Маргарита Андреевна привычно испытывала вдохновение, поднимаясь по беломраморной лестнице старинного особняка. Какое счастье в наш век минимализма прикоснуться к такой роскоши! Женщина провела ладонью по широким деревянным перилам, отполированным множеством рук. В советское время здесь размещалось научное учреждение, и залы дворца были разгорожены на клетушки, отчего беспощадно разрезались лепные карнизы на потолках. Ныне помещение арендовали бизнес-структуры, в том числе коммерческий учебный центр, где она преподавала на литературных курсах. Сюда шли за практическими знаниями начинающие авторы: будущие сценаристы, драматурги, прозаики и поэты. Студийцы-литераторы изучали множество предметов, но особое место в учебном плане занимали семинары в творческой мастерской. Маргарита Андреевна Орехова вела мастерскую прозы.

Как обычно, она пришла в аудиторию пораньше, надеясь просмотреть в ноутбуке работы слушателей, скинутые ей на электронную почту, и освежить в голове план предстоящих занятий.

Сегодняшний семинар был первым после длинных летних каникул — курсы длились два года, и подопечные вышли на финишный отрезок обучения.

Маргарита включила ноутбук, зашла в почту, но в ящике было пусто. Ну и ленивцы! Ведь просила прислать рассказы до начала занятий! Придется иначе строить урок. Преподавательница задумалась, но ее уединение было нарушено: в аудиторию влетела Кристина — в одном лице администратор курсов и почти подруга. Тряхнув гривой рыжих волос, огорошила новостью: придется выезжать из этого особняка. Присев на первом ряду, выложила подробности:

— Это катастрофа, Марго! Владелец здания повышает аренду в два раза! У нас таких денег нет и не предвидится, если только не поднять плату за обучение. Другой вариант — проводить занятия на окраине, мы уже договорились с одной школой. Здесь, в центре города, ничего подходящего не нашлось. Сегодня объявишь новость курсантам.

Маргарита миновала старинную каменную арку и теперь брела по дорожке, усеянной влажными пятнами зеленоватого мха. Кладбище располагалось в низине, и в старые времена для прохода между могилами прокладывали деревянные мостки, что и дало название кладбищу. Позже здесь стали хоронить литераторов и других выдающихся деятелей культуры и науки, а вместо досок появились грунтовые дорожки. Но топь продолжала втягивать в себя и утрамбованный подошвами галечник, и песок, насыпанный поверх гальки, и даже покосившиеся надгробия.

Маргарита Андреевна подошла к памятнику Александра Куприна и положила букетик хризантем на гранитную плиту, похожую на внушительный том книги. Каждый раз на могиле этого писателя она тешила себя иллюзией, что, возможно, он является ее предком. Доказательства родства найти в архивах пока не удалось, но в семье о нем говорили. Бабушка Клава рассказывала, что ее любимый супруг, для Маргариты деда Саша, считал себя внебрачным сыном классика. Что ему приходилось даже забегать в купринскую усадьбу в Гатчине, где прислуживала его мать. Но только имя деда, любимое в семье писателе, могло считаться отдаленным признаком близости к его роду.

Родная дочь Куприна писала в своих мемуарах: «А Саш у нас было много. Папу звали Саша, няню Саша и… собаку. Как позовет мама: «Саша, Саша!» — так все трое и появляются. Но никто на это не обижался». Имя деда и еще фамилия, отдаленно сходная с купринской — Куприянов, могли привлечь внимание архивиста, но считать их достоверными подтверждениями было немыслимо. Да еще в семье Маргариты не сохранилось документов деда, они потерялись в эвакуации во время войны, а сам дед, Александр Куприянов, пропал без вести на фронте в Великую Отечественную. Достоверно известно одно: бабушка Клава родилась тоже в Гатчине, этом ближнем пригороде северной столицы, и там же познакомилась со своим Сашей Куприяновым. Но писателя Куприна она никогда не видела, потому что он уже жил к тому времени в Париже.

