В афишах моих написано, что это — концерт-встреча. Концерт — это для вас, а встреча — это для меня. Ведь актеры в кино работают перед маленьким объективом в течение шести месяцев. А вовсе не перед зрителем. Поэтому такие свидания со зрителем после того, как вышла картина, такое общение — оно является встречей больше для артиста. А для вас пусть это будет считаться концертом.

Профессия актера, может быть, больше, чем другие профессии, привлекает внимание. Актера видят на экране и на сцене, поэтому возникает такой интерес.

После концертов мы получаем различные записки. Например: «Расскажите о ваших творческих планах». Это прекрасный вопрос. «Расскажите, пожалуйста, какая ваша любимая роль?» — это тоже прекрасный вопрос.

А бывают такие вопросы:

Ваши планы и надежды, связанные с кинематографом.

В актерской профессии не мы выбираем, а нас выбирают. Очень редко артистам удается достичь такого уровня, что они могут выбирать сами. Все равно их куда-то пробуют, выясняют, стоит или не стоит его брать. Это довольно унизительно. Поэтому о моих планах в кинематографе рассказать нельзя. Надо спросить, какие планы в отношении меня, а не какие планы у меня.

Сыграны ли ваши лучшие роли на сцене и на экране?

Я на каждую роль смотрю, что она будет моя лучшая. Каждый раз, когда прихожу работать в кино. Вот я сыграл в фильме «Служили два товарища». К сожалению, от того, что я сыграл, осталась третья часть. Но даже по этой части можно судить, что образ был очень интересный. К сожалению, от него почти ничего не осталось. У актеров права голоса нет. А посмотрела комиссия — получилось так, что белый офицер единственный вел себя, как мужчина. А остальные… Один все время молчит, другой пытается нас потешать. Поэтому очень сильно проигрывают Быков и Янковский. Не они как артисты, а их персонажи рядом с моим. Что делать?! — Есть ножницы. Почти ничего не осталось от моей роли. Я думал, что это будет лучшая роль, которую мне удастся сыграть вообще когда-нибудь в кино. И так оно, возможно, и было бы, если бы дошло до вас то, что было снято. Но этого не случилось.

Вы знаете, что такое Таганка? Это площадь в Москве. Раньше она была знаменита тем, что на ней стояла тюрьма. И даже молодой Маяковский как-то участвовал в подкопе под эту тюрьму, чтобы спасти политкаторжанок… Ну и политкаторжан, конечно.

Об этой тюрьме слагали песни:

Это песня не моя, это песня народная. Но когда Таганку сломали, я тоже откликнулся песней:

Что вы мечтаете сыграть в театре?

Я ни о чем не мечтаю, честно говоря. Когда заканчивал школу, о чем-то мечтал. А уже что мечтал, то и сыграл. Чего мечтать? На такие вопросы принято отвечать, что я мечтаю сыграть роль своего современника. Но я об этом не мечтаю. Почему моего современника-то? А чем чеховские персонажи хуже? Если хорошо написано, то можно и современника, и кого-нибудь другого. Какая разница?! Не имеет никакого значения, кого ты хочешь сыграть и почему. Самое главное — зачем. Меня не интересует сыграть роль очередную. Это меня не беспокоит. Я просто люблю играть.

Когда висит распределение ролей, я никогда не бегу смотреть, что мне дали. Я говорю без кокетства. Иногда во время спектакля у меня бывает настроение все бросить, извиниться перед режиссером и уйти.

Но когда я играю, я дорожу своей ролью. Люблю роли, которые по своему накалу, по своим возможностям приближаются к тому, что я сам сочиняю. То есть к творчеству.

Сколько аппаратуры! Здесь столько аппаратуры кругом, как в студии звукозаписи. Какой маленький! Я такого не видел! Покажите! Или это микрофон только? А сам магнитофон где? Сзади?

Только, пожалуйста, не щелкайте, ради Бога! У меня часто на моих выступлениях на первых рядах сидят люди с безумными глазами. Они беседуют между собой: «У тебя кончается? Теперь я пишу!» Начинают перематывать. Им уже абсолютно наплевать, что происходит на сцене.

А для некоторых самое главное — попасть в зал. А дальше неважно, что происходит. Прорвался, рубаха порвана, воротник набок, но я тута, в зале.

У кого-то плохо работает магнитофон. Пожалуйста, выключите! Потом перепишете лучше! Вы не представляете, как это мешает. На Западе есть шутихи — специальные раздражители. Например, ультразвук слышат только собаки. Но им можно довести человека до головной боли, до отчаяния. Вот звук вашего магнитофона на меня так же действует. Если возможно, выключите. Иначе я не смогу работать.

Уберите магнитофон! Уйдите с магнитофоном! Когда пишут незаметно, то я не возражаю. Но когда я вижу, что вы что-то там делаете… Не нужно!

Расскажите, пожалуйста, кратко о себе.

Ну как ответить на этот вопрос?! — Я не скажу, что у меня такая содержательная жизнь была, что понадобится много времени. Просто вспомнил один случай. Во время экзаменов в школе-студии Художественного театра я, стоя в коридоре, от своего товарища получил записку с просьбой прислать шпаргалку. В ней было написано: «Пришли краткое содержание «Дон Кихота».

У нас у всех к Володе вопрос чисто психологического свойства. Когда человек сразу и поэт, и композитор, и певец, когда слагается песня, что идет вперед: музыка, слова, мелодия?

Ни музыка, ни слова и не мелодия. Я просто ритм подбираю сначала. Просто ритм на гитаре. Ритм. Когда ритм точно есть, потом уже слова. Трудно сказать, как они получаются. Песни рождаются очень странно. Иногда ходишь и болеешь песней неделю, две. А потом сел и записал ее минут за десять. Зарифмовал просто. Иногда бывает, даже когда садишься писать, знаешь только, про что. А конкретного ничего. Тогда очень долгий процесс, на бумаге коверкаешь, царапаешь. Так что песни пишутся по-разному. Но я вначале ритм подбираю. Вот услышу ритм — и могу написать текст.