У-Нак вышел на рыбную ловлю рано утром.

У каждого из Людей Воды было излюбленное для охоты место.

Рыболовных участков хватало близ самого жилья: племя Людей Воды было немногочисленно, а река, широкая и глубокая, изобиловала рыбой. Её называли О-Тал, а это означало: Большая река. И, если бы на берегах О-Тала поселилось ещё десять, сто или тысяча таких племён, река прокормила бы всех. Но ни один Человек Воды не представлял себе, если бы на свете могло существовать такое множество людей.

Ближайшими соседями Людей Воды были Люди Гор, немногочисленное племя которых обитало в скалистых пещерах. До их поселения хороший ходок, выйдя на рассвете, мог дойти к вечеру следующего дня.

Старик Ба-Гу, проживший дольше всех Людей Воды, утверждал, что древние времена, когда ещё мать его матери была маленькой, Люди Гор и Люди Воды составляли одно племя. Но пищи не стало хватать, орехов и ягод недоставало на всех едоков, охотники со своими копьями и луками всё реже убивали кабанов, лосей и оленей, напуганные птицы покидали леса… И тогда, после долгих раздумий, половина племени оставила родной край и ушла на север, к О-Талу. Там, в глинистых откосах берега переселенцы вырыли несколько пещер. Племя росло, и пещеры год от году расширялись.

Чудо не совершилось. Река не принесла У-Нака, и всё же он вернулся. Он пришёл по берегу, усталый и измученный, с ногами избитыми и кровоточащими от долгих переходов, но дух его не был сломлен необычайным приключением. И голова юноши по-прежнему гордо откидывалась назад: ведь он не поддался коварной реке, сумел победить её и вырвался из водяного плена.

Долго было бы рассказывать подробно обо всём, что случилось с У-Наком за время путешествия.

У-Нака спасло мужество. Когда юноша понял, что О-Тал перехитрил его, он решил бороться до конца. Ужас не ослабил его мускулов, он цепко держался на плывущем дереве, и, когда течение вращало ствол, У-Нак всегда успевал очутиться на верхней, надводной части. Лосося с копья У-Нак снял и насадил на острый сухой сук. Правда, он в то время не думал о будущем: просто освободил оружие для последней битвы с О-Талом.

Но солнце близилось к закату, а хитрый враг всё ещё не пытался напасть. «Бой будет ночью», — решил У-Нак и почувствовал острый приступ голода: он ничего не ел с утра. Как пришлась кстати его добыча!

Люди Воды уже отвыкли питаться сырой рыбой, но выбирать не приходилось, и У-Нак, съев добрую половину рыбины, почувствовал, что силы его восстановились…

Прошло немало лет после путешествия У-Нака. Его волосы уже начали серебриться на висках, когда, наконец, созрели мысли, которые долго в тайне от всех вынашивал У-Нак.

Летним утром У-Нак в сопровождении нескольких подростков появился на берегу речного залива. Заработали каменные топоры, и на воду были спущены стволы поваленных бурей деревьев, очищенные от ветвей.

У-Нак начал первый урок плавания на деревьях. Стоя на стволе и держась за кору цепкими пальцами ног, он плыл вдоль берега, упираясь шестом в тинистое дно. Неожиданно ствол покачнулся, и У-Нак рухнул в воду, подняв сноп брызг.

Мальчишки, наблюдавшие за действиями наставника с почтительным и суеверным любопытством, заорали от страха: им показалось, что О-Тал наказал гибелью нарушителя его покоя. Но вскоре вынырнула облепленная тиной голова У-Нака, он стоял на дне залива смеялся.

Прошло ещё несколько десятилетий. Рассказ о необычайном путешествии У-Нака, первого человека, научившегося плавать на деревьях, передавался Людьми Воды из поколения в поколение. Они помнили, что, когда их предок, унесённый коварным О-Талом, спускался по реке, он видел поселения дружелюбно встречавших его людей, речь которых была ему понятна.

Через три поколения после На-О, когда Люди Воды вполне овладели искусством водить плоты, пятеро смелых юношей во главе с У-Багом захотели повторить путешествие своего предка. Они снарядили надёжный плот из сухих брёвен, запаслись вёслами и шестами, погрузили оружие и продовольствие и ранним весенним утром тронулись в путь.