Маргарита Андреевна искала хоть какую-то зацепку, выводящую на деда, делала запросы в военные архивы, чтобы проверить семейную легенду, но поскольку даже дата рождения деда была известна лишь приблизительно, ответа не было. Подступалась Маргарита и с другой стороны, изучая биографию писателя, его романтические истории. Но подтверждались данные лишь о его женах и законных дочерях, все остальное было окутано паутиной домыслов и слухов. И все же было еще одно доказательство родства (или просто совпадение): внешность! И предполагаемая внучка писателя — мать Маргариты, и сама она — все имели слегка азиатские черты лица: заметные скулы, с характером разрезом выразительные глаза, смугловатую кожу. Все те признаки, что можно было увидеть на любом портрете знаменитого беллетриста. Притом и брат-близнец матери, Николай Куприянов, отец Анечки, тоже слегка походил на татарина. Все данные в целом казались более убедительным доказательством, чем отсутствие документального подтверждения мифа.

И хотя, роясь к архивах беллетриста, Маргарита Андреевна не нашла связующей нити со своими близкими, она уже ощущала с ним родственную связь. А собранный из-за личных побуждений материал подтолкнул ее к написанию беллетризованной биографии писателя. Роман получился интересным, в нем правда факта переплеталась с правдоподобием вымысла, что и выводило книгу на достойный литературный уровень. И потому уместно было выставить роман на конкурс.

Через неделю в квартиру Маргариты Андреевны пришли курсанты, вопреки ее предупреждению настроенные с размахом отметить новоселье. Первым появился Георг с огромным букетом пурпурных роз, не умещавшимся в одной руке. Выяснилось, что пристроить его некуда, у хозяйки имелась только маленькая вазочка для двух-трех стебельков. Поохав, мужчина заявил, что сейчас вернется, большая ваза обязательно должна быть в доме. И умчался искать хозяйственно-посудный магазин — в районе Сенной можно было купить все легко и просто. Племянница Анечка принесла пылающий красноватым оттенком цикламен в горшке. Ему с трудом определили местечко на подоконнике, где по-прежнему все было заставлено продуктами и посудой. Потом еще четверо гостей вручили общий букет из разноцветных астр. Его пристроили в раковине, обильно оросив водой из-под крана.

Как и обещала, пришла Кристина и подарила подруге элегантную паркеровскую авторучку с золотым пером. Появление администратора в квартире курсанты восприняли с удивлением, но Маргарита Андреевна пояснила, что Кристина не только администратор курсов, но и ее давняя знакомая. «Надеюсь, мы теперь все подружимся!» — смеясь, вставила Кристина и пошла по кругу пожимать руку всем присутствующим.

Мужская часть группы приветствовала ее с особым воодушевлением, не сводя глаз с ее внушительных размеров бюста. Маргарита Андреевна знала тайну этого богатства: ее подруга долгое время сокрушалась по поводу своей плоской груди и наконец решилась на операцию, чтобы вставить силиконовый имплантат. Сейчас все смотрелось очень естественно.

Вскоре Кристина заполнила собой всю однокомнатную квартиру, находясь одновременно во всех ее уголках: на кухне, в комнате, в ванной, всюду давала какие-то распоряжения, что-то устраивала, приспосабливала. Она расстелила на полу посреди комнаты принесенную ею же одноразовую ярко-зеленую скатерть — сказала, чтобы сымитировать пикник на траве, и стала выкладывать продукты, курсанты расставляли одноразовую посуду. Оттого что празднество устраивалось по молодежно-походному варианту, все участники — народ давно и безнадежно взрослый — испытывали оживление и подъем.

Разумеется, запрет на спиртное был нарушен, и на скатерти появились не только коробки с соком, но и с десертным вином. А бизнесмен Вася Мячиков вынул из портфеля квадратную бутыль с коньяком и невозмутимо водрузил ее в центре импровизированного стола. На этикетке, сделанной по заказу, красовалось фото руководительницы, Маргарита Андреевна узнала свой юзерпик из Интернета.

