– Кто из вас знает, сколько доблестных дворян надо собрать, чтобы зажечь всего одну свечу? – прозвенел над толпой задорный голос.

Айдан О'Донахью поднял руку, остановив процессию, двигавшуюся за ним по переполненной лондонской улице. Что-то в этом голосе заинтриговало его. Его личная охрана, состоявшая из сотни ирландских головорезов, тотчас замерла.

– Ну и сколько же?! – пронзительно выкрикнул кто-то из толпы.

– Троих, – донеслось в ответ со стороны площади перед собором Святого Павла.

Айдан направил лошадь в сторону собора. Море продавцов книг, нищих, мошенников, уличных торговцев и бродяг бурлило вокруг него. Наконец он с трудом разглядел невысокого роста замарашку на ступеньках, ведущих в собор, этот сгусток энергии, будоражащий толпу.

– Сам себе не верю, что ты прихватил ее с собой, – простонал Донал Ог на следующий день, выходя на окруженный стенами двор монастыря братства крестоносцев.

Лорд Ламли, остававшийся несгибаемым католиком и, хоть это невероятно, долгое время королевским фаворитом, предоставил в распоряжение Айдана как высокопоставленного гостя дом и владения, расположенные рядом с маленьким монастырем, в резиденции, находившейся в Олдгейте, некогда служившей прибежищем для безродных и набожных церковнослужителей и где останавливались люди высокого положения, прибывшие на время в Лондон. Она включала в себя настоящую деревню со стеклодувной мастерской, просторным двором и конюшнями. Она была странно расположена: граничила с широкой Вудроф-Лейн и извилистой Харт-стрит, а на расстоянии выстрела от нее виднелась наводящая ужас корявая виселица с эшафотом.

Айдан предоставил Пиппе одну из монашеских келий с видом на центральную аркаду. Его люди получили строжайший приказ присматривать за девушкой, но не докучать ей и не причинять ей беспокойство.

– Не мог же я бросить ее одну в таверне. – Он мельком взглянул на запертую дверь ее кельи. – Ее точно начали бы там домогаться.

– Откуда ты знаешь, вдруг она этим и промышляет. – Донал Ог с досады рубанул воздух рукой. – Вечно вам, сударь, есть дело до всякой бесприютной братии… То подбираешь отбившихся от стада ягнят, осиротевших щенят, лисят, волчат, брошенных их мамашами, хромающих лошадей. Все эти существа лучше оставить… – Он прервал себя, сердито нахмурившись, и снова зашагал.

– И вот не успел корабль затонуть, как враги моего отца объявили его погибшим, – оживленно объясняла Пиппа.

Она неподвижно сидела на табурете в огороде. Запах цветущих пряных растений наполнял весенний воздух.

– Естественно, – заметил Яго глубоким вкрадчивым голосом. – И разумеется, твой папа вовсе не умер. И сейчас, когда мы судачим на эту тему, он сидит, наверное, где-нибудь на совете у ее величества королевы.

– Откуда вы знаете? – Вся засветившись в улыбке, Пиппа развернулась на табурете, чтобы лучше разглядеть собеседника.

Великан сидел под ветвями старого вяза, затенявшими дорожку в огород, и снисходительно слушал девушку, в его черных глазах отражалось безграничное сострадание.

Айдан не спускал с Пиппы пронизывающего взгляда ярко-голубых глаз. Пиппа не сомневалась: сидящий в ее ногах суровый и жесткий предводитель ирландцев не поймет сейчас ни ее попыток отшутиться, ни уйти в сторону от волнующей его темы.

Она обхватила обеими руками голову, погрузив пальцы во влажные светлые спутанные кудри. Она ощущала слабость куда большую, чем в тот день, когда в первый раз встала после перенесенной лихорадки. Буря пронеслась сквозь нее со страшной силой, надломив ее.

– Загвоздка в том, что у меня на все ваши вопросы всего один ответ.

– И какой же?

– Чистая правда – не знаю. – Предельно честный ответ прозвучал откровенно мрачно и тоскливо.

– Ваше безбрежное богатство! – прокричала Пиппа, совсем как на представлении! – Судьба дает вам сегодня шанс.

Она вся светилась радостью, когда Айдан оторвался от оживленной беседы с Донатом Огом и Яго.

