Вера никогда не бывала на встречах одноклассников. Более того – и не собиралась. Возможно, причина крылась в том, что она сменила школу перед тем, как перейти в восьмой класс, но сама Вера считала – дело в другом. Просто ей не хотелось снова видеть тех, с кем она бок о бок провела семь школьных лет. Зачем они ей нужны, эти чужие люди? Ладно бы они в детстве-юности близкими были, а то ведь и тогда представляли для нее мало интереса, да и сами ею тоже совсем не интересовались. Хотя, если быть совсем честной, было у нее в свое время два друга-одноклассника, но с тех пор столько воды утекло, что смешно теперь о былом товариществе вспоминать.

Когда Вера получила по электронной почте приглашение на юбилейный бал выпускников школы (оно пришло на официальный адрес ее фирмы), первое, что пришло ей в голову, было: не поеду. Ладно бы еще жила в том же городе, но ехать за пятьсот километров ради сомнительного удовольствия увидеть бывших соучеников и педагогов – дело зряшное. Мало того, что придется шофера своего напрягать (не тащиться же на поезде), так еще и самой от дел отрываться… Да и школу она заканчивала другую.

Но потом Вера вдруг поймала себя на диаметрально противоположной мысли: «А может, все же скататься? С того момента, когда я в последний раз видела своих так называемых друзей, прошло почти десять лет. Интересно, что с ними за это время произошло? Как изменилась их жизнь?»

И Вера поехала. Бросила дела, напрягла шофера.

Город, откуда она была родом, не относился к числу мегаполисов. Он даже не попал в разряд крупных населенных пунктов. Всего лишь районный центр. А с другой стороны, какая-никакая столица района, так почему ж в ней нет приличной гостиницы? Вернее, раньше не было, но Вера надеялась, что за минувшее десятилетие она появилась. Ан нет! Магазинов понастроили, три бара открыли, две сауны и один спортклуб, а отель для приезжающих в город гостей так и остался в проекте. И пришлось Вере забронировать номер в соседнем городе, в том самом, куда она переехала подростком.

Верочка лежала в кроватке, накрытая с головой тюлевой занавеской, и разглядывала сквозь нее свою маму. То, что она видела, ей нравилось. У многих детей мамы были полными, крикливыми, с похожими кудрявыми прическами. А у Верочки – худенькая, невысокая, с крошечными ножками Золушки и тихим голосом, похожим на журчание ручейка. А еще у ее мамы была длинная толстая коса и завитушки над ушами.

– Что, моя девочка, спряталась? – улыбаясь, спросила Ульяна и направилась к Верочке, широко раскинув руки, чтобы обнять дочь.

– Мам-Уля! – Девочка выскользнула из-под занавески и прижалась своей румяной щечкой к маминому плечу.

– Когда я тебя отучу от этой дурацкой привычки? – все так же улыбаясь, спросила Ульяна и потрепала дочь по льняным волосам. – Тебе уже почти семь лет, ты прекрасно говоришь. Скажи просто «мамуля».

– Мам-Уля! – взвизгнула Верочка и нырнула под тюль.

Допрос длился уже полтора часа. Вера устала сидеть на жестком, будто специально подобранном для того, чтобы доставить ей физические страдания, стуле. Но еще больше она устала повторять одно и то же. А следователь все задавал и задавал ей один и тот же вопрос:

– Это вы убили Радугина Виктора Сергеевича?

И Вера неизменно отвечала:

– Нет, я не убивала Радугина.

– Но вы же сами сказали, что ударили его кулаком по лицу.

Шура толкала старую, дребезжащую всеми костями коляску, чертыхаясь всякий раз, как под колесо попадал камень. Даже незначительная колдобина, встречавшаяся на пути, заставляла драндулетку подпрыгивать и скрипеть так, что Шурина сестренка Маринка просыпалась и начинала похныкивать.

Девочка родилась нездоровой. Как и та, которую Зина Одинец произвела на свет, когда Шура училась в первом классе. Но та не протянула долго – умерла в недельном возрасте, а Маринке уже два годика, но у нее «волчья пасть». Дефект был серьезным (малышка захлебывалась жидкостью, когда кушала), но устранимым. Для этого одному из родителей нужно было лечь в областную больницу, где бы девочку прооперировали. Но ни Зина, ни Леня никак не могли туда собраться. У них было более важное занятие – пьянство. Да, Зинка Швабра тоже в конце концов стала прикладываться к рюмке и с каждым годом все больше походила на своего супруга.

Заботы о новорожденной Маринке легли на плечи Шуры. Ей было всего одиннадцать, когда та родилась, ее ровесницы катали в колясках игрушечных пупсов, а Шура уже имела настоящую «дочку». Жаль, не разрешали ей в больницу с сестренкой лечь, а то давно бы уж Маринка от своей пасти избавилась. «Ну, ничего, – успокаивала себя Шура. – Вот исполнится мне шестнадцать, получу паспорт, и тогда пусть только попробуют мне отказать…»

Но получения паспорта Шура ждала не только из-за Маринки. Ей просто хотелось стать самостоятельной. Ведь сейчас она кто? Ребенок. Без письменного согласия родителей никуда! Вон весной весь класс ездил в недельный тур по Золотому кольцу (поездка оплачивалась птицефабрикой – дядя Витя Радугин постарался), а Шура вынуждена была дома остаться. Потому только, что Зина с Ленькой отказались ей разрешение подписывать. Сказали: «А с малой кто сидеть будет? Да и денег у нас нет, чтоб тебе с собой дать, так что перебьешься. Эка невидаль – храмы старые! Вон у нас в городе тоже церковь полуразрушенная есть, хочешь, иди и полюбуйся. И главное, задарма!»

Шура тогда сильно на родителей обиделась. Хотела даже из дому сбежать. Но как представила, что Маринка без ее присмотра останется, сразу передумала. Нельзя ей сестренку бросать, никак нельзя! Вот сделают ей операцию, можно будет в детский садик отдать, и появится тогда у Шуры свободное время. А то виданное ли дело, везде с собой Маринку таскать… Как сейчас, например, когда Шура отправилась в гости к Чайке, в надежде застать у нее Стаса. Или хотя бы просто узнать у Веры, как он. Ведь так давно не виделись, почти неделю…

Выпустив Веру на улицу и выйдя следом за ней, Шура заперла дверь спортивного зала и сунула увесистую связку ключей в карман.

– Все, осталось только пересечь футбольное поле и выбраться через дырку в заборе, – сказала она, указав Вере направление. – За ним сейчас асфальт положили, так что машина – тебя ведь шофер привез, да? – спокойно подъедет.

– Откуда у тебя ключи?

– Я здесь завхозом работаю, – ответила Шура. И, помолчав, спросила: – Тебя подозревают?

– Да.