Уже в полдень они увидели первое поселение на берегу О-Тала. По рассказу о путешествии У-Нака, это должно было случиться гораздо позже, но раздумывать не приходилось.

Юноши дружно взмахнули вёслами и прибились к берегу возле чужого посёлка.

Прошёл никем не считанный, никуда не записанный ряд веков.

Перенесёмся мысленно за три с половиной тысячи лет до нашего времени и посмотрим, как жили тогда люди на берегах Большой реки.

Большая река, как и во времена У-Нака и хромого Ра-Ту, величаво несла полные воды меж берегов — высокого правого и низкого левого. Сама река почти не изменилась, но за прошедшие тысячелетия большие перемены произошли на её берегах, теперь густо заселённых людьми. Тёмные, непроходимые леса отступили. Их место заняли поля, засеянные злаками. На прибрежных лугах паслись низкорослые коровы, бродил; лохматые козы. Охотник и рыболов становился земледельцем и скотоводом, но с трудом ещё привыкал он к этим новым занятиям.

Правда, те времена, когда земледелец ковырял плотную, травянистую почву заострённым колом, чтобы подготовить её к засеву, уже прошли.

Теперь землю пахали деревянной сохой, в которую впрягался бык. Но, как и раньше, нелегко было целое лето оберегать поле от птиц и грызунов, а осенью обрывать вручную колосок за колоском и размалывать зерна между двумя камнями, чтобы потом испечь грубые лепёшки.

На высоком мысе, клином вдававшемся в Орист, стояла больша деревня, насчитывавшая до двух сотен отдельных жилищ. Тон-кролы называли её Бас-Тург, что на их языке и означало: Высокий Мыс.

В Бас-Турге, как и в других селениях тон-кролов, жители разделились на богатых и бедных. Богатые имели обширные поля, где рабы сеяли и убирали хлеб, поступавший в амбары хозяина. У богатых было много скота: коров, коз, овец. Рабы пасли скот, из шерсти и шкур забитого скота выделывали одежду для хозяев, строили им дома, лодки для рыбной ловли…

Самым богатым человеком в Бас-Турге был владелец литейной мастерской Гурм. Дед и отец Гурма скопили немало богатств, а он их ещё увеличил. Он уже несколько раз ездил к утранам за оловянной рудой и привозил её сразу на трёх лодках.

Гребли на лодках рабы Гурма. Чтобы по дороге они не убегали, их приковывали к сиденьям бронзовыми цепями. Рабы могли восстать и разбить цепи. Боясь этого, владельцы лодок брали в путешествие двух-трёх мужчин из своей родни, вооружённых бронзовыми топорами и кинжалами.

Шли годы. Бирк рос и мужал, и его всегда преследовала мысль: как усовершенствовать лодку, чтобы волны не заливали её во время бури. Помогли Бирку ореховые скорлупки.

Половина скорлупки грецкого ореха — это ведь маленькая лодочка. Если её осторожно спустить на воду, она поплывёт, слегка покачиваясь. Но стоит набежать волне, заплеснуть в скорлупку воду, и лодочка идёт ко дну или опрокидывается.

Однажды Бирк сидел на берегу, раскалывая орехи, выковыривая вкусную мякоть и небрежно бросая скорлупу в воду. Дул ветер, и крошечные лодочки, когда вода переливала через край и наполняла скорлупку, быстро шли ко дну.

«Что, если закрыть половинку ореха так, чтобы вода в неё не попадала?»

Эта мысль пришла неожиданно, и Бирк страшно взволновался. Он помчался домой и вернулся с запасом орехов и черепушкой, в которую набрал смолы.

Когда модель первого корабля, спущенная в небольшой пруд на лесной полянке, легко поплыла по воде, Бирк обезумел от восторга. Схватив в руки изящный кораблик, длина которого не превышала полутора локтей,

[3]

он вихрем помчался домой. Было раннее утро.

Когда Бирк ворвался в дом со своим изобретением, вся семья была в сборе: мужчины ещё не уехали на рыбную ловлю, женщины не начали заниматься по хозяйству.

— Вот… отец… сделал… вот!.. — бессвязно выкрикивал Бирк, размахивая моделью. — Она будет плыть при любой буре… И в неё не зальётся вода!

Старик бережно взял в руки кораблик, осмотрел со всех сторон, погладил, как живое существо: