Стояла чудесная осенняя ночь: на бархатном черном небе сияли яркие звезды, застилаемая редкими облаками, медленно плыла в вышине луна. Слабый ветерок едва шевелил уже пожелтевшие листья берез, окаймлявших лесную опушку.

На опушке возле нескольких машин и бульдозера у глубокой свежевырытой ямы стояли мужчина, женщина и двое детей. Руки у всех четверых были связаны. Пленников окружали несколько молодых мужчин.

– Приведите ко мне этого упрямца, – донесся из шикарной иномарки громкий голос.

Двое крепких парней подтащили к иномарке мужчину.

– Ну что, допрыгался, Эдик? – усмехнулся невидимый пассажир иномарки. – Потерял завод, а теперь и семьи лишишься.

В просторном помещении с высокими потолками, напоминающем небольшой спортзал подвального типа, у обшарпанной стены за столом, над которым горела маленькая лампа, сидели двое мужчин: один лысый и щуплый, а второй – плечистый и стриженый. Чуть поодаль от них в сторонке стояли трое парней в спортивных костюмах. Они молча переминались с ноги на ногу, ожидая приказаний своих начальников.

Лысый мужчина вздохнул, провел суховатой, но крепкой ладонью по лицу, словно хотел смести с него выражение легкого недовольства, и скользнул равнодушным взглядом по стоявшей в центре зала колоде с воткнутым в нее огромным топором для рубки дров.

– Так что, начнем, Князь? – сдерживая нетерпение, поинтересовался стриженый бугай в джинсовом костюме у своего соседа. – Я думаю, что надо напугать его до полусмерти.

Лысый поморщился и неопределенно дернул худым покатым плечом.

– Начнем, Серый, – вяло согласился он, – но эту партию надо разыграть с умом. Надеюсь, ты это хорошо понимаешь?

Илья Моисеевич Бурачков был человеком миролюбивым. Небольшого росточка и кругленький, как мячик, он долгие годы жил спокойной размеренной жизнью, пока не устроился главным бухгалтером на ликеро-водочный завод, генеральным директором которого был его шурин Юрий Алексеевич Сивцов.

Беда Ильи Моисеевича заключалась в том, что, по мнению криминальных элементов, которые хотели прибрать к рукам ликеро-водочный завод, главный бухгалтер просто не мог не иметь некоторого влияния на генерального директора Сивцова, а посему мог помочь им навязать шурину свои условия. Неустанные звонки с угрозами вконец расшатали и без того слабую нервную систему добропорядочного гражданина Российской Федерации Бурачкова И. М., проживающего в Санкт-Петербурге. И разве мог он подумать, что все это только присказка, а сказка, увы, впереди…

Отработав на предприятии положенные часы и закончив квартальный отчет, Илья Моисеевич в хорошем настроении возвращался домой. Заехав в несколько продовольственных магазинов и сделав необходимые покупки для дома, Бурачков свернул на Горохового улицу, где он жил с семьей. Однако едва он вышел из автомобиля возле своего дома, как рядом затормозил черный джип и из него выскочило несколько здоровяков в спортивных костюмах.

– Вы-ы кто-о-о? – ошарашенно выдохнул главный бухгалтер ликеро-водочного завода.

– Конь в пальто! – ответил один из здоровяков.

Зима в этом году долго не уступала своих прав сменщице-сопернице. Не успевало солнышко выглянуть на небосклоне и приласкать своими лучами промерзшую землю и скованные льдами море и реки, как тут же неизвестно откуда налетал сильный порывистый ветер и заволакивал прояснившееся на часок небо свинцовыми тучами, которые натужно, но обильно сыпали снежными хлопьями.

Однако, как ни старалась престарелая матушка-зима, ей все же пришлось дать дорогу молодой и цветущей красавице весне. Солнце стало все чаще появляться в голубом небе и заглядывать в окна заспанных горожан, по полям, земле и тротуарам побежали звонкие ручейки…

Санкт-Петербург просыпался, постепенно сбрасывая холодное оцепенение. Закованные в бетон и гранит водные каналы и гордая Нева избавились от ледяной корки, и по водной глади поплыли баржи, катера и лодки.

Петербуржцы охотно прогуливались по Невскому проспекту, Дворцовой площади и прочим памятным местам, которых в Северной столице было предостаточно, а приезжие туристы старались попасть в музеи, концертные залы и театры. Жизнь налаживалась и входила в обычное русло…

Главный бухгалтер ликеро-водочного завода после нескольких затрещин и хлестких пощечин наконец-то очнулся. Илья Моисеевич испуганно вращал карими глазками, соображая где он находится и что с ним происходит. Но когда его рассеянный взгляд остановился на колоде с топором, он тут же все вспомнил и едва снова не лишился чувств.

– Стой, лох! – зло прошипел конвоир. – Или я тебя сейчас быстро приведу в чувства.

Для пущей убедительности он ткнул Бурачкова кулаком в спину, отчего Илья Моисеевич непроизвольно выпрямился и затряс головой, чтобы сбросить нахлынувшее оцепенение.

– Ну, здравствуй, мил-человек! – донесся до него неприятный, но вежливый голос, который бухгалтер уже где-то и когда-то слышал.

