– Тоска… – Шурик Апарин нарочито громко вздохнул и обвел невыразимо горестным взглядом стены школьного коридора, выкрашенные в унылый серо-зеленый цвет.

– Ясно. Не дашь, значит? – Геша понуро опустил голову.

– Ну зачем так трагично, Гешуша? Мне-то этот снегоход по-любому на каникулах не пригодится. Ты же в курсе, предки меня в Египет увозят… Чем в гараже пылиться, лучше уж ты на нем покатаешься… Хоть какая-то польза. И потом…

– Значит, дашь?! – Геша Ясеновский остановился, с надеждой взглянул на товарища и порывисто запустил руку в свою курчавую темно-русую шевелюру. Волосы его были настолько густыми и непокорными, что торчали вокруг головы шапкой, образуя почти идеальной формы круг.

Шурик посмотрел на Гешу долгим печальным взглядом:

Этот сон приснился Люсе под старый Новый год, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое января. Обычно на утро она, как ни силилась, никогда не могла вспомнить, что же ей снилось? Оставалось какое-то общее ощущение, похожее скорее на запах или на что-то неуловимое, а вот сами события куда-то ускользали. На этот же раз Люся настолько детально помнила все, что произошло с ней в этом странном сне, будто речь шла о кинофильме или же о только что прочитанном фантастическом рассказе. Впрочем, общее ощущение тоже осталось. Оно было похоже на предчувствие очень важного, радостного, но вместе с тем тревожного события… И сейчас Люся, вспоминая свой сон, с удивлением ощутила выступившие на глаза слезы.

Она шла по многолюдной шумной улице. Шла, как обычно, никуда не торопясь. Душа буквально разрывалась на части от переполнявшей ее радости и гордости. Люся как бы видела себя со стороны: видела улыбку на своем лице, удивительной свежести румянец, длинное голубое платье и точно такого же цвета шляпу с широкими полями, которая необыкновенно ей шла. И туфли. Лазурного цвета, лаковые, с маленькой золотой пряжкой. Во сне Люся как будто бы знала, что туфли эти новые, и именно на это обстоятельство списывала легкий дискомфорт, который ощущала при ходьбе. Туфли ей слегка жали. Но в остальном все было просто замечательно: Люся казалась себе удивительной красавицей. Встречные прохожие расступались, уступая ей дорогу, они буквально столбенели и провожали девушку долгими, восхищенными взглядами. Мимо, по проезжей части, с визгом проносились машины. Но сидевшие за рулем мужчины, а в некоторых случаях и женщины все же успевали заметить ее необыкновенную красоту и столь же необыкновенного спутника. Причина ее гордости крылась именно в нем, в том, кто шел с ней рядом. И хотя Люся не смотрела на него, она знала наверняка: он здесь.

Она чувствовала его присутствие и любовь, которую, казалось, излучало все его существо, и эта любовь была осязаема не только Люсей, но и всеми вокруг. Ее спутником был кот. Весь дымчатый, гладкошерстый, и только самые кончики лап, словно одетые в носочки, были белыми. Кот грациозно ступал, мягко опуская лапки на асфальт, и смотрел прямо перед собой, а не на Люсю. Хвост его был гордо задран, а самый его кончик слегка подрагивал.

Во сне Люсе вовсе не казалось странным, что она идет по многолюдной улице на пару с котом. Она знала, что это ее кот, но при этом совсем не ощущала себя его хозяйкой, а скорее наоборот. И вообще она относилась к нему даже не как к существу равному себе, а как к высшему. Из всех людей он выбрал именно ее. И от осознания этого счастья можно было умереть. Она шла и думала: «Неужели так будет всегда?» И в следующую секунду услышала: «Ну вот и все». Ее спутник не открыл рта, он даже не посмотрел в ее сторону. Он сказал это телепатически. А когда она, вздрогнув, остановилась и посмотрела вниз, то не увидела его. В ужасе Люся начала озираться по сторонам в поисках кота. Но люди, те самые, которые только что в безмолвном восхищении раступались перед ними, сейчас, будто не замечая ее, толкались, с досадой цыкали и с совершенно равнодушными лицами проходили мимо.