Дело о последнем параде

Воробьев Андрей

Карчик Михаил

Бывшему военному прокурору Алексею Нертову, ставшему телохранителем, поручено присмотреть за дочерью хозяина одного из самых крупных автотранспортных предприятий Северо-Запада. Вскоре выясняется, что неприятности девушки происходят не только из-за ее легкомыслия, но и потому, что контрольным пакетом акций пытается овладеть преступная группировка. Сможет ли Нертов, его друзья из сыскного агентства, француженка Женевьева и ротвейлерша Маша противостоять бандитам?

Андрей ВОРОБЬЕВ, Михаил КАРЧИК. ДЕЛО О ПОСЛЕДНЕМ ПАРАДЕ (ОШИБКА В ОБЪЕКТЕ)

Пролог

Акулаев так и не решил, повезло ему сегодня или нет. С одной стороны он уже лет десять, с выпускного школьного бала, не встречал Белые ночи. И это занятие ему нравилось, ибо в центре Питера было замечательно по-прежнему. С другой стороны, Акулаев не просто прохлаждался. Он сторожил падчерицу своего хозяина — бизнесмена Анатолия Семеновича Даутова.

Охрана проходила так, как определил непосредственный шеф Акулаева — Гриченко, отвечавший за безопасность девчонки. Сзади Нины, гулявшей в сопровождении университетской подружки, шел Акулаев, а его напарник — Михайлов следовал впереди. Телохранителям приходилось выполнять сразу два приказа: начальник велел не спускать с Нины глаз, а подопечная попросила делать это так, чтобы не попадаться ей на глаза: мол, амбалистые туши надоели. Хоть в Белую ночь от них отдохну. Поэтому охрана держалась на приличном расстоянии от оберегаемого объекта.

Конечно, Гриченко должен был сам присутствовать на месте и наблюдать за работой своих людей. Но он, по мнению Акулаева, совершенно справедливо рассудил: двух парней вполне достаточно, чтобы девушка даже в час ночи чувствовала себя на набережной Мойки как в офисе отчима. И Гриченко отправился за город, любоваться природой на берегу Финского залива в компании друзей-подружек.

Акулаев не мог с ним не согласиться: отец девчонки — столь важная шишка, что вряд ли кто рискнет «наехать» на такую семейку. У Даутова майоры и полковники на мелких поручениях. С ним ссориться — себе дороже. Так что, кто наехал — тот отъехал. А гопники в здешних местах не бродят. Не те края. За полчаса, которые Нина с подружкой просидела в открытом кафе, неподалеку от Конюшенной площади, к ней лишь два раза подсаживались компании: какие-то курсантики-лейтенантики (у них сегодня выпуск) и пьяные, но, по обычному вежливые, интер-туристы. Девочкам их общество не приглянулось и скоро подружки опять тянули коктейли в одиночестве. Охране можно было не волноваться, покуривать, да поглядывать издалека.

И все же Акулаев чувствовал себя немного дискомфортно. Начальник, небось, сидит сейчас возле баллона с любимым своим «Невским» (какая гадость!) и лущит сухих карасей. А здесь напитки употреблял только охраняемый объект, бодигардам же приходилось облизываться глядя издалека. Помня уговор с девчонкой, Акулаев не рисковал приблизиться, сесть за столик кафе и заказать кружечку пива.

Часть 1

Глава 1. Целовал ястреб курочку…

Мелкие бисеринки пота поблескивали на лице. Алексею Нертову было душно и муторно. То ли от сигаретного дыма, который плавал по всей комнате, то ли оттого, что в открытую форточку врывался не свежий ветерок, а полуденный жар раскаленного асфальта. А может, во всем был виноват вчерашний теплый джин, которым хозяин квартиры на досуге неосмотрительно попытался разогнать мрачные мысли?..

Уже который день Алексей пытался восстановить события прошлых дней и найти какую-нибудь зацепку, чтобы ответить на вопрос: кто же убил его бывшего шефа? Кому удалось организовать взрыв в парадной, на клочки разнесший преуспевающего банкира Андрея Артуровича Чеглокова?

Казалось, что все точки в той странной истории были расставлены: службе безопасности банка, которой руководил Нертов, так или иначе удалось вычислить и исполнителя, и заказчика покушений на компаньонов Чеглокова, в том числе — и на отца Алексея. Заказчик, Сергуня Царев, прочно обосновался в «Крестах», а исполнитель, «Шварц», с помощью которого он собирался расправиться с компаньонами, — на кладбище, причем, с легкой руки своего бывшего куратора.

