Иногда утром открываешь глаза и понимаешь, что не хочешь начинать новый день. Маша еще не проснулась окончательно, но уже знала, что сегодня – именно такой день. Она чувствовала слабость в теле, голова ее нещадно болела и кружилась, суставы и кости, казалось, кем-то выкручиваются изнутри. Во рту было неприятно сухо, а кожа на лице горела. В общем, имелись все признаки того, что она вновь заболела.

– О боже, как же мне плохо, – простонала она, поднявшись с влажных простыней.

Посидев несколько минут на краешке дивана в попытках решить, что предпринять, чтобы привести себя в тонус, она вновь прилегла и укрылась одеялом. «Сон поможет мне прийти в себя», – подумала Маша и посмотрела в окно, за которым уже начался солнечный день. Веки ее налились тяжестью, дыхание стало тихим и свободным, но полноценно уснуть она не смогла. Вместо этого она погрузилась в тяжелую полудрему, заставлявшую ее вздрагивать от неясных образов, мелькавших в затуманенном сознании.

Маша не могла понять, были ли это отрывки из ее прошлого, либо ее утомленный болезнью разум пытался рассказать ей некую странную историю, пугавшую молодую женщину ясностью и реалистичностью образов. Казалось, все звуки и голоса, окружившие ее, пока она пребывала в этом странном бредовом состоянии, были настоящими. Маша могла повторить каждое слово и действия тех, кто, казалось, был рядом с нею. Задорный смех женщины, обнимающей ее, маленькую девочку в легком голубом платье, эхом разлетался по комнате. А потом ее взяли на руки и закружили. В теле ее возникло ощущение небывалой доселе легкости, перед глазами все поплыло, и удовольствие от этого было огромным…

– Калинина, – вдруг услышала она свою фамилию и недовольно дернулась. – Машка! – Голос настойчиво звал ее, но она не хотела возвращаться в свою комнату, где вновь почувствует себя слабой и больной. – Да что с тобой?! Опять температура подскочила?

Утром Маша, как и обещала, проснулась свежей и отдохнувшей, будто вообще не болела. Впервые за последние дни она чувствовала себя здоровой: температура опустилась до уровня нормальной, голова перестала кружиться, боли в суставах прекратились. И самое главное, к ней вернулся аппетит. Именно поэтому Маша объявила Арифулиной, что поездка в больницу отменяется. Сима, удивленная ее столь быстрым и неожиданным выздоровлением, запротестовала.

– Поедешь, – заявила она категоричным тоном. – То, что сейчас ты чувствуешь себя более или менее хорошо, еще ни о чем не говорит. К вечеру прежнее состояние может вернуться.

– Сима, не более или менее, – поправила подругу Маша, – а конкретно хорошо. У меня прилив сил! Мне снова хочется жить, что-то делать, а не валяться без всякой пользы в постели. Ты же заставляешь меня ехать в больницу и напрасно терять время. Мне нужно в фитнес-центр, я должна им сообщить, что готова к работе. Я уже соскучилась по своим тренажерам и «толстым мешкам», как ты недавно любезно выразилась.

– Работа подождет, – настаивала Сима. – Не шути со здоровьем, Калинина! И прекрати искать причины для отказа. Мы едем в больницу. Точка! Тем более я уже сообщила главному, что привезу тебя. Представь, в какое положение ты меня поставишь, если откажешься от обследования? Михаил Валерьевич отложил все дела и готов заниматься только тобой.

– Михаил Валерьевич?

Утром Маша проснулась с твердым намерением поговорить с родителями, но так и не смогла заставить себя выйти из квартиры. Вместо этого она долго ходила по комнатам, обдумывая предстоящий разговор. Дважды заваривала чай, даже подумала о выпивке, чтобы с помощью нескольких глотков вина набраться смелости, но, посмотрев на тумбочку, где лежали лекарства и инструкция Симы, отказалась от этой мысли. Сейчас ей, как никогда, требовалось пребывать в трезвом состоянии, так как во хмелю можно совершить такие поступки или произнести такие слова, о которых будешь потом жалеть всю жизнь. Кроме того, Маша не знала, что именно сказать родителям. Ее догадки ничем не подтверждались, а предоставить любящим ее людям скудные сведения, добытые из Интернета, и увидеть в их глазах грусть и непонимание ей не хотелось.