Георг вернулся с вечеринки у Маргариты Андреевны поздно: он ездил в гости на метро и потому долго добирался назад. Вначале проводил Кристину. На вечеринке ему показалось, что она доступнее, чем Марго. Однако они расстались около ее подъезда, единственное, что удалось, — поцеловать ей, как Маргарите, ручку, и красотка тут же умчалась. А он поехал домой.

Большую часть пути проскочил на метро быстро и незаметно, ехал уже в пустом вагоне, даже задремал немного. Но потом долго ждал автобуса: в их глухой угол в это время маршрутки уже не ходили, а общественный транспорт по расписанию один раз в час. Пока стоял, зябко поеживаясь в осенней мгле, переминаясь с ноги на ногу, мыслями вновь вернулся к Марго. Вот ведь, тоже держит на расстоянии, но что-то есть в ее вздохах, взглядах. Или он внушил себе? Наконец подъехал автобус.

Сестра Надя еще не спала, она вообще последнее время мучилась бессонницей. Сев на кровати — тучная, с седыми распущенными волосами, в просторной ночной рубахе — сразу же накинулась с упреками:

— Гера! Ну как так можно?! Хоть бы позвонил, ведь твой телефон не отвечает! Легкомыслен, как мальчишка! Сказал, что на занятие пошел к руководительнице. Но какое занятие до часу ночи?

— Ты же знаешь, Надюша, насколько сложно добираться в наш район. Целый час я ждал автобуса!

Георг безуспешно обивал пороги административных кабинетов, размахивая коллективным письмом литераторов, требуя оставить за учебным центром здание на Сенной площади. Остальные скептически относились к его усилиям и искали другие возможности. И вскоре нашлось решение: Лидия Валерьевна Пьяных, заведующая районной библиотекой, добилась разрешения у своего начальства временно использовать для занятий читальный зал. Эта библиотека хотя и располагалась тоже на окраине, но в обжитом районе Купчино, рядом с метро, что устраивало всех слушателей. За то, что использовали помещение, курсанты раз в месяц обязались выступать с лекциями перед читателями. Первый доклад сделала сама Лидия Валерьевна.

Она несколько месяцев занималась в архивах, изучая свое родословное древо и намереваясь написать книгу о своих предках.

Читальный зал был заполнен наполовину частью самими курсантами, частью случайно заглянувшими в этот пасмурный день случайными прохожими. За окном моросил унылый октябрьский дождь, отбивая дробь о цинковые водоотливы. На лекцию пришло немного людей, и те, кто явились, испытывали внутреннее сопротивление, слушая докладчицу. Мало кто из присутствующих мог похвастаться такой родовой ветвью, как Лидия Валерьевна. И легкая зависть вызывала в них законный скептицизм.

«За несколько столетий, — чеканила слова докладчица, — из дворянских династий, как из высших сортов пшеницы, выросли выдающиеся люди России!»

Аня Куприянова и Вася Мячиков, сидевшие в последнем ряду переглянусь: ну, тетка, загнула! Аня была по образованию ветеринаром, потому неплохо знала и биологию, и генетику, знала, по каким сложным законам происходит наследование и как часто именно в родовитых семьях из-за близкого родства родителей рождались слабоумные дети. Да и сама Лидия Валерьевна, хотя и держалась с апломбом, похвастаться гениальностью не могла. Ее сегодняшний доклад основывался на записках, обсужденных на последнем семинаре. И преподаватель, и курсанты нашли в них много слабых мест, канцеляризмов. Маргарита Андреевна велела ученице все переписать чуть ли не заново. Но сейчас, сидя на первом ряду и слушая доклад, преподавательница задумалась о своем родовом древе.