Но Алексею не нравилось несколько обстоятельств. Например, почему Царев, «расколовшийся» еще на первом допросе, упорно отрицал причастность к убийству Чеглокова? — Боялся, что светит «вышка»? — Вряд ли. Тогда бы Царев не признал и покушение на убийство отца Алексея — Юрия Алексеевича. А может, Сергуня кого-то прикрывает за обещание вытянуть из «Крестов»? — Это, конечно, не исключено, но тоже маловероятно. Дело о покушении на Нертова и так шито белыми нитками, доказательств практически нет, свидетелей кроме несостоявшейся киллерши Марины, тоже. Да и не могли Шварц с Царевым взорвать банкира, хотя бы потому, что в это время оба находились в других местах.

В общем, как ни крути, а выходило, что или истинный заказчик убийств до сих пор гуляет, или еще кто-то третий, неизвестный, ведет самостоятельную игру. А это значит, что угроза, нависшая над отцом Нертова, до сих пор может существовать.

Глава 2. Отче наш

Переговоры о новой службе, на удивление, прошли без «напрягов». Тепло принятый Даутовым, Алексей практически сразу же договорился с ним об основных принципах работы (главное, во всем слушаться и не мешать). Причем, Даутов сам проявил максимум заинтересованности в том, чтобы охрана работала в полную силу. Он категорически запретил оставлять падчерицу без присмотра.

— Я переживу, — говорил Анатолий Семенович, — если моя дочь даже будет целоваться с каким-нибудь бомжом. Но я должен об этом знать заблаговременно. Кроме того, я хочу быть уверен, что это действительно бомж но, при том, не заразный, без «хвоста» и не маньяк, по ошибке выпущенный из психушки. Поэтому договоримся сразу: ни на какие мольбы Нины не поддаваться, одну ее не оставлять ни на миг. У вас есть еще две недели до отъезда во Францию. Тренируйтесь, притирайтесь, объясняйтесь ей сами в любви, делайте что хотите, но не смейте оставлять девочку без присмотра! И не смотрите на меня, как на выжившего из ума старика. Я знаю, что говорю, хотя ничего более определенного вам сообщить не могу. Мне неизвестно, кто, когда, почему и будет ли вообще… Но без присмотра не оставлять. Считайте, что это первое условие вашей работы.

Алексей, в отличие от своего старого милицейского приятеля, считал, что это право клиента ставить любые условия (а не нравится — не ешь). Кроме того, он, наверное, более других осознавал: Нине может грозить беда. Только, если это произойдет, причиной будут темные дела отчима девушки. А Нина, хотя, скорее всего, не виновата ни в чем, кроме, как в родстве с Даутовым, при случае может попасть в достаточно неприятную ситуацию. Где деньги — там преступления, — был уверен Нертов, в который раз прикидывая, как лучше организовать охрану клиентки и сколько человек удастся для этого задействовать.

«Оформление» Алексея на работу закончилось быстро. Как только были оговорены основные условия, Даутов вместе с новым охранником прошли в небольшой кабинет, где Нертов увидел симпатичную девушку, что-то быстро печатавшую на клавиатуре компьютера.

— Знакомьтесь. Нина, моя дочь… А это новый начальник твоей охраны. Как мы договаривались, ты должна во всем его слушаться. Да-да, не дуйся. В общем, оставляю вас одних. Общайтесь.

Глава 3. Ошибка в объекте

Ситуация в «Транскроссе» складывалась не лучшим образом. Если, поступая на работу, Алексей мог еще в чем-то сомневаться, то события последних дней определенно показали: идет охота. Серьезная, по всем правилам искусства, но непонятно, на кого и, главное, с неизвестным охотником и егерями.

Конечно, Нертов предполагал, что Нину пытались заманить на заброшенную ферму, чтобы попытаться потом вытрясти из Даутова деньги в обмен на жизнь падчерицы. Видимо, у этих деятелей с поставкой информации дело обстояло неважно, так как они не просчитали элементарный вариант, что у падчерицы может появиться новый охранник. Впрочем, в любом деле могут быть накладки. Но, на всякий случай требовалось поискать недовольных генеральным директором «Транскросса» и, возможно, ушедших в последнее время с работы «по собственному желанию».

Когда Алексей попросил у Даутова разрешения на взаимодействие с сыскным агентством Николая — Арчи, Анатолий Семенович, казалось, отнесся к просьбе довольно легкомысленно. «Но, — сказал Даутов, — раз уж тебе так хочется — действуй. Только смотри, чтобы после этого оставшиеся люди не разбежались». И Алексей пошел к Арчи…

Взрыв «Ниссана» был для Нертова просто ударом. Во-первых, никто не удосужился сообщить ему вовремя о происшествии. Лишь случайно, от Нины он узнал, что, дескать, взорвали машину Дениса Петровича. Жених Нины, по счастью не пострадал, погибла лишь случайная пассажирка.

Если бы Алексей знал, что это — та девушка, которая чуть не убила его отца и провела ночь с ним самим!..

