Мерно шагают по пыльным дорогам повстанцы Багряного Короля - навстречу безмолвным всадникам в глухих шлемах над фиолетовыми плащами... Падают под неуязвимые супертанки последние защитники столицы Бессмертного Владыки Дархая. Гибнут декабристы, правителиРоссийской Республики, побежденные собственной победой... И латы викингов разлетаются под автоматными очередями...
Этого - не было. Но так могло быть. А возможно - еще будет...
Возвращение короля
1
Мое имя Ирруах дан-Гоххо. Происхожу с Запада, из земель, прилегающих к Великому Лугу; впрочем, это ясно и по имени. Я лекарь. Если кого-то удивит, отчего дворянин, да еще имеющий право на приставку «дан», занялся низким ремеслом, то придется разочароваться. Ничего необычного. Никаких мрачных тайн. Гоххо — замок небольшой, владения тоже невелики и порядком заболочены. Так что майорат у нас лютый: все — старшему. А если сыновей пятеро, а доспехов и коней нахватает на всех?
Вот в чем вся штука. Но дело свое я знаю. Нефритовая ящерка на груди спасает от дорожных неурядиц: кто же нападет на лекаря, коего хранит сам Вечный? А дворянская цепь добавляет уважения к клиентам. На заработки жаловаться не приходится; изредка, с верной оказией, удается переспать кое-что матушке и брату, который, на беду свою, родился раньше всех и ныне обречен возиться с убыточным поместьем.
Все это — легенда.
Разбудите ночью, и я не собьюсь. А началась она с Серегиного звонка. Я долго ждал его, вскакивая по ночам, тыкал в клавишу визора и, стараясь сдерживаться, снова вырубал экран. Я ждал, Серега не мог не позвонить, и если уж он молчал, то лишь потому, что там, в конторе, что-то не утрясалось. Но я знал: Серега все равно позвонит, раньше или позже. Даже если откажут. Но почему откажут? — уговаривал в себя. В самом деле, почему?! Я, конечно, давно осел в обслуге, потерял форму, но если надо, кое-что смогу и теперь.
Почти полгода я не решался связаться с Сергеем. Пока не понял, что все. Край. В сущности, ничего необычайного, просто тоска. Казалось бы, беспричинная. Недавно перевалило за тридцать; если разобраться, ничего, кроме дочки, нет, но и дочки тоже нет, потому что жена забрала ее. Просто и спокойно: ушла и забрала. Увезла. Пообещала, конечно, что я, отец, останусь отцом, что дочка меня не забудет, и вроде даже не соврала, но какой там отец за триста тысяч километров и раз в три месяца…
ДОКУМЕНТАЦИЯ — I. АРХИВ ОСО (копия)
Второй-Лекарю. Официально.
Приказываю: организовать поиск объекта. До выяснения обстоятельств запуск дубль-копии отменяется. Ситуация квалифицируется по классу «А-2».
Приложение. Не имеется.
Неофициально (личные сообщения) Жми, парень.
2
Степные люди заявились почти на закате; судя по тому, что темно-багровая полоса, обжигающая далекие лесистые холмы, уже начала выцветать, до волчьего часа оставалось всего ничего. Их было немного, человек пять, и одеты они были по-разному, кто во что: двое почти в лохмотьях, правда, из дорогой ткани, один — совсем по-господски. На остальных были вполне пристойные куртки и рубахи со шнуровкой на груди, заправленные в широкие штаны. Пояса у всех были широкие, лоснящиеся, схваченные крупными медными пряжками.
Они привязали коней к коновязи под плетеным навесом и долго плескались у колодца, вычерпывая ведро за ведром и не обращая особого внимания на хозяина, растерянно замершего у порога с коротким мечом в руке. Будь хоть немного светлее, Тоббо нашел бы возможность мигнуть сыну и мальчишка, ужом скользнув за плетень, известил бы кого следует из замковых. Но до Баэля скакать четверть дня, а степь уже почти почернела. Трава в закатном мареве пока что отливает глубокой сочной прозеленью, но это лишь до той норы, пока последние блики не выцветут, а потом она станет фиолетовой, как ряса капеллана, а еще чуть позже почернеет. И тогда над степью понесется долгая тоскливая перекличка. Начнется время волков.
