Нет на свете более угрюмых мест, чем побережье Аденского залива. Сильный ветер, низкие голые скалы, за ними — песчаные барханы… И вокруг ни души. Взгляду здесь просто не за что зацепиться. Волны, разбивающиеся о берег, только усиливают власть одиночества.

Но что это? Юркий катерок резво выскользнул из бухты и направился в открытое море. Семеро чернокожих пассажиров катерка молчали, вглядываясь в предзакатное небо и нежно поглаживая приклады своих АКМ. Могло показаться, что их лица выточены из эбенового дерева или из камня.

Катер миновал невысокую прибрежную скалу, в которой скрывался хорошо замаскированный форт. Его построили лет сто тому назад итальянцы, хозяйничавшие тогда на этих землях. Напротив, на том берегу залива, располагалась английская колония Аден, а от этих англичан можно было ждать чего угодно. Поэтому итальянские колониальные власти не пожалели сил и средств, чтобы выдолбить в глубине скалы целую крепость.

Потом итальянцы ушли, англичане тоже долго не задержались. В эпоху независимой республики Сомали форт пришел в полное запустение, и им завладели ящерицы и прочая местная живность.

Но республика Сомали тоже приказала долго жить. Междоусобицы разорвали страну на мелкие клочки.

Дышать в кабинете было уже нечем. От табачного дыма буквально щипало в глазах.

Потапчук вынул из пачки сигарету, задумчиво повертел ее между пальцев и сунул назад в пачку. Затем встал из-за стола и подошел к окну. Над Москвой висело огромное серое облако. Солнечные лучи застревали в нем, с трудом доходя до земли.

— Да, Федор Филиппович, это лето нам надолго запомнится, — невесело улыбнулся Сиверов, облокотившись о стол.

— Ладно, будет тебе, неженка, — Потапчук резким движением захлопнул окно. — Пережили лето горячее, переживем и дерьмо собачье.

— Так ведь еще не пережили, — не унимался Слепой.