Как-то, перебирая старые рукописи, альбомы фотографий, я натолкнулся на толстую кипу связанных веревкой тетрадей. Они были в пыли, потрепанные, с пожелтевшими страницами, с рисунком «Дуэль Пушкина» по картине А. Наумова.
Это были мои дневники. Дневники младшего техника изыскательской партии. С чувством светлой грусти я стал их перелистывать. Многое вспомнилось, и радостное и печальное.
Теперь, когда прошло более двух десятилетий, когда многих из участников таежной экспедиции нет в живых, а моя юность безвозвратно осталась там, мне показалось возможным и нужным открыть эти дневники. Может, они послужат доброму делу и позовут кого-нибудь в дорогу.
------------------------
В однотомник писателя С. А. Воронина включены роман «Две жизни» и повести: «Ненужная слава», «Деревянные пятачки», «Милый ты мой!..»
ДВЕ ЖИЗНИ
РОМАН
Как-то, перебирая старые рукописи, альбомы фотографий, я натолкнулся на толстую кипу связанных веревкой тетрадей. Они были в пыли, потрепанные, с пожелтевшими страницами, с рисунком «Дуэль Пушкина» по картине А. Наумова.
Это были мои дневники. Дневники младшего техника изыскательской партии. С чувством светлой грусти я стал их перелистывать. Многое вспомнилось, и радостное и печальное.
Тетрадь первая
Не знаю, чем все кончится, но будь что будет... Из вестибюля тянет прохладой, которая в теплую погоду всегда ютится в каменных зданиях. Темный коридор ведет в большой зал. Свет в этот зал падает сверху, через стеклянную крышу. В его мягком, ровном потоке видны склоненные над столами фигуры людей.
Это изыскатели. Я о них много слышал от своего брата, инженера-путейца. Бесстрашные люди. Они ничего не боятся. Им не страшны морозы и ливни, голод и холод. Город их томит. Он узковат для характеров этих людей. Их тянет на Северный полюс! В тундру! На Колыму! Там раздолье. Там настоящая жизнь...
Мимо меня прошла высокая, подстриженная под мальчишку девушка.
— Ирина! — позвал ее широкогрудый, похожий на спортсмена, изыскатель.
Тетрадь вторая
Неподалеку от насыпи тянется дорога. По ней едет на лохматой лошаденке человек в куполообразной, с висячими ушами, шапке.
— Почему вы сторонитесь всех? Вы гордый, да? — спрашивает Тася.
— При чем здесь гордый? Просто люблю смотреть в окно.
— И молчать? И ни с кем не разговаривать?
— Да. И молчать. И ни с кем не разговаривать.
Тетрадь третья
— Тонну! Верь, гражданин хороший. И прошу всего — полтораста.
— Нет, нет, про тонну и говорить нечего. Мы артиллеристы, у нас прицел точный.
— Да ей-богу же, тонну!
— Ну ладно, пусть тонну, уступаю тебе. А ты уступи мне. Девяносто рублей, и по рукам. — И Соснин подает ему длинную, узкую ладонь.
Не сразу учуяв подвох, хозяин подает свою руку. Соснин радостно трясет ее, тут же отсчитывает деньги, я в это время сую владельцу лодки счет, он расписывается, и лодка наша.
Тетрадь четвертая
— Надо будет запомнить. Ты мне почаще такие слова говори. Могут понадобиться. Гуд бай, как говорят французы. Понятно...
Коля Николаевич задыхается от смеха.
До чего же хороша жизнь!
Из расщелины скалы, пенясь и звеня, падает родник. Светлый, холодный. С удовольствием моюсь родниковой водой. От нее заходятся руки. Полощу рот — стынут зубы. Обливаюсь — горит тело, будто меня в печь бросили. А на берегу, стеля по реке дым, работает костер. Варят уху. «Бедные горожане, — думаю я, — вместо леса им достаточно парка, вместо реки — бассейна, вместо пустыни — пляжа. Как же они обворовывают себя!»
— По лод-кам! — разносится над рекой зычный голос Соснина. Он кричит с кормы катера, приложив руки ко рту.
