали нескончаемые слухи всякого рода. Об этих далеких землях было мало что известно в отличие от Австралии, Калифорнии, Трансвааля во времена тамошних первых разработок, и поэтому тут оставалось широкое поле для честолюбивых и корыстолюбивых устремлений и… разочарований. Разные новости поступали неведомо от кого и неведомо откуда. Однако их главным источником были индейские племена, бродившие по безлюдным просторам побережья Северного Ледовитого океана и прилегающих районов. Не способные использовать сами найденные золотоносные места, эти туземцы старались наняться к эмигрантам проводниками или рабочими, вовлекая их тем самым в разведку и разработку северных районов. По словам индейцев, в Северной Америке за Полярным кругом много золотоносных рек и речушек. Иногда в качестве доказательства бывали показаны небольшие самородки, подобранные в окрестностях Доусона, но, как утверждалось, найденные на территориях выше шестьдесят третьей параллели. Рудокопы, слишком часто разочаровывавшиеся в своих надеждах в других местах, охотно верили им и загорались непреодолимым желанием попытать счастья на новых, еще не исследованных месторождениях.

Надо отметить также, что смутные слухи о существовании золотоносного вулкана бродили по Клондайку уже в первые годы, когда Огилви и его компаньоны составляли кадастр залежей в окрестностях Доусона и в непосредственной близости от него. Вполне возможно, что слухи эти и побудили Жака Лорье определить точные координаты вулкана, чтобы потом стать его собственником; ведь у него были веские основания полагать, что он был обладателем секрета этой горы. И тем не менее, после того как он покинул эстуарий Маккензи, разве не могли другие смельчаки самостоятельно определить местонахождение Голден-Маунт?

Однако пока что представлялось, что, кроме Бена Реддла и его друзей, никто еще не собирается немедленно устремиться по следам Жака Лорье. И все-таки легенда о Золотом вулкане не умирала, а держалась упорно, и некоторые рудокопы уже готовились прогуляться по северным землям доминиона, где всякого рода предположения могли вдруг превратиться в реальность.

Поэтому инженер опасался, как бы его не упредили в попытке выйти к побережью Ледовитого океана, и торопился отправиться в путь, несмотря на все попытки Самми Скима отговорить его.

Очевидно, в нетленной книге судеб все-таки было написано, что Самми Ским, сопровождавший Бена Реддла в Клондайк, отправится вместе с ним в самую высокоширотную часть Северной Америки. Он привел все аргументы против этого нового путешествия, высказал все свои возражения. Ничто не могло изменить намерений инженера. Если бы Ским остался ждать его в Доусоне, у него не хватило бы терпения, вернуться же в Монреаль он вообще не решился бы. В конце концов он пойдет вместе со своим кузеном на завоевание Голден-Маунт.

«Уступить в первый раз, — повторял он себе, — значит уступить секунду, потом вторую, третью… Сам виноват. Ах, Грин-Вэлли, Грин-Вэлли, как ты далека, а через несколько недель будешь еще дальше!»

Надо заметить, что благодаря ранней весне Скаут должен был вернуться в Доусон в первых числах мая. Переход через Чилкут, плавание по озерам и Льюис-Ривер можно было совершить раньше и в благоприятных условиях. В соответствии с договоренностями Билл Стелл поступал в распоряжение двоюродных братьев, чтобы переправить их в Скагуэй, откуда они пароходом прибыли бы в Ванкувер.

Билл Стелл не очень удивился, узнав о планах Бена Реддла. Он слишком хорошо знал, что если кто-нибудь ступит ногой на землю Клондайка, то рискует пустить там корни, и инженер уже не будет упаковывать чемодан и сматываться в Монреаль.

— Так что… — начал Скаут, обращаясь к Самми Скиму.