По воскресеньям, средам и четвергам Эдди никогда не уходил из редакции раньше часа или двух ночи. «Норт кост ньюз» выходила трижды в неделю, и ему казалось, что номер так и не выйдет, если некому будет сидеть в редакции, пока крутятся печатные машины. Он знал, что издателя Стюарта Уинкля не очень-то заботит остальное, если реклама уже на месте, но это неправильно, думал Эдди. А вдруг что-нибудь случится или пойдёт не так? Даже здесь, на краю света, в последний момент может подвернуться какая-нибудь сенсация, и её надо будет кому-то описать и поместить в номер. Вообще-то, надежды Эдди на подобное событие, весьма высокие шесть лет назад, теперь уменьшились настолько, что ему приходилось делать сознательное усилие, дабы напоминать себе о них. На деле же ему просто нравилось прочитывать свою редакторскую колонку, прежде чем отдавать её в номер выпускающему.

В ту ночь, в среду, он прочитал собственный текст и взревел: «Где она?». «Она» — это Руфи Дженсон, и она переправила в статье «частоту» на «чистоту». Пылая от гнева, Эдди промчался по комнатам редакции и поймал Руфи возле двери как раз в тот момент, когда она набрасывала на свои узкие плечи плащ-накидку. Она была худа, очень коротко подстриженные волосы слишком близко прилегали к голове, и она его очень боялась. К тому же, с горечью подумал Эдди, она сумасшедшая, иначе не стала бы три ночи в неделю дожидаться, когда он поймает её у выхода и начнёт размазывать по стенке.

— Почему вы не заглянули в чёртов словарь? Почему вы правили мою рукопись? Я разве не говорил, что сверну вам шею, если вы снова к ней притронетесь?

Она всхлипнула и с ужасом посмотрела мимо него, заглядывая через холл в комнату.

— Я… простите. Я не хотела… — Потом быстро, словно капелька ртути, она выскользнула на улицу прямо в завывающую бурю. Хорошо бы, подумал он, этот проклятый ветер унёс её в Австралию или ещё куда подальше.