По крайней мере так показалось Илье Моисеевичу, который напряг зрение, чтобы разглядеть, кто это говорит с ним. Однако светящий в лицо луч прожектора слепил ему глаза, и Бурачков едва различал силуэты двух мужчин, восседавших за небольшим столом.

За окном вовсю светило яркое весеннее солнце, но в комнате было темно. Хозяин квартиры наглухо зашторил окно, чтобы его ничего не беспокоило. Однако проклятые настенные часы с кукушкой четко исполняли свои обязанности, и птичка-невеличка в определенное время выскочила из своего гнездышка и громко прокуковала четырнадцать раз.

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку… – пронеслось эхом по сумрачной комнате.

Хозяин квартиры перевернулся на другой бок и плотнее накрылся легким одеялом, чтобы не слышать этот неприятный и навязчивый звук.

Однако заснуть он уже не смог, и ему пришлось подняться с постели.

– Чертова кукушка! – раздраженно произнес соня.

В стане банды царило некое возбужденное раздражение. Правда, это больше относилось не к рядовым бандитам, а к их главарям.

– У меня есть все основания полагать, что Сивцов ведет двойную игру, – убеждал Серый Князя.

– А именно?

– Он хочет договориться с банком «Северное сияние», – сказал Серый, – а если они договорятся, то все наши планы, а с ними и наши головы полетят в тартарары.

Князь недовольно посмотрел на своего помощника.

Маликов, отбросив назад длинные волосы, откашлялся, словно готовился к важному и ответственному разговору. Впрочем, молодой человек еще не знал, что этот неожиданный звонок в скором времени и в самом деле изменит его дальнейшую судьбу.

– Але… – осторожно произнес он, прислушиваясь к шорохам на линии сотовой связи.

– Добрый день, Дмитрий Дмитриевич, – спокойно поздоровался с ним незнакомец.

Дмитрию не понравился голос собеседника, однако он спокойно ответил:

– Добрый…

Кафе «Золотой якорь» на Невском проспекте было рядовым питейным заведением. Правда, в отличие от других заведений подобного рода здесь были весьма высокие цены. Горожан и туристов, шныряющих в основном по главной магистрали города, тут обычно было немного, и в «Золотом якоре» можно было спокойно обсудить насущные проблемы и поговорить о деле.

Так что это кафе было выбрано заказчиком не случайно. Дмитрию Маликову это было прекрасно известно, поскольку именно в «Золотом якоре» он в прошлом получил несколько заказов. Молодой человек явился в кафе почти вовремя, если закрыть глаза на несколько минут опоздания. Бросив внимательный взгляд на посетителей «Золотого якоря», Дмитрий попытался определить своего загадочного собеседника, однако вскоре отказался от этой затеи.

«Черт возьми, я, наверное, зря торопился!» – недовольно подумал Маликов и, заметив свободный столик в углу небольшого зала, направился к нему…

Пройдя через зал и поудобнее усевшись на стуле, Дмитрий аккуратно поставил свой коричневый дипломат на другой стул и бросил взгляд в зал, чтобы пригласить официанта и сделать ему скромный заказ в ожидании незнакомца.

Весеннее солнце сегодня радовало жителей Санкт-Петербурга и гостей Северной столицы. Стрелки часов едва перевалили за полдень, а было уже тепло. На улице все больше мелькало людей, одетых почти по-летнему.

Невысокого роста молодой человек в солнцезащитных очках неторопливо шел по одной из улиц. Перекладывая на ходу из одной руки в другую футляр для чертежей, он время от времени оглядывался по сторонам. Парень напоминал обычного студента, который шел на занятия или, возможно, возвращался из института домой. Одет он был, как и многие молодые петербуржцы, в темно-синий джинсовый костюм и спортивные кроссовки. Если бы шедшие ему навстречу прохожие были более внимательными, то они, возможно, заметили бы, что футляр для чертежей несколько тяжеловат и оттягивает студенту руки. Но в наш суетной и динамичный век трудно найти аж настолько внимательных прохожих.

Дмитрий Маликов уверенным шагом подошел к высокому дому, поставленному на реконструкцию. Здание окружали леса, кое-где вдоль стен была натянута темно-зеленая сетка, за которой просматривались пустые глазницы окон. В этот день работа в здании и возле него не велась и никого из строителей не было. Единственным, кто в это время находился на строительной площадке, был сторож – человек пенсионного возраста, который заперся в своей сторожке и смотрел по телевизору детективный сериал, а поэтому редко выглядывал из маленького окошка и тем более выходил на обход территории. Впрочем, на данном этапе реконструкции и красть-то было нечего: строительные материалы еще не завезли, а битый кирпич и гнилые доски и даром никому не нужны.

Маликов заранее изучил свой маршрут, поэтому хорошо ориентировался на объекте. Пройдя во двор, киллер нырнул в один из подъездов, поднялся на четвертый этаж и вошел в одну из пустых комнат. Убедившись в том, что поблизости никого нет, молодой человек достал из тубуса части снайперской винтовки и сноровисто собрал «инструмент».

– Так… – прошептал Маликов и нежно провел пальцами по стволу винтовки. – Смотри, дружище, не подведи меня!