Глава 4. Русское безумство

Чуть больше недели прошло со дня их прилета на Лазурный берег, но Алексей уже начал уставать от Нининых выходок. Казалось, она вела себя также как те русские князья, да представители богемы, волею судеб очутившиеся на некогда самом престижном для соотечественников курорте: то пыталась в пух и прах проиграться в казино, то внезапно приказывала остановиться возле живописного домика на горном склоне, чтобы прицениться. А то убегала среди ночи шляться по сверкающим огнями увеселительным заведениям или по темным безлюдным пляжам.

Что касалось всяких игрищ — Нертов еще бы это пережил, мол, не мои деньги тратит взбалмошная девчонка. Если уж сэр Уинстон Черчилль, Рокфеллеры, да и великий Федор Шаляпин не гнушались выбросить деньги на рулетку в Монте-Карло, что уж говорить о новых русских! Но больше, чем разорением это обычно не грозило. А вот прогулки…

Даже перед трапом самолета предусмотрительный Даутов очередной раз напомнил падчерице, чтобы она была разумной девочкой и во всем слушалась своего охранника. Да уж куда там! Едва лайнер набрал высоту, Нина капризно заявила, что теперь она сама себе хозяйка, а потому, Алексей не должен постоянно играть в шпионов и наступать ей на пятки. Здесь, мол, не Россия, где под каждым вторым кустом можно натолкнуться на стадо диких гопников. Нертов сначала пытался отмолчаться, но девушка, явно вызывая его на ссору, сообщила, что будет лично проверять бдительность своей охраны. «Как»? — «Увидите, если сумеете меня найти на Лазурном берегу».

Затем Нина начала вслух размышлять, как хорошо, в то время, пока охрана будет «дрыхнуть, одурев от южного солнца и симпатичных француженок», удрать и познакомиться с каким-нибудь принцем.

— Если он не свернет на утро вам шею, а я не свяжусь с отчимом и не отправлю вас обратно в вагоне из-под мороженых устриц, как Чехова, — мрачно заметил Алексей.

Глава 5. Русская Изольда

Конечно, на парфюмерной фабрике Нину, скорее всего, не видели, но у Алексея с собой была фотография девушки. Поэтому он надеялся, что кто-нибудь из местных уличных торговцев или, музыкантов вдруг все-таки оказался глазастее других. То, что Нина могла поехать в сторону Монако — было реально: в противном случае сыщики Пьера ее бы заметили. Но это только, если девушка убежала сама. А если это было похищение, в чем бодигард почти не сомневался, шансы найти пропавшую катастрофически уменьшались. С этими грустными мыслями Нертов остановил машину у заправки неподалеку от фабрики.

Казалось, все вокруг было благостно и спокойно, как море в солнечный штиль. У заправки стоял туристический автобус, водитель которого о чем-то лениво переговаривался с работником станции. Чуть подальше заправлялся серебристый «рено».

Нертов, по привычке, перед тем, как выйти из машины, бегло осмотрелся, скользнув взглядом по находящимся неподалеку людям, собрался глушить двигатель и вдруг замер: широкоплечий крепыш с короткой стрижкой, сидящий в «рено», лениво двигал челюстями, ожидая, пока машину заправят. Это лицо! Нет, это была не просто карикатура на нового русского. Определенно раньше Алексей встречал парня. Где? — Нертов мучительно пытался вспомнить.

Франция? Лазурный берег? «Контора» Пьера?.. — Нет, все не то. И вдруг Нертова осенило: он вспомнил Петербург, похороны известного артиста Македонского, плачущую возле гроба Марину и рядом с ней девушку со спутником.

— Стоп. — Скомандовал себе бодигард, — вспоминаем, кто это был. — Подруга? — Именно подруга и звали ее, кажется, Катерина. Правильно, как в анекдоте: «Думай, обезьяна, думай». Катя-Катерина. А она ведь, когда я искал этого поганого Шварца, вместе с Мариной чуть не грохнула его. Точно, это была та же самая подружка. Хорошо еще, что тогда для Марины все кончилось относительно хорошо. Тогда…

Часть 2

Глава 1. Наследники в законе

Несмотря на работающие мощные кондиционеры, которыми был оборудован кабинет покойного генерального директора «Транскросса», казалось, все помещение раскалено. Экстренное заседание совета директоров, созванное в связи с неожиданной смертью Даутова, подошло к той точке, когда все хотят высказаться, но друг друга слушать не в состоянии. Поэтому шестеро крупных акционеров, входивших в этот орган, управляющий фирмой, кричали во все глотки, перебивая друг друга. Понять собеседника уже не мог никто.

А подумать было над чем. Правдами и неправдами Даутову удалось стать собственником более чем пятидесяти процентов акций фирмы. Значит, его наследник может практически самостоятельно решить или заблокировать любой вопрос, выносимый как на сам совет директоров, так и на общее собрание акционеров.