Ночью в степи не всегда уцелеешь и возле костра. А уж всаднику смерть лютая. Редким удачникам выведало вырваться из волчьих клыков, повстречав стаю. Тоббо слыхивал о таких, но самому видеть не доводилось; да и то, старики говорят: кто выжил в ночной степи, навсегда останется бесполезен для своей хозяйки. Нет уж, жаль мальчишку. Пусть имеет, что имеет. Много ли радостей у виллана? Хотя и то сказать: мальчишка, как-никак, сын Тоббо. А Тоббо — не обычный виллан, он бычий пастух. Бычьим же пастухом, худо-бедно, станет не всякий. Недаром же дозволено ему обычаем и сеньором носить у пояса короткий меч, за который любому из пахарей положена смерть на месте, без промедления и оправданий.
Именно этот меч, плохонький, но острый, обнажил Тоббо, сам не понимая: для чего? Степных пятеро, к драке они привычны. Если со злом явились — не устоять. Ежели не сопротивляться, быть может, только ограбят. А озлобишь — пожгут хижину, порежут семью. Не пощадят и слепенького. Бывало уже такое, известно.
Но и страх показывать нельзя. Эти уважают храбрость. Поэтому, когда один из пришельцев, тот, что в господском, отряхивая с липких волос капли, шагнул к двери, Тоббо не поднял оружия. Но и не посторонился. Встал попрочнее, широко расставив ноги и прикрыв вход в жилище, как и надлежит мужчине, даже если мужчина по рождению виллан.
ДОКУМЕНТАЦИЯ — II. АРХИВ ОСО
«…когда же истекло время Старых Королей, новые владыки не пожелали обитать в Восточной Столице и, построив Новую у Западного Нагорья, поставили престол там, приняв титул императоров. Древние законы отменили они, земли раздали храбрейшим из воинов своих, коих нарекли сеньорами, а с землею вместе отдали и людей, на ней обитавших. И не стало в мире правды. Но минуло десять лет, и явился к людям из неведомого укрытия молодой рыцарь. Щит его был украшен колосом и корона из колосьев венчала чело: была же корона эта той самой, что пропала без следа в битве, когда сила пришельцев сломила силу вольного народа и низвергла во прах славу Старых Королей.
И встали люди, как один, по его зову, ибо времена вольности не были еще забыты. Страшной была их месть, неумолим гнев. Из замков, сметая ворота, кровь текла потоком, и ни детство, ни седины не охраняли от мщения того, кто посмел посягнуть на древние устои. Казалось, оборвана судьба тех, кто властвовал в Новой Столице.
Но не пожелал этого Вечный, ибо не без воли его был положен конец старым порядкам и в обиде он был на Старых Королей за скупость в жертвах на его алтарь. Перед последним боем бросил он треххвостую молнию с небес и испепелил мятежное воинство. Мужицкого же короля поставили пред ликом императора. И приказал тот, в исступлении, подвергнуть бунтовщика пыткам, а истерзав — казнить такой смертью, чтобы на века запомнилась она.
Но воззвали к Вечному Четверо Светлых:
— О Всесущий, явив грозу, яви и справедливость! Без воли твоей не одолели бы смертные мятежника. Твой он пленник, не их. Сам реши его судьбу: хочешь — убей, хочешь — помилуй…
Хроники неправильного завтра
НЕСКОЛЬКО ОТРЫВКОВ ИЗ «ОБЩИХ РАССУЖДЕНИЙ» (Вместо пролога)
Никто не хочет умирать. Мысль банальна, как и тот грустный факт, что рано или поздно каждому приходится с нею смириться. В конце концов, умирают все. Умирают вожди и подданные, рокеры и брокеры, бюро— и демократы… Умирают даже те, кого при жизни признали бессмертными.