За окном мелькал монотонный белый пейзаж: заснеженные поля, леса, полустанки. Пассажиры в вагоне разговаривали, играли в карты, ругали расшалившихся детей или разглядывали товары, предлагаемые коробейниками, но эти картины оставались за границами сознания Маргариты и Надежды Петровны. Обе, сидя на противоположных скамьях у окна, смотрели в лицо одна другой, ища родовые черты. Они родственницы?

Они мало походили друг на друга. Если в темных волосах Маргариты Андреевны, а также легком прищуре глаз было нечто азиатское, то Надежда Петровна имела облик рязанской русской бабы. Или возраст размыл характерные черты? Одутловатое лицо гипертоника, изрезанное морщинами; седые волосы, прежний цвет которых было уже не угадать; истонченные бледные губы, буро-желтоватые, как прошлогодняя трава, глаза. Она вдруг начат часто моргать ими и вытирать навернувшиеся слезы ветхим мужским платком в кроваво-красную клеточку.

А Маргарита Андреевна сидела на жесткой скамье электрички, слегка приоткрыв рот и прижав к нему пальцы, будто удерживая возглас удивления.

Мистический страх овладел ею.

Получается, что вымысел, дополнивший белые пятна в биографии Куприна и позволивший Маргарите придать глубину повествованию, имел в реальной жизни подтверждающие факты. Изучая в архивах биографию писателя, Маргарита особенно заинтересовалась романтической историей юного поручика Куприна и девушки-сироты, чье имя так нигде и не всплыло. Однако известно, что она воспитывалась в приличном доме и была обещана Куприну в супруги, если он окончит Академию Генерального штаба. А в то время, когда Куприн был увлечен этой сироткой, он проходил службу в маленьком провинциальном городке и, чтобы заслужить невесту, отправился в Петербург покорять вершины военной карьеры. Но в силу необузданности характера был лишен возможности достичь своей цели: из Академии изгнан, связь с девушкой потерял. Но разве можно вычеркнуть из сердца ту, чья любовь впервые зажгла сердце мужчины? Маргарита, опираюсь на легенду уже своей семьи, предположила, что позже у той девушки мог родиться сын от Куприна, ставший впоследствии ее дедом.

Провожая племянницу, Маргарита надеялась, что у той наладится наконец самостоятельный быт. Работа — это очень важно для одинокой девушки, а там, глядишь, и в личной жизни повезет. Однако Аня проработала на пушной ферме всего месяц. По ее словам, обихаживать соболей и лис ей нравилось, но отношения с новым начальством не сложились. Во-первых, обманули с жильем. Обещали предоставить отдельную секцию в служебном домике, а на деле лишь выдали небольшую сумму на съем жилья у местной жительницы. А главное, заметила она, что персонал систематически воровал мясо из рациона животных и в круговой поруке все покрывали друг друга. Обладая решительным характером, Аня, возможно, и вступила бы на тропу войны с расхитителями, но ее отвлекли личные перипетии. Вдруг свалилась на голову нежданная радость — письмо из Канады в ее электронном ящике! Новые перспективы заставили Аню бросить работу на ферме и вернуться в Петербург.

В середине января, когда приверженцы традиций отмечали старый Новый год, она с дорожной сумкой у ног вновь стояла на пороге квартиры Маргариты Андреевны. Заявила, что вернулась совсем.

Тетя сердечно обняла племянницу, хотя радости от ее возвращения не испытала, однако и отказать в приюте не смогла: все же родной человек. Заметила, что похудела девчонка, живя на стороне. Видать, работа была не сахар. Постриглась Аня еще до отъезда, а теперь модная челка отросла и падала на глаза, закрывая ей обзор. Оттого, что глаза ушли в тень, еще заметнее стал вздернутый носик пуговкой.

— Ну, проходи, проходи, а то холодом с лестницы тянет, — Маргарита Андреевна закрыла дверь в прихожей, приняла у Ани из рук куртку-пуховик, кинула под ноги тапки. — Сейчас за ужином все расскажешь, почему сбежала с фермы.

— Я не сбегала, — с легкой обидой отозвалась девушка. — Так обстоятельства сложились.