Каждый из членов совета имел в собственности от двух до десяти процентов акций и даже, собери они все голоса вместе — противостоять даутовскому преемнику невозможно — наследник миллионов и акций вмиг лишил бы любого из противников теплого места в управлении фирмой и отлучил от столь аппетитной кормушки.

Членам совета было за что бороться. Еще несколько лет назад прозорливый Даутов успешно вгрохал всю легальную и «черную» наличность в спекуляцию с обменом долларов летом 1993 года. Долго еще разорившиеся российские банкиры вспоминали ажиотаж, возникший тогда. Но сути спекуляции они не знали и многие разорились. Только не компания Анатолия Семеновича, «наварившая» меньше, чем за месяц по сорок процентов с каждого пущенного в оборот рубля, а потом — еще столько же — с купленных «баксов».

Хуже было другое: члены совета директоров доверили Даутову операцию по перечислению заработанных денег в зарубежные банки. Только выяснилось, что кроме него никто не знал ни точных названий этих учреждений, ни, тем более, номеров счетов. По некоторым сведениям, Даутов сумел перечислить за «бугор» гораздо большие суммы, чем те, которые называл партнерам. Но достоверных доказательств ни у кого не было. Конечно, все это легче было бы выяснить, исполни Анатолий Семенович свое обещание о составлении завещания в пользу компаньонов. Но старый лис умудрился и здесь обставить их.

Глава 2. Коллеги Ниро Вульфа

«Все ментовки похожи друг на друга, — думал Курлыков. Хоть в Урюпинске, хоть в Марселе. Везде одинаково мочой разит. И лампочки одни и те же».

Курлыков имел право на столь категоричное мнение, ибо перевидал немало различных отделений. Доводилось ему сидеть в «обезъянниках» Челябинска, Елабуги, Тольятти, Москвы, Питера. Теперь судьба забросила его в полицейский участок Марселя. Ему отвели отдельную камеру с ярким светильником и голым, жестким диваном, который в России назвали бы топчаном. Был здесь и унитаз, но мочой пахло.

По правде говоря, ни на судьбу, ни на полицию Курлыкову обижаться не следовало. То, что, просрочив визу, он решил подзадержаться во Франции, было с его стороны вполне естественным: в Россию не тянуло. На Лазурном побережье теплей, да и забот меньше. Тут бы сидеть тише воды, согласившись на нехлопотную должность вышибалы в маленьком заведении на трассе. Дремать весь вечер под кондиционером, пока хозяин не попросит вежливо выпроводить из помещения какого-нибудь чересчур пьяного и буйного посетителя. Так нет же. Надо было пару недель спустя наехать в этом дерьмовом городе на своих тупых соотечественников — пожилую семейную пару из Москвы. Долго пас на набережной, зажал в тихом уголке, отобрал паспорта, сказал: «Обменяю на пятьсот баксов». Те же тупыми не оказались, пошли в полицию и наскребли достаточно французского языка, чтобы объяснить комиссару: что с ними приключилось. И теперь, без всяких баксов и перспектив, он парится в участке, ожидая пока ему не вкатят несколько лет по местным законам, а после добрым пинком не вышибут за пределы шенгенской зоны.

А горевать все равно не надо. Взяли-то за разводку на пятьсот баксов. Если бы полиция знала зачем он вообще посетил «Belle France», его сейчас держали бы не здесь. И говорили бы с ним не мелкие чины, а серьезные комиссары в штатском, вроде тех, которых любят играть Жан Поль Бельмондо и Ален Делон. От нечего делать Курлыков зажмурил глаза, стараясь представить какой-нибудь французский фильм, но тотчас открыл их. Дверь скрипнула. На пороге стоял человек в сером костюме, как раз инспектор из кинобоевика. Рядом находился высоченный полицейский в форме. Оба вошли в камеру. Человек в штатском сел на табурет, как раз напротив Курлыкова, который, как и полагается кроткому арестанту, напряженно примостился на самом краешке дивана, держась практически на одном копчике. Полицейский остался стоять за спиной начальника. Глядя на его постную физиономию и толстые лапы, Курлыков понял: это силовое сопровождение.

— Же ве овуар ле консул Рюс, — неуверенно пробормотал Курлыков. Его неуверенность объяснялась тем, что по-французски он говорил очень плохо и всегда боялся людей в штатском.

Глава 3. Вторжение в частную жизнь

Несмотря на знание приемов восточных единоборств и прочие профессиональные навыки, Женевьева была девушкой тактичной. Поэтому, она скоро поняла, что только болтается под ногами русских сыщиков, мешая им работать. И когда Арчи сказал, что она на сегодня свободна, Женька сочла нужным уйти.

Тем более, она поймала себя на мысли, что хотя уже немного познакомилась с бандитским Петербургом («Кстати, надо бы привезти домой одноименную книжку»), с самим Питером она еще, считай, не встречалась. Ей говорили, что этот город не хуже Парижа, а один знакомый художник назвал его более разнообразным. Надо проверить.

