– Тартесс? Что-то я не слыхивал о таком городе. Или,

может, действие у вас происходит на другой планете?

– Да нет же, читатель, действие происходит на Земле.

Просто об этом городе мало что известно.

Боги благоприятствовали Горгию. Много тысяч стадиев [стадий – мера длины, равная 177,6 метра] отделяли его корабль от берегов Фокеи, но люди были живы и здоровы. Корабельные бока, плотно сшитые деревянными гвоздями и дорогими бронзовыми скобами, не пропускали воды: двести талантов [талант – древнегреческая единица веса – около 26,2 килограмма] свинца пошло на обшивку, чтобы морской червь не источил, не продырявил корабельного днища.

Горгий поднял голову, посмотрел на парус: хорошо ли наполнен ветром. Ходко бежит корабль, шипит вода, обтекая крутые бока. Восточный ветер дует через все Море с берегов Фокеи, несет корабль к Геракловым Столбам.

Диомед, топая босыми ногами, взбежал на высокую корму, уселся, высыпал на доску горсть разноцветных камешков.

– Сыграем, хозяин?

Горгий не удостоил матроса ответом. Задумчиво теребил бороду, вглядывался в холмистый берег, чуть тронутый зарей. Его горбоносое лицо в слабом свете раннего утра казалось оливковым, ночь запуталась в черной бороде.

Впереди, над невидимыми еще, но близкими Столбами, низко стоял Гелиос. В его красноватом закатном свете не сразу заметили греки трехрядный корабль. А когда увидели – приуныли.

Поворачивать назад? Бесполезно, подумал Горгий. Не уйти от погони...

Эх, не послушался старейшину в Майнаке, не пошел в Тартесс по сухому пути. Глотал бы сейчас, трясясь на быках, пыль горных троп – да была бы при себе свобода. Трудно ее получить, а потерять – пустяк...

Он смотрел на приближающийся карфагенский корабль, на огромный резной, расписанный красками глаз на его борту. Смотрел на приближающееся рабство...

Уже видны смуглые воины в кожаных доспехах. Лохматые бородачи поигрывают пращами, скалят зубы. А впереди, на самом носу, стоит молодой воин с яростным лицом, медный шлем его горит зловещими отблесками заката, он потрясает копьем и кричит, указывая грекам на парус.

Долго плыли вдоль скучного песчаного берега. И вот за крутым поворотом открылся вдали, в знойном мареве полудня город Тартесс. Над городом низко стелилось рыжеватое облако – оно будто нанизано было на корабельные мачты.

Горгий повидал на своем веку портовых городов. Кишела кораблями глубоко врезанная в берег бухта Фокеи. Немало их приплывало в Милет и Пилос. Но такого леса мачт, какой открылся сейчас его жадному взгляду, Горгий еще не видывал.

Бухты Тартесс не имел – берег острова, на котором он стоял, был низким и ровным. Зато далеко в море вытянул он каменные и деревянные причалы. В западной части города у самой воды стояли крепостные стены с зубчатыми башнями. За стенами высилось огромное изжелта-серое строение, увенчанное тремя гребнями.

– Дворец царя Аргантония, – сказал кормчий, проследив взгляд Горгия.

Правее дворца поднималось над стеной еще одно крупное здание – по виду храм. По бокам тонкие башенки, словно пальцы, воткнутые в небо, в середине массивный купол, смотреть на него – глазам больно.

Царь Аргантоний плескался в бассейне. Вокруг стояло несколько приближенных – первые люди Тартесса. Им было даровано почетное право лицезреть царскую особу без одежд. Более того: иногда они удостаивались высочайшей чести – приглашались царем в бассейн для беседы о государственных делах.

Вот и сегодня.

– Павлидий! – позвал царь.

Верховный жрец встрепенулся, разжал тонкие губы.

– Иду, Ослепительный!