Джону Льюисону казалось, что, если хлопнет ещё хотя бы одна дверь, или раздастся хотя бы один телефонный звонок, или хотя бы один чей-то голос спросит, как его самочувствие, он просто сойдёт с ума. Оставив лабораторию, Джон прошёл по ковру к лифту, бесшумно открывшему ему навстречу свои двери, и плавно спустился на два этажа, где пол в фойе тоже устилали ковры. Джон толкнул дверь с табличкой «Смотровая». Три секретарши в приёмной, прекрасно знавшие, что им лучше молчать, пока он не заговорит с ними сам, без звука пропустили его дальше, хотя они и были немало удивлены, увидев его: последний раз он тут появлялся семь-восемь месяцев назад. Затемнённая комната, куда он вошёл, на первый взгляд казалась пустой, и только когда глаза привыкли к темноте, Джон заметил сидящего там человека.
Не произнося ни слова, он сел рядом с Хербом Джевитсом. Херб, надев на голову шлем, смотрел на широкий экран, представляющий собой стеклянную панель с односторонней прозрачностью, который позволяет видеть то, что происходит в соседней комнате. Джон надел второй шлем, подогнанный под него, и все восемь контактов мгновенно соединились с восемью соответствующими точками на черепе. Включив его, он тут же забыл про сам шлем.
В соседнюю комнату вошла девушка захватывающей красоты: длинноногая блондинка с медовым блеском волос, чуть раскосыми глазами и абрикосового цвета кожей. Обстановкой комната напоминала гостиную: два дивана, несколько кресел, стол, кофейный столик — всё со вкусом, но безжизненно, словно рекламное фото в торговом каталоге. Девушка остановилась за порогом, и Джон почувствовал её нерешительность, сильно приправленную нервозностью и страхом. Внешне она проявляла лишь ожидание и готовность, настоящие же эмоции никак не отражались на её гладком лице. Она неуверенно шагнула к дивану — провод, закреплённый на голове, потянулся за ней. В тот же момент открылась вторая дверь, и в комнату, захлопнув за собой дверь, вбежал молодой мужчина. Выглядел он беспокойно и немного ненормально. Девушка отреагировала удивлением и растущей нервозностью; она поискала за спиной дверную ручку, нашла и попробовала нажать. Дверь не открывалась. Джон не слышал, что говорится в комнате, ощущая лишь реакцию девушки на неожиданное появление мужчины с лихорадочным блеском в глазах. Мужчина тем временем приблизился к ней, размахивая руками. Взгляд его постоянно метался по комнате. Потом он вдруг схватил девушку за плечи и, прижав к себе, начал грубо целовать лицо и шею. Девушку на несколько секунд, казалось, парализовал страх, но вскоре возникло ещё что-то: то ли ощущение пустоты, порой сопровождающее скуку, то ли слишком полный самоконтроль. Когда руки мужчины сомкнулись за её спиной и он начал срывать с неё кофточку, она обняла его, изображая лицом страстность, которая, однако, не ощущалась ни в её чувствах, ни в крови.
— Хватит, — спокойно сказал Херб Джевитс.
Мужчина отпустил девушку и без слов вышел за дверь. Она обвела комнату пустым взглядом. Разорванная кофточка висела у неё на бёдрах, одна бретелька бюстгальтера сползла по руке. Выглядела девушка в этот момент очень красиво. В комнату вошёл менеджер, за ним костюмер с халатом, который он тут же накинул девушке на плечи. Та встрепенулась, и, пока её выводили из комнаты, волны негодования, испытываемого ею, превратились в ярость. Потом комната опустела и оба зрителя сняли шлемы.