Офис Арчи располагался на Петроградской стороне. Поэтому таксист довез француженку до Дворцовой площади за пять минут (и двадцать долларов). Обычно туристы тотчас устремлялись к Эрмитажу. Но Женевьева хотела сперва познакомиться с самим городом, а уже потом с его знаменитым музеем. Эрмитаж, как и Лувр, никуда не денутся. И она побрела по брусчатке, направляясь к арке Главного штаба.

Она тотчас поняла, что и на этом пространстве, отведенном для пешеходов, движение интенсивно. Сначала ее чуть не сбил юный роллер, крутившийся вокруг Александрийского столпа со скоростью чуть ли не под пятьдесят километров в час. Потом она еле выскочила из-под копыт рыжей лошадки и колес пролетки, в которую лошадка была запряжена. Тогда Женевьева перестала любоваться ангелом на вершине столпа, а также колесницей Росси над аркой и огляделась. Тотчас она обнаружила, что самая главная площадь города кишмя-кишит роллерами, скейтбордистами и коммерчески используемыми лошадьми. Перед Зимним дворцом носился уникальный педальный агрегат, приводимый в действие мускульными усилиями чудака, видимо получавшего удовольствие от одного факта, что он заново изобрел велосипед.

Конечно, все это представляло некоторую опасность для пешехода, особенно впервые оказавшегося здесь и ошарашено глазеющего по сторонам. Но Женевьева вспомнила некоторых знакомых, до сих пор пребывающих в полной уверенности, что по улицам городов России постоянно ездит бронетехника, и усмехнулась.

Глава 4. Бухгалтерия по-русски

Виталий Самуилович Михин, руководивший одним из отделений «Транскросса», как совершенно верно вычислили люди Арчи, недавно втихаря завел свой небольшой бизнес, утаивая доход от начальства. Дело это было достаточно рискованным и, узнай о нем вовремя покойный Даутов, Михину не поздоровилось бы.

Витюша, как чаще называли Михина коллеги, организовал в одном из многочисленных складских помещений фирмы, находящемся на городской окраине, на Станичной улице, самый настоящий заводик по производству водки. Конечно, не «Ливиз», но литров пятьсот-семьсот в день он выдавал. Сделать это было не очень сложно, так как складские помещения временно простаивали, ожидая лучшей участи, у большого начальства руки до них не доходили, а у местных оперативников и без хозяйства Михина забот хватало. К тому же Виталий Самуилович сумел вовремя «подружиться» с местным участковым и надеялся, что по крайней мере временно, линию по розливу не тронут. Более того, даже если бы вдруг нагрянула нежелательная проверка, то она, скорее всего, застала только нескольких ничего не понимающих ханыг, которых временно нанимала на работу специально созданная для этого подставная фирмочка, якобы арендующая под склад часть помещений «Транскросса».

Подобных контор расплодилось в городе немало. Чуть ли не любая начинающая юридическая фирма регистрировала на имена подставных лиц предприятия для последующей продажи и найти настоящих хозяев после одной-двух покупок бывало практически невозможно.

Михин, конечно, сам водку не разливал, но сумел найти надежные каналы добычи «сырья», а, главное, сбыта. Вот и сейчас он закончил беседу с одним из поставщиков, обещавшим поставить несколько автоцистерн первоклассного пищевого спирта. Колхоз «Заветы Ильича» всегда славился на всю страну удоями буренок и убором зерновых. И в нынешнее неспокойное время он не бедствовал. Немногие знали, что «молочком», выручавшим его директора и раньше, была продукция спиртового завода. Ничего зазорного: но если поставлять спирт известным предприятиям вино-водочной промышленности, то акциз съел бы всю выгоду. Поэтому спирт шел на экспорт. Только границу он не пересекал, а оставался в России, на подпольных заводиках. Вроде заведения Виталия Самуиловича.

Поставщик ушел, а Витюша с комфортом развалился в кресле, считая барыши. Если так все пойдет и дальше, можно удвоить обороты. А тогда… Тогда можно играть в большие финансовые игры.

Глава 5. Заказчики

— И не уговаривайте меня, — замахав ладонью перед лицом Пьера, распалялся его собеседник, — вы понимаете, что такое предложение — элементарное ущемление прав свободной прессы!..

Пьер, сидя за столиком в одном из уличных кафе, внимательно слушал длинную тираду журналиста и раздумывал, когда же, наконец, тот прекратит придуриваться и назовет цену. Наведя по своим каналам справки об авторе статьи «Русская Изольда», сыщик понял, что это — человек без особых моральных принципов и ради сенсации, а ее лучше — денег готов продать хоть мать родную. Но в данной ситуации писаке требовалось создать некое подобие профессиональной порядочности, поэтому он и вкручивал мозги о правах. Пьеру надоело это словоблудие. Он, прервав собеседника, сообщил, что действует в интересах своих заказчиков — родственников погибшей девушки, которые пока хотят только выяснить, кто из домочадцев столь беспардонно выставил на всеобщее обозрение душевные переживания Климовой.