Кстати, о бессмертных. Вряд ли кто-нибудь помнит точно, сколько вообще было римских пап. Однако известно, что к концу XXII века пап с именем Бенедикт насчитывалось ровно двадцать семь. В тихой тенистой аллее Скорбящих на задворках Ватикана каждый желающий может увидеть строгую черную плиту, информирующую о кончине Бенедикта XXVII в завидном возрасте восьмидесяти девяти лет. Но это неправда. Не огорчайся, дорогой читатель! — папа Бенедикт Двадцать Седьмой все еще жив и шлет тебе свой привет…
Да-да, я живу; более того, никогда еще я не чувствовал себя так свежо и бодро, хотя мой врач, магистр Джанбатиста ди Монтекассино — этакий чудак! — продолжает пичкать меня психотропными средствами. Хотел бы я видеть лицо почтенного магистра (кстати, сейчас он увлекается дархайской медициной), узнай он, что его пилюли из кожуры неведомого мне плода ла я выплевываю в унитаз. В моем возрасте не стоит оригинальничать.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СВЯЩЕННЫЕ БУБЕНЦЫ
1
Дархай. Оранжевая линия.
11 день 7 месяца 5 года Свободы.
— Увести!
2
Дархай. Пао-Тун. 13 день 7 месяца 5 года Свободы.
Барал-Гур. 28 день 4 месяца 1147 года Оранжевой Эры.
24 мая 2098 года по Галактическому исчислению.
Подтянутые седовласые люди, разделенные лишь полированным дубовым столом, давно и хорошо знали друг друга. Из таких мест, как Дархай, послов отзывают не часто. Но последние пять лет они виделись реже, чем им бы хотелось. Местные политические склоки, дикие с точки зрения цивилизованного человека, в конечном итоге привели не только к расколу Дархая, но и к разрыву Империи с Единым Союзом. Посол Союза остался в освобожденном Пао-Туне; посол Демократической Конфедерации Галактики покинул город. Впрочем, ему и раньше древний Барал-Гур нравился больше.
Самым неприятным в этой ситуации оказалась прерванная на пять лет традиция совместных рыбалок. А ведь бывало, да и как бывало! Дон Мигель умел готовить циципао в красном вине. «Это воистину восхитительно», — сказал Бессмертная Владыка, по недосмотру однажды попавший на их пикничок. После этой досадной случайности дон Мигель частенько жаловался коллеге Хаджибулле не беспардонность молодчиков из секретной службы Чертога, чье стремление к кулинарным познаниям изрядно превышало их профессиональные способности.
3
Земля, планета для всех. Уолфиш-Бей.
3 июля 2098 года по Галактическому исчислению.
Голубые волны облизывают бархатистый песок. В небе ни облачка. Февраль в Южной Африке — мягкий, вкрадчивый месяц. Далеко еще до июльских ветров и до бурь августа. Словно в насмешку сохраняет этот райский уголок жутковатое название «Берег Скелетов». Изредка из возрожденной саванны приходят на пляжи побережья любопытные антилопы: посмотреть на странных людей, барахтающихся в соленой воде, с достоинством пронести себя мимо шезлонгов и получить то, чем их никогда не балует старый бушмен Хендрик, смотритель заповедника.
Около акульей выгородки, как всегда, бушует толпа. Зрелище стоит того: два любителя против двух профессионалов. Два поклонника острых ощущений против двух голубых акул. Некоторые называют этот спорт «корридой эпохи равновесия». Хотя в чем-то они правы, однако у акул почти нет шансов не только на победу, но и на спасение. Бывает, конечно, и наоборот. Но так редко, что Вселенская Лига Друзей Живого который год ведет борьбу с этой разновидностью убийства, борьбу, столь же бескомпромиссную, сколь и безуспешную. Вот и сейчас среди толпы болельщиков нашлась миловидная девушка, подбадривающая рыб. Впрочем, ей не повезло: еще за две минуты до контрольного времени покрасневшая вода успокоилась, и акулы со вспоротыми животами пошли на дно. Пожав друг другу руки, победители разошлись.
4
Ормузд-2 (Единый Галактический Союз).
