Благие намерения

Воронина Тамара

.

Торжественность момента испортил Милл. Все смотрели вниз, на огромное дымное облако, колышущееся внизу, насколько хватало глаз. Зрелище, пожалуй, было не столько величественное, сколько тягостное и даже немного пугающее. Впечатлительная Эриш замерла у самого края обрыва и то ли любовалась этим гнетущим великолепием, то ли попросту старалась разглядеть хоть что-то. Туман казался живым. В нем что-то шевелилось, он менял цвет, порой в глубине что-то вспыхивало, и тогда по переменчивой поверхности пробегали искры. Даже грубиян Гратт помалкивал, даже циник Риттер. Сеглер выждал паузу и только собрался известить команду и ближайшей цели, как Милл звучно чихнул, охнул, потер и без того красные глаза и сообщил:

– Какое большое корыто с грязной пеной…

Ну и как тут можно сохранить важность? Эриш фыркнула, вздрогнул Дарби, отводя наконец глаза он заполненной туманом бесконечности, повернул голову Риттер, Тимаш скорчил рожу. Гратт довершил эффект, обругав по матери самого Милла и всех его ближайших родственников. Тот в ответ только носом шмыгнул, снова чихнул и опасливо покосился – но не на Гратта, а назад и вверх, на уходящие в небо вершины Строгомского хребта. Боялся еще одной лавины. Третьего дня он расчихался, и мимо прогрохотала огромная масса снега, а путников едва не зашибло кувыркавшаяся в этой массе сосна. Они с одинаковым ужасом следили за лавиной, вжимаясь в ледяную скалу под узким козырьком. И как только Гратт не пришиб Милла сразу?

– Нам туда, – сказал Сеглер, – как раз в это корыто.