— Но, подчеркиваю, только пока. Потому, что если вы и дальше будете отказываться назвать мне имя и сообщить некоторые незначительные подробности вашей беседы (естественно не безвозмездно!), то я уполномочен обратиться в гражданский суд. А там мы поговорим и о достоверности распространенных вашей газетой сведений, и о вмешательстве в частную жизнь, и о компенсации морального вреда. Вам известно, что, прочитав вашу газетенку, отец этой русской покончил с собой? — А теперь представьте, какой редактор свяжется с вами после того, как газета возместит весь ущерб родственникам!

Пьер пристально взглянул в глаза журналиста и понял, что попал в точку: парень занервничал. Чтобы, наконец, дожать собеседника, Пьер еще раз пообещал ему сохранить конфиденциальность беседы и даже прилично заплатить за потерянное время. Автору статьи волей-неволей пришлось согласиться. Он рассказал сыщику, что некоторое время назад в редакцию позвонил неизвестный, судя по сильному акценту, иностранец, и попросил встречи с кем-нибудь из журналистов, обещая сообщить о «сенсационной» информации. Естественно, журналист, заинтересовавшись, пошел навстречу. Но не просто так. На всякий случай он прихватил с собой фотографа, попросив того на всякий случай незаметно подснять информатора. «Да-да, фотография у меня осталась, я ее случайно захватил с собой», — предупредил журналист вопрос Пьера и тот получил возможность еще раз убедиться, что хитрый писака заранее готовился к сегодняшнему торгу.

— Человек оказался из России, — продолжал между тем собеседник сыщика, — конечно особой сенсации в его рассказе не было, но он очень просил сделать публикацию в память о погибшей, говорил, что ей было бы приятно увидеть свой портрет в газете…

Часть 3

Глава 1. «Иду на вы…»

Где-то между Ниццей и Каннами затерялся небольшой дом, скрытый от посторонних глаз высоким забором и пышными мандариновыми деревьями. Случайный российский турист скорее именовал бы это строение виллой и был бы прав. В одном из помещений этого дома, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле, сидел человек и читал невесть каким ветром занесенную на Лазурный берег русскую газету:

«…Цесаревич умирал вдали от Петербурга. Александр II, стоя на коленях рядом с постелью сына, плакал и молился. У постели умирающего молилась и невеста российского наследника датская принцесса Дагмара. Но все было напрасно. Не помогли ни целебный воздух Лазурного берега, ни запоздало вызванный в Ниццу доктор Пирогов. 12 апреля 1864 года по старому стилю 21-летний наследник русского престола Николай Александрович, так и не ставший царем Николаем II, скончался.

Говорят, история не знает сослагательного наклонения. Поэтому не стоит гадать, как бы сложились события в России, останься в живых Николай Александрович. Но история русской православной церкви в Европе связана именно с событиями 1864 года, хотя началась за несколько лет до этого…

В середине 19 века русская колония в Ницце насчитывала до 150 семей и в большей степени состояла из людей достаточно богатых и влиятельных»…

Человек еще раз посмотрел на цифру «150», подумав, как легко работалось прежде сыщикам, которые могли чуть ли не за день навести все необходимые справки о русской Франции. Теперь же пойди — разберись с сотнями туристов, ежедневно прибывающих сюда со всей России. Правда, контингент гостей нынче не тот, о чем сокрушался комиссар Сантана, недавно навещавший виллу.

Глава 2. День «крысятников»

Глеб Игоревич Неврюков считал себя свободным человеком, ибо был холостяком. Банальную семейную жизнь он заменил знаменитой эллинской триадой: жена для детей, наложница для тела, гетера — для разговоров. Жену, оставленную с двумя детьми еще лет десять назад, он навещал пару раз в месяц, последней гетерой была секретарша, с которой он иногда ужинал после работы, а наложницей — Люська-манекенщица, посещаемая им два раза в неделю с пунктуальностью гестаповского офицера.

Неврюков считал, что уже не молод для брачных ночей. Поэтому любовные утехи, вместе со «здравствуй — до свиданья», занимали у него всего лишь два часа и кончались к девяти вечера. После этого он возвращался домой, пил виски перед телевизором и старался думать о приятном. В последнее время это ему удавалось. Затеянная комбинация, которая должна была отдать в руки исполнительному директору контрольный пакет акций, только начинала разворачиваться. Стать собственником «Транскросса» после того, как умер прежний хозяин — железная (хотя и вороватая) рука было не сложно. А уж с такими ресурсами в кармане — и подавно. Если бы глупые компаньоны проведали, что он думает целыми рабочими днями не о проблемах фирмы, а исключительно о том, как стать ее единственным владельцам — челюсти у них бы отвисли. Но челюсти останутся на месте, ибо никто об этом не знает. А когда узнают — будет поздно.