Гея-Элефтера (Демократическая Конфедерация Галактики).
17 июля 2098 года по Галактическому исчислению.
Присутствующие рассаживались не торопясь, успевая задержаться у одного-другого кресла, обменяться новостями, посмеяться над свежим анекдотом. Соберись они в другом месте, все это могло бы показаться ежегодным слетом однокашников или пленарным заседанием клуба любителей чего-нибудь. В зале было шумновато. Однако же место встречи настраивало на вполне определенный, деловой лад. И к тому моменту, когда тяжелый багровый занавес бесшумно раздвинулся, открыв сцену с небольшим столом посередине, шуршание и шелест стихли.
Коренастый, немного сутулый человек в форменной куртке с четырьмя ромашками в петлицах, с положенным по уставу (параграф 28, статья «Б») мужественным и одновременно умным лицом, четко прошагал по сцене к столику. Еще не сев в кресло, он повернулся к залу лицом и негромко сказал:
5
Дархай. Фронт.
16 сентября 2098 года (по Галактическому исчислению).
…Каким-то чудом в деревушке уцелели десятка два хижин. На сплошном черном пятне, которое еще утром называлось укрепленным поселением Кай-Лаон, они казались неестественными, ненужными. Но они были. И солдаты в полосатых комбинезонах с оранжевыми нашивками пинками выгоняли из них выживших жителей. Ветер гнал по Долине хлопья гари, засыпая продолговатые бугорки, сотни скрюченных тел в пятнистых форменных куртках. Борцы Свободного Дархая вгрызлись в землю и стояли насмерть, отражая наступление отборных войск Бессмертного Владыки. За двое суток непрерывных боев ни пехота, ни танки под оранжевыми знаменами не смогли взломать оборону противника.
Генштаб решил ввести в бой отдельный танковый корпус…
Теперь те, кто дрался до последнего, защищая подступы к Кай-Лаону, лежали, а на пепелище победители сгоняли уцелевших крестьян. Их оказалось на удивление много, не менее ста. Отобрав нескольких женщин посмазливее и жестом пригласив солдат угоститься, капрал подозвал к себе невысокого лысеющего человека в потрепанной оранжевой накидке.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛОДЫ ЛА
1
О Господи Боже мой. Творец и Вседержитель!
К тебе взываю и к стопам твоим припадаю со скорбью, и ужасом, и отчаянием, и страхом, и болью за паству свою. Грозен Ты, и воистину страшнее многого страха равнодушие твое. Но не взыщи, и воззри на тварный мир, иже создан не по минутной прихоти, но Твоею же волей, и оттого уже достоин милости высшей; воззри и ужаснись веселию, царящему в человецех, ибо не в великом ли веселии, истоки великих печалей?
Рассказывает Аркаша Топтунов, затейник, 67 лет.
Гражданин Единого Галактического Союза.
2 июля 2115 г. по Галактическому исчислению.
2
Укрепи, Господи, и направь, и благослови тех отважных, кто по мере слабых сил своих противу стоит козням Диавольским, не всегда и видя истинную их суть, но сердцем своим ощущая, где есть зло, а где добро. И даже в противных милосердию Твоему делах, о Господи, узри светлое пламя правды своей и высокую доброту чистоты своей, и за это, снизойдя, не впадай в гнев, но прости им заблуждения их…
Рассказывает Аллан Холмс, старший инспектор «Мегапола».
35 лет. Гражданин Демократической Конфедерации Галактики.
5 июля 2115 года по Галактическому исчислению.