После полудня позвонила Сима и попросила Машу приехать в клинику.

– Я встречу тебя у входа, – сказала она.

Менее чем через час Маша увидела ее худенькую фигуру. Сима стояла возле огромной колонны и нетерпеливо постукивала туфлей по ступеньке.

– Ты приехала быстро. Молодец!

По дороге домой Маша зашла в магазин и купила все, в чем раньше себе отказывала. Шоколад – много шоколада, – пирожные с густым сливочным кремом, вино, к нему взяла сыр и сладкий виноград. Обрадованная праздником, который она намеревалась для себя устроить, она остановилась у цветочного магазина, долго разглядывала яркую витрину и, не удержавшись, подарила себе большой букет роз. С огромным пакетом, с красными цветами в руках она шла по улице, производя на прохожих впечатление счастливой молодой женщины. Улыбка играла на ее губах, глаза блестели. Вряд ли кто-либо догадался бы о той трагедии, которая разыгрывалась в душе у Маши.

Дома она поставила цветы в вазу и долго рассматривала нежные лепестки, благоговейно проводя по ним пальцами, внюхивалась в нераскрывшиеся бутоны, которые, к сожалению, ничем не пахли. Потом съела полплитки шоколада, открыла бутылку с вином и быстро захмелела, выпив полный бокал. Присев на диван, Маша попыталась собраться с мыслями. Перед глазами у нее все плыло, танцевало, и она не могла понять – то ли вино виновато в этом, то ли осадок вины, оставшийся на душе после разговора с родителями? Через несколько минут головокружение прекратилось, и Маша почувствовала себя нормально. Она улыбнулась главной сегодняшней новости – тому, что у нее есть брат, но тут же нахмурилась, не предполагая, как она его отыщет. Первая идея, пришедшая ей в голову, показалась Марии стоящей. Через мгновение девушка сидела у компьютера и писала в строке поисковика: «Как найти человека».

– Ого! – воскликнула она, увидев более десяти миллионов выданных ей результатов, и потерла ладони. – Начнем!

Через несколько часов, потраченных впустую, ее энтузиазм начал угасать. Размяв пальцами онемевшие плечи, Маша посмотрела на часы. Стрелки показывали одиннадцать, и она вспомнила о Симе: подруга заметно задерживалась. Словно отвечая ее мыслям, послышался звук вставленного в замок ключа, и в квартиру вошла Арифулина. Не включая света, она раздевалась в темной прихожей, нечто неразборчиво приговаривая, потом раздался шум, будто кто-то упал, и смех.

– Сима, что ты делаешь? – выкрикнула Маша, не отвлекаясь от чтения статьи на экране.

Маша недолго выбирала отель, в котором намеревалась провести ночь. Перекусив в центре города в небольшом кафе, она прошлась по набережной, прокручивая в памяти этот насыщенный встречами день, и остановилась перед отелем «Kaiserhof».

– Очень вовремя, – усмехнулась она, поднимаясь по небольшим ступенькам к стеклянной двери.

Девушка у стойки вежливо улыбнулась, приветствуя Машу, но глаза ее стали виноватыми, когда она объяснила, что из свободных номеров в отеле имеется только один, и тот – класса люкс.

– У нас две свадьбы, – пояснила она, быстро моргая. – Все остальные номера заказаны заранее.

– Согласна на люкс.

– Калинина, ты изменилась!

Подруги вышли из подъезда и остановились на ступеньках. Услышав от Симы это высказывание, Маша в недоумении повернулась к ней:

– Я не заметила, что стала другой. Интересно, в чем именно я изменилась? – с улыбкой спросила она.

– Даже не могу объяснить. – Сима задумалась.