И вообще, день был замечательный. Вот только одна мелкая неприятность. Такая мелкая, что вспоминать о ней не хотелось. Неврюков и не вспомнил. Тем более был вечер, когда о любых проблемах думать было противно.

Но и вечер не обошелся без неприятностей. Первой стал телефонный звонок. Неврюков не любил, когда его беспокоили в позднее время. Он не позволял набирать свой номер даже бывшей жене и Люське. Компаньоны знали об этом. Если же телефон все-таки звенел, значит проблема и вправду неотложная.

Звонил Денис. Он говорил громко и как подобает всякому молодому человеку, немного неуклюже.

Глава 3. Слабый пол

Стремительное вторжение Женевьевы в жизнь Николая Иванова, принесло ему немало хлопот и неприятностей. Мало того, что она пыталась участвовать во всех делах, которыми занимался Арчи, что уже послужило поводом к многочисленным байкам, рассказываемым потихоньку его коллегами в агентстве, так еще эта Женька постоянно умудрялась портить жизнь сыщику в его собственной квартире и в любое мало-мальски свободное время.

Для начала она затеяла грандиозную уборку с перестановкой мебели, заявив, что руководитель солидной сыскной фирмы должен жить в нормальных условиях. Чем помешали Женьке пустые бутылки, пылящиеся на кухне, понять еще было можно. Но Арчи совершенно опешил, когда по неизвестно какому праву гостья по-хозяйски заставила его передвигать мебель. Он попытася, правда, слабо возразить, напомнив, что Женевьева, слава Богу, ему не жена и даже не любовница и нечего потому распоряжаться в его квартире. Но девушка только отмахнулась от Арчи, как от назойливого и бесполезного существа, начав самостоятельно все двигать, включая книжные и бельевые шкафы.

Николай хотел прекратить это безобразие, но нарвался на угрожающее ворчание своей собаки и вынужден был остановиться. Ротвейлер Маша, не признававшая до сей поры никого, кроме самого Арчи, впервые показала ему зубы. Любой мало-мальски опытный собачник, а тем более профессиональный кинолог, знает, что в таких случаях следует немедленно задать хорошую трепку своей ненаглядной псине. В противном случае она просто будет считать именно себя, а не хозяина главным в доме со всеми вытекающими последствиями. Но, когда Арчи попытался схватить Машу за шиворот, Женька опередила его, обвила руками мощную собачью шею и, прикрывая ротвейлера, заорала, что не позволит бить ни в чем не повинное животное, которое если и виновато, так только в том, что справедливо заступилось за нее и, к несчастью, имеет такого толстокожего хозяина.

Арчи, не выносивший бабских склок, плюнул и пошел на кухню курить. Наверное, эта была ошибка, так как в последующие дни Женька окончательно подружилась с Машей, да так, что та уже дважды после инцидента со шкафами позволила себе рыкнуть на хозяина, когда тот неосмотрительно высказывал гостье, что думает о женщинах вообще и о женщинах-сыщиках в частности.

Конечно, лучшим вариантом было бы немедленно отправить Женьку обратно, хотя как специалисту ей следовало отдать должное: работала она профессионально. Более того, пусть и не очень уверенно, но девушка опознала в одном из людей, знакомых Николаю, человека, которого видела у домика во Франции. А тут еще и вернувшийся с Лазурного берега Нертов, ссылаясь на спасшего его французского сыщика, упросил оставить девушку немного постажироваться.

Глава 4. Слово опера

Даже самый горячий патриот Петербурга никогда не назовет свой любимый город санаторием. Вернувшийся домой Алексей был крепок почти как до своего ранения и болезни. Однако, когда, по окончанию бабьего лета, в городе воцарилось обычное ненастье, Нертов тотчас почувствовал ломоту в костях и тяжесть в груди. Поэтому он и пошел в сауну. Конечно, ходить по баням средь бела дня — не самое лучшее занятие. Но Нертов неплохо знал свой организм и прекрасно чувствовал, когда тому нужна пользительная процедура. Ибо лучше пролечиться пол дня, чем проболеть полмесяца.

Когда человек после массажа и третьего захода в парилку полулежит в кресле, обернувшись легкой простынкой, позвонить ему на трубу может только последний негодяй. Именно так Алексей заранее обозвал неизвестного абонента. Ведь просил же: до шести вечера не тревожить!

Заочные проклятия должны были пасть на голову Арчи, но тот так об этом никогда и не узнал. Ибо с первого слова своего друга, Нертов забыл о том, что сейчас он в предбаннике.

— Леша. Она в аэропорту.

— Кто она? — Переспросил Алексей, хотя уже догадался о ком идет речь.

