У него были веселые глаза, которые он умел по-особенному, по-своему ласково прищуривать. В его взгляде была удивительная доброта, которая располагала к доверию и откровенности.

Мне довелось познакомиться с Александром Мелентьевичем Волковым, когда он был уже немолод. По годам. По облику. Белоснежная, пушистая седина, морщинки жизненных утрат и печалей. Но души его старость не коснулась до последних дней. Он любил жизнь, любил работу, любил людей, смотрел на них с широтой и благожелательностью.

Мое знакомство с ним произошло при обстоятельствах почти что курьезных.

В писательском доме творчества в Коктебеле строго запрещалось держать собак. То есть бродячие псы, как это часто бывает, попрошайничали возле столовой, и небезуспешно. И числом их было не так уж мало. Но собственных собак, привитых от чумки и бешенства, вымытых и чесаных, — ни-ни, и подумать было нельзя показывать.

Нашего старого доброго эрделя Бальдура в Москве было решительно не на кого оставить. И, рискуя путевками, мы взяли его с собой. Прибыли в Коктебель. Незаметно шмыгнули в отведенную нам комнату. Умолили пса хранить достойное молчание и не лаять. Теперь все зависело от того, как к нему отнесется наш пока еще неведомый сосед по коттеджу. Ведь мог и скандал получиться!