— Демин, я — Рысь, готовься к танцу.

Денис медленно-медленно приподнял над травой штатив с закрепленной камерой. В десяти метрах от него, у входа в бункер переминались с ноги на ногу пятеро пехотинцев, облаченных в тяжелые бронежилеты. Расслабленные и сонные в предрассветный час, они не представляли особой угрозы. Гораздо больше Дениса волновала автоматическая турель, установленная слева от приоткрытой двери. Там, где прозевает дремлющий часовой, вполне могли сработать сенсоры охранной системы. Маскировочный комбинезон в теории мог обмануть армейские чипы, но на практике случалось всякое. Слава богу, скоро начнется! Группа выдвинулась на исходные, и уже сейчас часовые на периметре остывают с перерезанным горлом или от дозы яда.

— Танец!

Денис отпустил тут же втянувшуюся в шлем камеру и швырнул в солдат заранее подготовленную гранату. Поставленная на мгновенное действие, граната рванула среди солдат раньше, чем ее успели разглядеть. Денис дернул стволом, испятнав попаданиями сервоприводы турели, отметил, как задергался заклинивший механизм, и прыгнул к стене возле двери. Из бункера очумело замолотили длинными очередями, перечеркивая дверной проем, но внутрь уже влетели одна за другой две гранаты. Глухо ухнуло, наружу вынесло клок сизого дыма.

Рядом возник грязный с ног до головы Черт, прошелся по лежащим пехотинцам очередью, махнул рукой: «входи, прикрою». Денис метнул в двери «вспышку» и ужом ввинтился в проем сразу за сработавшей шоковой гранатой. В тамбуре неподвижно лежал еще один пехотинец — на сей раз без брони, в повседневной форме. Так и есть, сегодня их не ждали, иначе часовой не расслаблялся бы, отдыхая от тяжести бронежилета. Ой, не зря командир гнал группу в рвущем жилы темпе, ой, не зря!

Расцветала весна, через разрывы облаков ощутимо пригревало солнце, и в городе практически не осталось снега. Даже по ночам лужи уже не покрывались коркой льда, а днем солнце и вовсе припекало. Разбухшие на деревьях почки готовились явить на свет первую нежную листву, и воздух казался необычайно пьянящим, обещающим скорое лето. И с каждым днем наряды гуляющих девушек являли все больше и больше открытого взорам тела.

Майкл Дюффек, глава физической лаборатории Вологодского технического университета, тридцати двух лет, семьянин с девятилетним стажем и отец двух очаровательных малышей, со вздохом сожаления проводил взглядом стройные ножки продефилировавшей мимо юной красотки. До назначенного времени оставалось всего двадцать минут, как раз хватит, чтобы допить заказанный «каппучино» и не торопясь пересечь наискосок университетскую площадь.

Дюффек неторопливо прихлебывал обжигающий кофе, любуясь высокими шпилями университета Нового Кембриджа, выбранного в этом году местом заседания комиссии по грантам. Построенный более четырех веков назад, в конце двадцать второго столетия, Новый Кембридж считался одним из крупнейших университетов Земли. Тридцать тысяч студентов всевозможных специальностей из метрополии и колоний. Майкл читал, что предтеча Нового Кембриджа — Кембридж Старый, взорванный ядерным террористом-смертником в самом конце Африканского конфликта, был куда как меньше.

Неслышно для посторонних пиликнул, напоминая о времени, смонтированный в солнечных очках комп — пора. Осталась четверть часа до назначенного срока. Майкл одним махом допил оставшийся глоточек и, подтвердив подушечкой большого пальца оплату в два кредита, прошел сквозь тепловую завесу паркового кафе. Он любил вот такие маленькие, в полдюжины столиков, кафешки на свежем воздухе. Они давали ощущение истинного уюта и единения с природой. Нет ничего лучше, чем пропустить чашечку кофе, сидя под высоченными вязами, наслаждаясь тишиной и покоем. А это так важно сейчас, когда вот-вот решится судьба его научного исследования. Если лаборатория получит финансирование Лиги, то через пять, максимум через семь лет, его имя узнают за стенами родного университета. «Только бы дали! — мысленно взмолился Майкл. — Если откажут, все грозит затянуться на десятилетия…»