Глава 5. Последний парад

Петр Лопатин не ожидал, что ему так повезет. В сыскной конторе Арчи старались придерживаться «обычных» норм трудового права, поэтому ему, ставшему ее сотрудником несколько месяцев назад, оставалось мечтать об отпуске лишь тогда, когда пляжи в городе занесены снегом, а купаются одни моржи. Ему бы всю осень, как и жаркий август, безвылазно торчать в обрыдлом Питере, в постоянных потных бегах и трудах, но тут подвернулась удача. Начальник приказал быть готовым в течение получаса: надо отвезти одну молодую особу за город и там охранять ее покой столько, сколько будет нужно.

Неожиданности всегда раздражают. Однако дурное настроение Петра развеялось уже в дороге, когда он увидел «объект». Когда они вышли на бензоколонке, Толька толкнул друга в бок и шепнул: «Такую куколку я готов охранять как пионер, на общественных началах. Даже без зарплаты «. Петр согласно кивнул. Девушка по имени Нина была и вправду хороша. Петру всегда нравились девчонки, которые не лезут из кожи вон, чтобы заставить парней глазеть на них при каждом удобном случае. Эта была одна из них.

Место куда они прибыли, напомнило Лопатину забытую сказку про затерянный домик в лесной чаще, где живет принцесса, сбежавшая от тирана-отца. Сосняк подступал к домику со всех сторон — величественные стволы, без всяких лесных сорняков среди них. Между деревьями и стенами дома раскинулся небольшой, но ухоженный садик, а, лучше сказать, мощный цветник. Правда, сейчас все клумбы были заботливо укрыты еловыми лапами. Даже невысокий железный забор, увитый увядшим хмелем, напоминал особое садовое украшение. Почти рядом с домом, на стволах сосен, сидела пара дятлов, о чем-то информируя друг друга отрывистым перестуком, на вершине еще одной сосны копошилась белка, тоже не обращая внимания на людей.

Внутри дом напоминал приличный отель: роскошная ванна, финская мебель, телевизоры почти в каждой комнате, принимавшие, как объяснила Нина, двадцать программ. Девушка сразу заявила охранникам, мол, вы мои гости, поэтому чувствуйте себя как дома. В холодильных камерах нашелся богатый запас продуктов и хозяйка за полчаса приготовила ужин, который казался особо восхитительным, после гамбургеров, поглощаемых охранниками на скорую руку весь день.

Девушка предложила гостям и коньячку из буфета, но Анатолий отказался и не дал угоститься Петру. Ужин запили брусничной водой. Нина все время горестно вздыхала: какой дурак Алешка, какого удовольствия лишился! Ребята жевали и поддакивали.

Эпилог. Свет Ростральных колонн

— Ой, Ниночка, как ты здорово загорела, — щебетала бывшая жена Нертова — Светлана, заглянув «случайно, по дороге» в «Транскросс».

Сама Светлана уже смогла решить все проблемы собственного трудоустройства и не только вступила в коллегию адвокатов, а и возглавила одну из юридических консультаций. Что помогло ей больше — знания, некогда подученные в госуниверситете или обширные связи, оставшиеся со времен работы в Фонде госсобственности, сказать трудно. Во всяком случае, адвокатесса выглядела шикарно и благоухала как безвкусный парфюмерный магазин. Нина же, наоборот, казалась осунувшейся из-за последних волнений и массы работы, свалившейся на нее в фирме. Тем не менее, она старательно улыбалась, слушая комплименты старой знакомой, благодаря которой она познакомилась с замечательным человеком — Алексеем. «И чего этой Светке не понравилось в нем, — думала Нина, — впрочем, сердцу не прикажешь».

Как бы угадав мысли собеседницы, Cветлана словно невзначай поинтересовалась, как поживает ее бывший муженек. «Говорят, у вас с ним роман»? — И адвокатесса вопросительно вскинула остатки выщипанных бровей.

— Да нет… — Нина хотела ответить, что их отношения гораздо серьезнее, чем некий «роман» в том значении, которое Светлана вложила своими интонациями в это слово, но не успела, так как бывшая жена Нертова перебила ее.

— Правильно! Знаешь, почему я рассталась с ним? — Нертов слишком расчетлив. Да что далеко ходить, помнишь, до «Транскросса» он работал в банке? — Так там, узнав, что у хозяина есть родная дочь, трахнул ее и пытался после втереться в доверие к патрону. Только не получилось: банкира взорвали у дома собственной любовницы… Да об этом полгорода знает, а мой второй муж, ну Лишков, который в Фонде госсобственности работал, так и тот видел, как Нертов на одном загородном празднике уходил с этой лялькой. Якобы, купаться. И, представляешь, все было весной, когда в воде еще лед плавает. А когда банкира убили, дочка осталась на бобах — Нертов живо расстался с ней, пытался снова вернуться ко мне, в новую квартиру на Невском, да я не захотела…