Главное – не шуметь.

Вода в широком ручье настолько чистая и прозрачная, что кажется, будто её нет совсем. Если бы не едва заметная рябь, то казалось бы, будто сидишь на краю маленького оврага, на дне которого песок и мелкие цветные камешки. Возле гладкого валуна, маленькой вытянутой тучкой, висит чёрная рыбина. Плавники тихо шевелятся, выпуклые глаза настороженно смотрят по сторонам. Но рыба всё равно ничего не видит.

Чалн, мальчик-нишран из рода Дарос, ступая по-кошачьи тихо и насторожено, приблизился к ручью.

Главное – не шуметь.

Папа много раз говорил: рыба из-под воды ничего не видит. Можно стоять у кромки воды, махать руками и корчить рожи. Главное – не шуметь, не топать ногами и не шмыгать носом.

В приёмной ректора Раконского государственного университета старинная мебель поражает роскошью и величием. Диван для посетителей очень удобный, с мягкой обивкой и широкими подлокотниками. Сидеть на таком диване одно удовольствие. Только Турану Атиноу, двадцати трёхлетнему воспитаннику университета, кажется, будто под чёрной обивкой натыканы острые гвозди.

Позади семь долгих лет учёбы, а впереди полчаса ещё более томительного ожидания. Мастер Ерпанов, ректор университета, даёт воспитанникам последние наставления и отпускает в большой мир. Только почему так долго?

Туран скосил глаза. На левом краю дивана сидит Хик Олеж из 706 группы. Счастливчик. Для него ожидание вот, вот закончится. От тонкой, как у девушки, фигуры Хика исходит тяжёлое внутреннее напряжение. Сильные эмоции капля за каплей просачиваются сквозь щели в пси-барьере. Такое впечатление, будто у него внутри натянутая до предела пружина. Ещё чуть-чуть, неловкий поворот головы или неосторожное слово, и Хик дико заорёт, завопит и ринется в кабинет ректора.

Туран отвёл глаза. Чего уж там, сам не намного лучше. Того и гляди в груди лопнет точно такая же пружина. Как бы самому не соскочить с дивана, не раскрыть пинком дверь в кабинет ректора и не рявкнуть во всё горло: «Какого чёрта!!!» Создатель ведает, сколько ещё придётся сидеть на мягком диване и с кислой миной на лице давить рвущееся наружу беспокойство.

На право от входа в кабинет за массивным столом восседает угора Нолла, секретарша ректора. Длинные волосы стянуты на затылке в большой пучок, на глазах очки в толстой оправе, длинные ногти сверкают красным лаком. Эмоциональный фон далеко немолодой секретарши светится деловой сосредоточенностью и напускным спокойствием.

До места назначения, до далёкой окраины Тиллуры, Туран добирался две недели. В Навире с поезда пришлось сразу же бежать на пароход. Времени поглазеть на столицу не оказалось вовсе. Зато! Неблизкое морское путешествие показалось развлекательным круизом. В университете ни раз и не два попадало «высшей мерой» по спине. А тут!

После комнатки в университете каюта второго класса показалась верхом изысканности и комфорта. Широкая постель, мягкое кресло, большой иллюминатор, через который во внутрь вливается чудесный морской воздух. А главное – персональный туалет и раковина для умывания. Никаких утренних очередей и недовольного визга жаждущих за запертой дверью.

Смешно вспоминать: когда-то простому деревенскому парню университетская столовая показалась раем. Не из общего котелка вместе с родителями, братьями и сёстрами, а из персональной тарелки, да ещё и чудной и незнакомой вилкой тыкать. Но! Только в ресторане парохода наконец-то снизошло понимание, насколько скромна и даже убога университетская столовая. Вместо дешёвых тарелок из стекла и алюминиевых ложек аристократический фарфор и столовое серебро. А блюда! Какие изысканные блюда готовят в ресторане. Если картошка, то не просто варёные клубни, а тонко порезанные хрустящие ломтики. Котлеты… Страсть, а не котлеты: отбивные, поджарки. Паштеты и салаты, утиные ножки с бумажными колпачками на косточках. Воистину, кулинария – самое вкусное из всех искусств.

