«Байки со «скорой» - это не просто сборник «блуждающих» медицинских баек, страшилок и анекдотов. Несмотря на кажущуюся фантастичность, это абсолютно реальные истории, которые случились с авторами порознь и вместе. Это наш сумасшедший мир, увиденный глазами людей в белых халатах и беззастенчиво ими обсмеянный. Ничего другого он, впрочем, и не заслуживает.
О роли ЛИЧНОСТИ в истории
Надо признать, что медицина для меня началась с курьеза. Или с казуса, если с другой стороны посмотреть.
Было это…
Было это в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, какое к нашим временам уже давно как сгинуло. Вуз, в котором я тогда училась, был весьма престижным и весьма режимным. К началу третьего курса все студенты получали вторую форму допуска (в просторечии «секретку»), а уж окончившие его могли считать, что диплом у них в кармане. После третьего курса система из своих цепких лап никого не выпускала.
А меня еще угораздило быть на хорошем счету. Мало того — еще и научной работой заниматься. На той самой кафедре, которая мне теплое местечко в аспирантуре уготовила. То есть живи и радуйся, будущее обеспечено.
Вот только это будущее меня никак не устраивало. Ну не хотела я становиться специалистом по космическим приборам, а хотела я быть врачом. И чем дальше, тем больше. После окончания третьего курса желание это стало совсем неодолимым, и пошла я в деканат забирать документы, чтобы начать жизнь с чистого листа и поступать в медицинский институт. В чем сдуру декану и призналась.
Здравствуй, сепсис, Новый год
Студенты–медики, подрабатывающие на «скорой», очень быстро привыкают к тому, что 31 декабря—день вдвойне рабочий. Во–первых, основные работники в этот праздник работать не жаждут, несмотря на во–вторых. А во–вторых, поскольку смена праздничная, то и оплачивается она вдвойне. Студенту–совместителю деньги нужны всегда, и выбирать ему не приходится, а потому звон новогодних курантов очень быстро начал у меня ассоциироваться с промерзшим «Рафиком» и вумат напраздновавшимися пациентами.
Однако же на шестом курсе судьба подложила мне свинью. Аккурат под Новый год пришлось из лекарей в пациенты переквалифицироваться. Недолеченный грипп плавно перешел в пневмонию, пневмония осложнилась абсцессом, абсцесс привел к заражению крови, сиречь сепсису. В результате Новый год я встречала в больнице, да не в простой, а в Военно–медицинской академии.
Впрочем, Лотовой жене я уподобилась не в одиночестве. Застыв как два изваяния, в вестибюле клиники напротив громадных стеклянных дверей торчали наш лечащий врач и почтенный пузатый генерал, начальник клиники. Перед ними, браво выпятив грудь, красовался мой коллега по «скорой», полгода назад забритый в действующую армию. А на заднем плане, уперев дуло бортовой пушки прямо в двери, грозно порыкивал бэтээр. Оба медицинских начальника завороженно смотрели в черную дыру ствола, который, покачиваясь, направлялся то на одного, то на другого.
Я потребовала объяснений.
Объяснения были даны незамедлительно.