Донал Ог, как всегда, пробурчал: «Только ее нам и не хватало». Вовсе не собираясь из-за него разрушать свои планы, Пиппа показала рыжему ирландцу язык.

– Я и вас собиралась пригласить, но могу этого и не делать.

– И куда же это? – вскинулся Яго.

Айдан нашел приют в заброшенной крепости на берегу моря. В замке Данлу когда-то обитал О'Саливан Map, но он погиб, как и многие другие, в большой демондской войне против англичан.

Продуваемый ветрами зал выглядел печальным и пустым, как разграбленная могила. Айдан старался не думать о резне, что произошла здесь. Он ожидал новостей из замка Росс и размышлял о Пиппе.

Ей путешествие не понравилось. Она все время провела в тесной отдельной каюте, страдая от двух напастей: морской болезни и страха. Он надеялся, что она воспрянет духом, оказавшись на твердой земле, но она оставалась подавленной больше, чем когда-либо.

Он подошел к окну и выглянул наружу. По пологим зеленым холмам ожерельем вились крепкие ограждения для пастбищ и пашен, мастерски сложенные из камня. Овцы и коровы паслись на этом зеленом изобилии, а облака устремлялись вверх.

Это была Ирландия – отданная на заклание красавица, к счастью не осознающая своей трагической обреченности.

Если бы Айдан умел убивать взглядом, он бы с превеликим удовольствием убил эту женщину. Он ненавидел Фелисити с такой безмерной силой, что у него просто в голове не укладывалось, как она выносит его ненависть, стоя так близко от него.

– Какого дьявола вы здесь забыли? Вы давно должны были съехать, – прошептал он ей на ухо.

– Не думаете же вы, сударь, что жалкая петиция епископу О'Брайену об аннулировании брака, состряпанная Ревелином, выставит меня за двери?

На ощупь ее рука была холодна как лед. Он выдернул руку и взглянул на Пиппу. В глазах девушки отражались все ее чувства, и он вмиг все понял.

Она любила его. Что бы она ни говорила ему когда-то, как бы яростно ни протестовала против этого, она любила его.

– Вы женитесь на мне?

Айдан оторвал взгляд от документа, который внимательно изучал.

Он улыбнулся ей нежно и смущенно, но взгляд его был устремлен в неведомые дали.

– Извини. Я не расслышал тебя. Кажется, ты попросила меня жениться на тебе.

– Да, попросила.

Пиппа стала суеверной во всем, что касалось дней и даже часов ее жизни с Айданом в замке Росс. Самая опасливая и осторожная, хотя и крошечная ее часть нашептывала ей, чтобы она не искушала судьбу детальным анализом бытия и бесплодными вопросами, заслужила ли она все это.

Она наотрез отказалась заглядывать в будущее, задерживать свое внимание на том, что силы Ричарда де Лэйси отступили к городу Килларни, явно имея намерение перегруппироваться и дождаться подкрепления.

Как мечтательница, витающая в облаках, она проживала день за днем, распевая песни. В то время как остальные обитатели замка поеживались от страха за свое будущее, она с неуклюжей серьезностью изучала свои обязанности хозяйки замка Росс.

Руки, способные жонглировать чем угодно, от жемчуга до дохлой рыбы, никак не могли справиться с тонкостями прядения и вышивки. В итоге Сибхил махнула на нее рукой и постаралась внушить ей, что домашнее хозяйство будет вестись гораздо эффективнее, если она станет просто надзирать за проведением работ. Лучше – издалека.

Пожелания были высказаны крайне доброжелательно, но не без ехидства. Пиппа широко развела руками, а Сибхил и прочая дворня облегченно рассмеялись.

– Мне совсем не просто сказать тебе это.

После завтрака Айдан привел жену в самое красивое место у замка Росс. То был парк на берегу озера, заброшенный, с розами и тростником, утками и крачками, быстро снующими по заросшей водорослями воде.

Пиппа подняла на него глаза с нежной ленивой улыбкой здоровой женщины, которая знает, что горячо любима, и которую перед рассветом разбудили поцелуем, о чем она явно не сожалела.

– Что такое, любовь моя?

Она нагнулась, сорвала цветок и воткнула его в волосы.