Начиная с 2000 года, обстановка в главных городах страны становилась все более напряженной. Первой сдалась Москва. Сначала — в метро, будто бы выбравшись из-под земли, а после — и на городских улицах, объявились орды бесчинствующих молодчиков и девиц, громивших все на своем пути и не особо церемонившихся с подвернувшимися под руку (но чаще — под ногу) прохожими. В городе стало опасно жить, и многие живые в буквальном смысле слова позавидовали мертвым. Москва, по тихим улочкам которой еще не так давно можно было спокойно разгуливать в любое время дня и ночи, превратилась в настоящее минное поле, и мало кто из горожан, собираясь утром на работу, мог с уверенностью сказать, вернется ли он вечером домой. Ведь смерть могла подкараулить еще с утра, на выходе из собственного подъезда.

Чуть позже точно такие же волнения начались и в Санкт-Петербурге. Неведомо откуда взявшиеся уличные банды, умело маскировавшиеся под представителей неформальных субкультур (из-за этого впоследствии возникло немало проблем и у самих неформалов) учиняли жуткие вакханалии в исторических местах города, жестоко расправлялись со случайными прохожими, творили насилие над женщинами и детьми, и оскверняли память предков. Эта питерская волна была еще более жестокой, чем московская. Если в столице не всякую жертву убивали, зачастую ограничиваясь членовредительством, то на балтийских берегах людей порой кромсали на куски ножами, или затаптывали насмерть, наслаждаясь предсмертными стонами, хлюпаньем крови и хрустом костей. Более того — беспредельщики питерского разлива почти всегда дожидались приезда милиции и вступали с ней в бой. Многих из них убивали или задерживали, чтобы отправить в тюрьму. Но на освободившиеся места тотчас же заступали десятки новых жаждущих крови молодых негодяев.

Еще через пару лет черный пожар вспыхнул в Ростове-на-Дону. Здесь уже целые районы перешли во власть безумного легиона уличных маргиналов. Ситуация скоро накалилась настолько, что и в центре города, неподалеку от кафедрального собора, можно было увидеть, как избивают ударами арматурных прутьев беззащитного старика. Или швыряют в машину, чтоб увезти в неизвестном направлении, но с известными целями, десятилетнюю девочку (а то и мальчика!).

Российские города: Новосибирск, Екатеринбург, Краснодар, Казань, Уфа, Курск — один за другим превращались в чадные черные очаги, источающие затхлый смрад зла и насилия. Бессилие (или преступное бездействие?) властей удивляло. Складывалось впечатление, что кровавые вандалы, оккупировавшие страну, либо действуют по указанию самих властей, либо скупили с потрохами всех чиновников и милиционеров. Второе было абсолютно невозможным — откуда такие деньги у тех, кто сам и пива-то купить себе не может, предпочитая грабить уличные ларьки? Первый вариант казался более реальным, но… никто не спешил на выборы, обещая очистить городские улицы от сеющей хаос и дрожь орды.

Из поезда, приехавшего в Москву из Курской губернии, вышел, в числе прочих пассажиров, ничем не примечательный человек.

Однако это лишь на первый взгляд в нем не было ничего необычного. Приглядевшись получше, можно было увидеть, что из-под серого пальто чуть выдаются края церковного облачения.

Но впрочем, что же тут странного. В конце концов, Россия — православная страна, и, стало быть, никто не должен удивляться тому, что слуги Господни время от времени покидают свои кельи и храмы, и едут куда-то по неким мирским делам.

Да только вот, у человека, приехавшего из Курска, дело там было совсем не мирское. Оно напрямую касалось интересов Русской Православной Церкви, а значит — и всей страны.

Звали его Амвросий, и пребывал он в сане иеродьякона. За последние шесть месяцев Амвросий посетил множество регионов России, занимаясь выполнением наиважнейшей миссии, порученной ему лично Патриархом. Курск стал финальной точкой его маршрута — там иеродьякон Амвросий сумел добыть последний ключ к страшной тайне, над которой высшие православные иерархи — а вместе с ними и многие другие священнослужители — ломали головы вот уже десять лет.