Из санатория Георг вернулся другим человеком. Он изменился внешне: исчезли накопленные за последние годы килограммы, теперь любимый свитер снова равномерно облегал плечи, скрывая подтянутый живот. Сестра Надя шутила: «Лучший способ похудеть — операция или инфаркт». Знакомые поддакивали: «Точно! Каков молодец стал!» — суеверно шепча про себя: «Не дай бог такую диету». Однако похудевшее лицо, расчерченное углубившимися морщинами, явно обозначило возраст — капитан бравый, но не молод. Волосы побелели полностью и заметно отросли. Но главное изменение было внутренним. Георг стал собраннее и серьезнее, будто вновь встал в рубку управления подводной лодкой. Но теперь его целью были не боевые корабли противника, а работа над рукописью.

Георг и Маргарита сидели на диване в ее единственной комнате, Аня занималась своими делами на кухне, прикрыв дверь. Но ее присутствие не замечалось двумя сосредоточенными людьми.

Маргарита закончила читать повесть о гибели известной подводной лодки. Попутно она привычно отмечала грамматические неувязки, подчеркивала задевшие глаз фразы, но все чаще забывала о своих редакторских обязанностях, восклицая: «Замечательно!» Закончив читать, Маргарита посмотрела на Георга так, будто увидела впервые. Самобытный сложившийся писатель!

— Это невероятно! А еще жаловался, что нет сил, что не можешь работать.

— Марго тебе действительно, нравится? Или ты хочешь меня поддержать после болезни?

Операция, предстоящая подруге, на время отодвинула для Маргариты гнусное преследование в Интернете. Обе вместе ходили по кабинетам, Маргарита всюду сопровождала Кристину — больной предстояло сдать массу анализов. Одновременно Маргарита делала за подругу часть работы на курсах, взяла на себя ее обязанность в Союзе писателей информировать коллег о происходящих мероприятиях. И наконец наступил тяжелый день, когда пришлось отвезти Кристину в больницу. Лишь тогда Маргарита осторожно завела разговор о помощниках, о тех, на чье плечо можно было бы опереться в трудный час:

— Кристи, а твой друг знает о твоей болезни? Ты сообщила ему?

— Друг?

Кристина смотрела на Маргариту отстраненным взглядом. Все мысли ее были сосредоточены на предстоящей операции. Обычно ухоженная, следящая за собой женщина, сейчас она походила на беженку из горячих точек: без косметики, рыжие пряди небрежно убраны под какой-то деревенский платок — в ожидании неминуемого облысения Кристина накинула его на голову, хотя городские женщины платки не носят. Ветхий и давно тесноватый полушубок из крашеного бурого кролика — она носила его еще до увеличения груди, до имплантатов. Возможно, он скоро опять будет впору…

— Ты о ком? — снова переспросила Кристина.

В середине февраля Кристина была прооперирована, все прошло успешно, и послеоперационное лечение шло удовлетворительно. Женщина даже разрешила подруге навестить ее в больнице. Маргарита тотчас полетела на дальнюю окраину города, чтобы поддержать выздоравливающую.

Кристина уже могла вставать, и женщины вышли в уютный зальчик в центре отделения — беседа на уютном диване среди низкорослых пальм в горшках и пышных папоротников протекала приятнее, чем разговор рядом с хирургической кроватью с подъемными приспособлениями.

Пережив стресс перед операцией, Кристина смотрела в будущее с осторожным оптимизмом. Надеялась выжить, но планов не строила. Маргарита всячески ее подбадривала и, разумеется, в мыслях не имела заводить разговор о том, что заставило подругу подло изводить Маргариту в Интернете. Это уже казалось несущественным, когда ставкой стала жизнь. Однако Кристина затронула тему сама.

— Что же ты не спрашиваешь о троллинге? Ведь, наверно, уже в курсе, что это я развлекалась…

— Я-то да, знаю. А тебе кто рассказал, что тебя разоблачили?