За годы дружбы с Калининой Арифулина привыкла видеть рядом с собой мягкую и спокойную Машу, всегда во всем сомневающуюся и просящую о поддержке. Нынешняя Маша по меньшей мере удивляла. Настойчивая и, главное, непредсказуемая, она пугала, потому что превратилась в другую женщину, незнакомую и далекую. Настораживало Симу и то, что изменения эти произошли за очень короткий срок. В Калининград улетела прежняя Мария Калинина, а вернулась новая. Встречая подругу в аэропорту, Сима сразу же отметила перемены – стоило лишь заглянуть Маше в лицо. Даже жесты ее стали другими, прежним осталось лишь светившееся в ее глазах веселье. И именно это «слишком хорошее настроение» раздражало Симу больше всего.

– Здравствуй, Пиа. – Слава прошел мимо мачехи, курившей на террасе, и направился к столику со спиртным. – Где отец? – спросил он, налив себе виски.

– В кабинете.

Слава присел на диван и прикрыл глаза. Он чувствовал себя усталым после очередной ссоры с женой, ему хотелось выпить и молча посидеть в тишине.

– А ты почему не в галерее? – спросил он, наконец, заметив, что мачеху нечто беспокоит. – Решила устроить выходной?

С Пиа он всегда вел себя предельно учтиво, хотя и не любил ее. Мачеха раздражала его своим вниманием к его персоне и нарочитой мягкостью. Все в его душе протестовало, когда она обращалась к нему с добрым словом, но у молодого человека язык не поворачивался ответить ей грубостью: Слава слишком боялся отца, обожавшего жену. Он непременно наказал бы Славу за непочтительное к ней отношение. С юности он научился прикрывать неприязнь к Пиа вежливой улыбкой, несмотря на то что Пиа проявляла доброжелательность по отношению к нему и никогда не вмешивалась в его жизнь.

– Вчерашний ужин был самым скучным в моей жизни, – сказала Сима, наливая кипяток в свою кружку. – Не день рождения, а поминки! Да что там! На поминках порой бывает веселее.

– Ты бывала на поминках? – улыбнулась Маша.

– Слава богу, пока что не доводилось. Но я не желаю говорить на эту тему, лучше обсудим твой подарок. Пожалуй, он был самым ярким событием за вчерашний день.

– Да, симпатичная машинка, – согласилась Маша. – Разрешаю тебе ею пользоваться.

– Ура-а! – закричала Сима и расцеловала Машу в обе щеки.

– Ты когда-нибудь решишься посмотреть ей в глаза?

– Не сейчас, Пиа, – произнес Тамм, бросив на жену полный сожаления взгляд. – Не могу. Боюсь, что сделаю ей больно. Или себе.

– Эдуард, она не сможет тебе ответить, – Пиа присела рядом с мужем на мягкий подлокотник кресла и обняла его за плечи, уткнувшись лбом в обожженную щеку.

– В том-то и дело, – вздохнул Тамм. – Если бы Кристина могла защищаться, я не избегал бы встреч с нею. Наоборот, еще несколько дней назад, не зная, во что она превратилась, я мечтал об этом. Я даже приготовил речь, но ее теперь не для кого произнести. Я еще не готов посмотреть в глаза Кристине. Вдруг я не сдержусь, ударю ее, беспомощную? Не прощу себе этого!

Пиа посмотрела на мужа, ласково пригладила его редкие светлые волосы и улыбнулась.

– У тебя высокое давление, – сказала Сима, сняв манжету тонометра с Машиной руки. – Скажи, зачем ты так над собой издеваешься?

– В смысле? – Маша откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

Сима в негодовании прошлась по комнате, присела рядом с Машей и взяла ее за руку.

– Ты еще не выздоровела окончательно. Нужно беречь себя, дать организму возможность восстановиться. Вместо этого ты разъезжаешь по Европе! Лягушка-путешественница!

– Поучаешь меня? – Маша устало посмотрела на подругу. – Знаю, что ты беспокоишься обо мне. Спасибо тебе за это. Но не стоит давить на меня. Только не ты, Сима! В последнее время на меня столько всего свалилось, что я буквально дышать не могу. Не усугубляй ситуацию.