Рианлин открыл глаза, и в них тут же хлынул свет — яркий, почти нестерпимый. Но лучник не отвернулся, не заслонился рукой: для него это сияние было подобно прохладной воде для умирающего от жажды.

Слишком долго он блуждал по подземным коридорам, куда никогда не проникают лучи солнца, слишком тяжёл был его путь. Он помнил, как погас последний из факелов, запасённых могучим Хлодгаром, как истаяли один за другим люминаторы, давным-давно украденные пройдохой Нимблом у какого-то колдуна, как призрачный огонь, зажжённый молодой эльфийкой Т’эанн, угас вместе с её силами. И только его глаза — глаза лучшего лучника Кальдеры, победителя Имперского турнира — по-прежнему вглядывались в темноту. Он должен был найти дорогу, должен был вывести друзей из этого лабиринта, куда их привела его безумная мечта…

И он помнил, как в самом конце непроглядная мгла сгорела в багровом пламени…

Понемногу белое сияние перестало слепить Рианлина. Лучнику показалось, что он смотрит в ясное небо, озаряемое полуденным солнцем. Вот только он никак не мог понять одного: почему небо золотое, а солнце голубое, да ещё и двоится? Должно быть, он уже мёртв и находится на небесах… В самом деле, на земле не бывает такой красоты… такого покоя… такого счастья…

— С возвращением, любимый, — услышал он ласковый голос. И только тогда Рианлин понял, что за небо он принял пушистые золотые волосы, обрамляющие нежное лицо, а за два лазурных солнца — глаза принцессы Дженнифер.