Государство оплатило проезд с пропитанием, но, к сожалению, без спиртного. Скромный бюджет не позволил приобщиться к дорогим марочным винам, только вдохнуть их божественный аромат. Зато пиво в больших прозрачных бокалах кажется ещё вкуснее. В кабачке вдовы Кокор, куда Туран с товарищами по университету изредка заглядывал, подобного божественного пива отродясь не было.

А общество! В каком респектабельном обществе довелись прожить целых две недели: дворяне и аристократы, состоятельные купцы и богатые промышленники, подтянутые офицеры и высокомерные чиновники. Дочки состоятельных пассажиров в дорогих платьях и модных шляпках буквально расстреляли Турана очаровательными глазками. Пусть каждая внешне само благоразумие, зато у каждой изнутри бьёт дикий интерес. Пусть Туран всего лишь персональный дворянин без связей, службы и покровителей, зато он мастер. А значит, как легко догадаться по многообещающим взглядам девиц и их мам, многообещающий жених.

Бюрократия не заняла много времени. На следующий день после знакомства с губернатором мастер Луган, полицмейстер Снорка, определил Турана к самому опытному сыскному следователю утусу Ивину Бизину. «Он только с виду грозный, а на деле – душа человек», - напутствовал на прощанье мастер Луган. Туран, волнуясь, словно перед первым свиданием с девушкой, робко постучал в дубовую дверь с потемневшей табличкой «Старший следователь И. Р. Бизин».

- Войдите! – донеслось изнутри.

Туран открыл скрипучую дверь и переступил порог. Кабинет утуса Бизина являет прекрасный образец казённого стиля. Серые стены, покрытый белой извёсткой потолок, пол под ногами скрипит от натуги, а скромная мебель не имеет ни возраста ни срока годности. Старший следователь восседает за письменным столом. Турану бросил мимолётный взгляд на столешницу. Почему-то казалось, что рабочее место сыскного следователя обязательно должно быть завалено очень важными бумагами. Но нет, стол перед утусом Бизиным на удивление чист. Только на краю столешницы возвышается позеленевший от времени письменный набор и пара заляпанных воском подсвечников.

- Доброе утро, - вежливо поздоровался Туран.

- Для кого доброе, а для кого и нет, – вместо приветствия буркнул утус Бизин.

Библиотеку не зря называю храмом науки. Снаружи сокровищница знаний Снорка не поражает ни величием, ни размерами. Так себе, унылый домик в три этажа с высоким крыльцом. А вот внутри! Туран, немой от восхищения, Туран так и замер по среди просторного зала.

Шкафы, книги, ещё раз шкафы, ещё раз книги. Центральный зал целиком и полностью заставлен высоченными шкафами. Сверкая толстыми корешками, на пыльных полках лежит мудрость человечества, его знания, мечты, страсти и амбиции. Сводчатый потолок с великолепным северным пейзажем только усиливает сходство библиотеки с храмом. Для пущего эффекта не хватает мозаик со сценами из Гексаана и кубического алтаря вместо стола главного библиотекаря. Но и морёная сосна смотрится не плохо. Туран, стараясь не задевать задумчивых посетителей, неторопливо шагает по лабиринту книжных шкафов.

Вот отдел гуманитарных наук. Между книгами вложены лакированные дощечки с надписями «Философия», «Культура», а вот и нужная «Юриспруденция». Туран остановился перед очередным шкафом. Толстые фолианты взирают свысока пыльными корешками. Кажется, будто бумажные хранители юридической науки насмехаются над ним, хитроумные название и громкие имена унижают чувство собственного достоинства.

Да-а-а… Напридумывали господа юристы законов. А смысл? Как нарушали на протяжении веков, так и продолжают нарушать. Но! С чего бы начать?

В первый рабочий день Туран осознал преогромную дыру в собственных знаниях. Да, в университете преподавали юриспруденцию, умудрился даже сдать её на отлично, но так это, в общих чертах, чтобы не путать кодекс с комментариями, а деяние с наказанием.