Я бегу по коридорам коей родной школы. Пусто и холодно. Нет, это коридор училища, знакомые обшарпанные двери. Или это мой первый участок на Панджшере? — тот же зеленый линолеум, те же разводы на стенах. Двери закрыты. Темно. Нет! — сверху холодный свет плафонов… это уже «Мегапол». Переходы. Коридоры. Лестницы. Двери закрыты. Учительская! — откуда? Это опять школа. Свистит ветер, скрипят проржавевшие петли. Выход! Стена. И сзади стена. Господи!.. Я бьюсь головой об стены. И падаю…
3
Когда же смрад злоб навеки погубленных душ коснется тебя, Господи, и, решив извести скверну, обнажишь ты карающий меч, вспомни: и злые, и мерзостные лишь люди, не более того, и силой не изничтожить силу, но лишь большую жестокость посеешь, карая без пощады. А потому, Отче, милуя заблудших, не побрезгуй и снизойди, и в снисхождении своем не испепели, но вразуми даже наизакоренелых…
Рассказывает Генрих Януарьевич Вышковский, калькулятор. 48 лет. Лицо без гражданства.
6 июля 2115 года по Галактическому исчислению.
У маленького человека в жизни и радости маленькие. Маленькая рюмка коньяку в маленьком кафе на бульваре, маленькая квартирка на окраине, маленькая, на что-то надеющаяся женщина три раза в месяц. Зато в «Одеоне» я всегда сижу в первом ряду! Надо уметь вырываться из рутины.
4
И умерь суесловие говорящих без счета и меры, Господи! Ведь многие слова затмевают рассудок мудрому, и растлевают сердце глупому, и оправдывают неправедного, и помрачают намерения добронравного. И, утратив святость, Слово перестает быть Богом. Не страшиться ли, Вседержитель? Дай же прелюбословам час и миг, оглянувшись, узреть и успеть ужаснуться плодам посевов их, Господи!
Рассказывает Яан Сан-Каро, журналист со связями. 36 лет. Гражданин ДКГ.
13 июля 2115 года по Галактическому исчислению.
Сегодня мне исполнилось тридцать шесть. Если верить маме, это произошло ровно в четыре утра. Но я, как всегда, проспал сей знаменательный момент и встал только когда мне уже стукнуло пять часов с минутами. Если бы я был дома, мама испекла бы пирог и поставила свечки. К сожалению, за последние даже и вспоминать не хочется сколько лет маминого именинного пирога мне отведать не пришлось.
Я, конечно, позвонил ей и поздравил с праздником. Услышал в ответ, что пришли поздравления от тети Мэри, дяди Гиви, Берты Исааковны, что вечером зайдут Фицпатрики со своим выводком. Фицпатрики — глупые люди: зачем тащить в дом своих трех дур, если меня дома нет? Возможно, они будут обрабатывать маму. Что касается меня, то я, приземлившись в Хрущовой-Никитовке около одиннадцати по Галактическому, к часу дня был уже в Лондоне. Вообще-то, бывая на Земле, я предпочитаю высаживаться на мысе Кеннеди, но сегодня он был переполнен: принимали туристов с Дархая.
5
И призри, и пощади, и огради, и не обидь малых мира сего, Господи, ибо благ и человеколюбив еси.
Кому и спасти их, как не Тебе, милостивому? Не обрати лик гнева своего на них, слабых, не виновных пред Тобою даже и в рождении своем, ибо не их была на то воля, но Твоя, более же — ничья; обогрей их теплом любви своей, коль скоро все они суть дети Твои, ты же есть велик во благости, и благость Твоя безмерна. Снизойди к ничтожеству их и даже и в великом гневе своем не погуби их, Господи…
Рассказывает Катрин Маккелли, сотрудник аппарата Звездного Дома. 24 года. Гражданка ДКГ.
20 июля 2115 года по Галактическому исчислению.
Когда женщина счастлива — все вокруг прекрасно, даже подруги. Надолго ли? Говорят, что человеку на всю жизнь дарован Господом лишь месяц счастья. Мало. А для иной — невероятно, сказочно много. Я, пожалуй, из таких. Хотя мне завидовали всегда и все, кроме Эвелины. Эвелина — моя единственная настоящая подруга, можно даже сказать, друг… А так… Девчонки в школе терпеть меня не могли, потому что самые шикарные мальчики часами просиживали со своими песиками в папиной приемной, чтобы увидеться со мной. Ну а когда я в восемнадцать неожиданно стала Мисс Конфедерацией, меня возненавидела та половина населения, прелести которой я должна была олицетворять.
