Когда я очнулся, на меня очень внимательно смотрели четверо. Из них двое знали, кто такой сталкер Тим. С одним мы пили разок. Но все четверо – и знакомые, и незнакомые – приглядывались ко мне с большой настороженностью.

Какого ляда?

А потом, ребята, я рывком вспомнил, как я сюда пришел и что творил до того.

Иисусе! Кошмар какой.

– Какое сегодня число, господарищи?

Михайлов владел дачей близ подмосковного города Ступино, по соседству с Белопесоцким монастырем.

То есть, раньше это называлось дачей, а теперь стало просто домом. Офис нашего Центра ужался до размеров рабочего кабинета, за окном которого петухи с добротной регулярностью прочищали горло.

Когда-то, на пике карьеры, Михайлов завел себе очень большой дом за городом. Весь второй этаж в нем заняла библиотека, и там царил идеальный порядок. Еще идеальный порядок закрепился на территории кабинета. На просторах кухни и спальни он потерпел сокрушительное поражение. Его выбили оттуда волны агрессивного хаоса, сдерживаемые лишь отчаянными усилиями уборщицы, по совместительству кухарки. Если бы у Михайлова спросили, где тут стиральная машина, где сковородка и где его новое пальто, он бы ответил, не колеблясь: «А у меня точно есть все эти вещи?»

Остальные помещения пустовали. Некоторые из них были заперты на протяжении многих лет. Подозреваю, что там должна была завестись Женщина. Какая-нибудь очень хорошая Женщина. Которая – р-раз… и навсегда. Но времени на Женщину катастрофически не хватало. Поэтому дачу изредка посещали женщины. Которые р-раз… и «созвонимся». А в запертых комнатах, надо полагать, самозародилось привидение несбывшейся Дамы. Во всяком случае, оттуда порой доносились подозрительные скрипы…

– Что-то там рассыхается, – со вздохом констатировал Михайлов, проводя меня по коридору мимо пустующих чертогов.

Старенькая служебная «Волга». Водитель в сержантских погонах и со знаками принадлежности к каким-то трубопроводным, прости господи, войскам. Из-за пробок ехали смертельно долго.

Первую половину дороги я проспал. Служба в армии в первую очередь учит нас, как заснуть в любое время суток, в любой позе и на любой поверхности.

А на середине проснулся и спросил у Михайлова:

– Самое главное… так и не понял – что такое харм?

– А?

Открываю дверь, ловлю на себе характерные взгляды и в течение пары секунд испытываю позорное желание задать строго уставной армейский вопрос: «Разрешите?» Давлю в себе это предательское желание и с уверенным видом сажусь за стол. Я тут заместитель большой шишки, а не хрен собачий!

Михайлов негромко спрашивает:

– Всё нормально?

– В пределах погрешности.

– Без вас решен вопрос о рейде в Зону: выход состоится завтра утром. Начальник сопровождения назначен. Утверждается кандидатура сталкера-проводника.

Я шел по больнице злой, как мать твою запросто.

Мы же договорились с Катькой: никогда, ни при каких обстоятельствах не пойдет она в Зону. Достаточно того, что я, тупой долбодятел, хожу туда на работу. Достаточно – в рассуждении того, что на каждую семью должен приходиться хотя бы один здоровый человек.

Мы с Михайловым когда-то договорились… Он не должен соблазнять Катьку сталкерской работой. Он даже говорить рядом с ней о Зоне не должен, а тем более – ходку предлагать. Так нашлись добрые люди, и Михайлова не понадобилось!

Мы же… да что за хреновина такая! Как увижу, что жива, тут же прибью.

Говорила бабуля: «Не было бабе печали, да купила баба артефакт…» Или… как-то не так… Точно помню: «Баба с возу – кобыле легче». Значит – тяготы и печали от бабы. Да? Может, это бабу кто-то приобрел, а вместе с нею приобрел и печаль? Наверное, так: «Не было печали, да купили бабу…»